Читать интересную книгу Сожжённая страна - Лилиан Трэвис

Поток свежего воздуха становился все сильнее. Направляясь ему навстречу, киммериец миновал еще несколько пещер. В одной из них он увидел такую же гору серого пепла, скрывающую под собой скульптуру. Движимый любопытством, варвар уже привычно слегка хлопнул ладонью по ноздреватой поверхности.

Скульптура оказалась не такая впечатляющая, как та, первая. Всего-навсего старик, пытающийся убежать от неведомой опасности и застигнутый в миг последнего отчаянного усилия. В следующей пещере несколько фигур были открыты для глаз, но выглядели незаконченными, как если бы скульптор разочаровался в своей работе, едва начав. Лошадиная голова, что-то по очертаниям напоминающее скорченную человеческую фигуру. Но во всех них было что-то столь же жутковатое, вызывающее желание как можно скорее убраться отсюда, по возможности не оглядываясь.

В конце узкого прохода, стены которого поросли окаменевшими ракушками, слабо забрезжил свет. Вскоре свет факела стал лишним и варвар без сожаления расстался с ним, мощным движением загнав половину рукоятки в трещину, протянувшуюся от пола до потолка.

Скоро он выберется отсюда, а потом вернется и продолжит поиски того, ради чего он задержался в этой странной деревушке. В той части подземного помещения, которую варвар успел осмотреть, не нашлось ничего, хоть отдаленно напоминающего колