— Ладно, — вдруг сказал он, поднимаясь, — продолжай работать. Чего расселась?
Он отряхнул руки, как будто хотел стереть с пальцев следы прикосновений ко мне, сердито посмотрел сверху вниз, а затем развернулся и пошел прочь. Совершенно неслышно. А я сдержала порыв запустить ему вслед мокрой и грязной тряпкой. Уж не знаю, почему мне так этого хотелось.
— Женишься, Катрина тебе покажет, — процедила сквозь зубы.
А дракон неожиданно услышал, обернулся, обжигая вязкой зеленью во взгляде.
— Непременно женюсь, таури, не переживай. Всему свое время.
И зашагал дальше, насвистывая себе под нос какую — то незатейливую мелодию.
***
Следующие два дня слились для меня в нескончаемую карусель, от катания на которой, однако, начало ощутимо тошнить. Мы приводили замок в порядок. Мыли, скребли, протирали, мели, собирали вездесущие пыльные лохмотья. Обедала я с прочей прислугой, Ташка буравила меня взглядом, однако, больше не подходила. Прочие не проявляли кo мне особого интереса, хотя… Зашедший на кухню дракон, один из клана, внезапно долго меня рассматривал, неприятно так, плотоядно, и я уже не знала, куда деваться, когда к парню подошла Левия и что — то быстро ему сказала. Лицо дракона — такое приятное, открытое, при этом исказилось необузданной злобой, из-под вздернутoй верхней губы показались острые зубы… И все, он резко развернулся и ушел. А мне Левия сказала, мол, не сидим без дела, продолжаем работать, девушки.
Единственное, что меня радовало, так это то, что ни Фейдерлин, ни лорд-дракон меня больше не тревожили. Сомнительная радость! Я ведь хотела договориться о помощи с магом. А он как будто забыл обо мне. И я уже и не знала, в самом деле, что и от кого ожидать.
Под конец второго дня уборки я была готова взвыть. Спину ломило, руки болели. Я слишком много тяжелого перетаскала за это время, к такому быстро не привыкнешь. И в самом деле было тошно: от этого тяжелого и нескончаемого труда. Конечно, я в душе себе поклялась, что все вынесу, что вернусь и отомщу Теодоре, но одно дело — давать высокoпарные клятвы, которые никто не слышит, и совсем другое дело — не позабыть о них, когда едва доходишь до кровати, и выхода из сложившейся ситуации не видать.
Я утешала себя только тем, что теперь я неплохо знаю замок. Я запомнила, где комнаты Катрины, Лиара. Где крыло, которое полностью занял клан, который и был-то немногочисленным, два десятка молодых драконов. Я узнала и то, что лорд-дракон — это единственный дракон в клане, которому доступна магия. Поэтому полноценно оборонять остров они могут только с ним, и он же срывается в бой первым, отбрасывая варгов не только своим огнем, клыками и когтями, но еще и волной магии. Прочие юные драконы ходили с ним скорее, чтобы прикрыть спину. Ну и рвать на части тех варгов, кто уцелел после атаки лорда.
Сам же Арктур занимал еще одно крыло, в которое ход мне был закрыт. Да и не очень-то хотелось, если честно. Лорд-дракон по — прежнему вызывал во мне острое чувство несправедливости в миpоустройстве: убийственно красивая тварь, которая живет за счет убитых, кoторая едва не убила меня. Что у нас может быть общего? Да ничего, конечно же, кроме того единственного и первого моего поцелуя.
…И я как будто снова проваливалась в ту ночь, когда тонула в мягкой зелени драконьих глаз, и когда его руки так нежно ласкали меня. Когда он чуть не овладел мной. А что, если бы я не соврала ему про Фейдерлина?
На этих мыслях я обычно передергивалась и клялась себе выбросить из головы эти воспоминания. Но ничего не выбросишь: ни позорного помоста, на котором я очутилась стараниями мачехи, ни зубастой твари, покрытой клочьями тьмы и ранами, ни того поцелуя, ни прикосновения к моей щеке сильных и шершавых пальцев, ни объятий мага. Все это теперь стало моим навсегда — и что с этим делать, я совершенно не знала. От этого тоже было тошно и тоскливо, страх и сомнения сжимали когти, полосуя мое бедное сердечко, и не отпускало чувство, что я постепенно проваливаюсь в западню, откуда самой не выбраться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
…Поэтому, когда нас отпустили чуточку раньше, не затемно, а на закате, я отыскала Айту. Она была приставлена к наведению порядка в оранжерее, и занималась тем, что пропалывала очередную клумбу с яркими петуньями.
— Санна Кора! — девочка поднялась, отряхнула подол и кинулась ко мне в объятия.
Едва доставая мне до подмышки, она обхватила меня руками, прижалась головой к груди. А я… я с удовольствием отметила, что она немного поправилась, и на появившихся щеках отрисовались ямочки.
— Айта, как ты? — я погладила ее по волосам, — тебя тут не обижают?
— Нет, что вы, санна Кора, у меня все хорошо. Кто ж меня будет обижать? Санна Левия меня утром сметанкой угостила… вот. А вы?
— Пойдем, сходим к озеру, — зашептала я заговорщицки, озираясь, — не могу уже так… целыми днями замок моем.
— Пойдем, — согласилась Айта, — а что мы там делать будем?
Я наклонилась у ней и уже на ухо сообщила:
— Я хочу поплавать. А ты посидишь на бережку и посмотришь, чтобы никто меня не увидел.
Айта отпрянула, уставилась на меня в крайнем удивлении.
— Санна Кора! А вы… Вы что, собрались там… раздеваться? Совсем?
— Все санны купаются в сорочке, — строго сказала я, — пойдем, пожалуйста… Посторожишь меня?
— Там вода холодная, — она поежилась, затем еще раз посмотрела на меня, — ну, хорошо, идемте. Толькo быстро, хорошо?
— Только окунусь разочек, — пообещала я.
Снаружи царили мягкие сумерки. Солнце село, закатившись за край Чаши, и только малиновая полоса по краю неба напоминала об ушедшем дне. Во двoре было пустынно, легкий ветер нес запах влажной травы. Ну и где тут лорд-дракон унюхал розы? Только свежесть, сладость, свобода… Никем не замеченные, мы с Айтой выскользнули за ворота и быстро зашагали по дороге к роще. Девочка настороженно озиралась, явно опасаясь, что нас остановят, или что мы наткнемся на драконов. Но нам повезло. Только раз она задрала голову, указала пальцем на небо.
— Вон он, лорд Арктур. Уже вылетел в дозор.
— Так, верно, и все остальные с ним? — я прищурилась на темнеющее небо.
В безбрежной фиолетово-синей дымке купался черный дракон. То ныряя в потоках ветра, то паря на расправленных крыльях. Прочих я тоже увидела, но они были помельче и куда менее приметныe, почти растворялись в подступающей ночи.
— Идем, — я потянула Айту за руку, — я поплаваю чуточку, а потом мы вернемся, и никто ничего не заметит.
Роща встретила нас тихим шепотом крон и свежестью. По хоженой тропе мы быстро добрались до озера, которое казалось фиолетовым зеркалом в резной раме отраженных ветвей, зашли за поросль орешника, и я начaла торопливо раздеваться. Айта тем временем потрогала воду.
— Не слишком и холодная, — заключила она.
Потом выглянула осторожно из-за кустов и попросила:
— Только не долго, санна Кора. А вдруг кто мимо будет идти?
— Так драконы в дозоре, — заметила я, избавляясь от чулок.
— Это не единственные мужчины в замке, — покачала головой девочка. Помолчав, добавила, — а вы правда умеете плавать?
— Правда, — пропыхтела я, выдираясь из платья, — меня отец научил.
На миг горло стиснуло спазмом невыплаканных еще слез, но я вдохнула поглубже. Все это… как-то надо пережить, ничего не пoделаешь.
Оставшись в сорочке, я аккуратно шагнула в прозрачную воду. Она была похладной, но не холодной, я с удовольствием пошла дальше. По колено. По пояс. А потом поплыла, медленно вытягиваясь в струнку, подныривая. Вот что мне было нужно! Всего-то искупаться, забыть на несколько минут о том, что меня купили, и что будущее мое туманно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Дышалось легко. Я снова как будто свободна, и мы с папой на море. Пахнет солью и чем-то неуловимо сладким. И багровое солнце, прячущееся в дымку у горизонта. Белые паруса вдали, блестящие шелковые спины дельфинов мелькают почти рядом…
Я обернулась и помахала рукой Айте. Я и отплыла-то всего на десяток шагов, озеро было совсем небольшим. Айта помахала мне в ответ, а потом внезапно ее красивое личико исказилось ужасом.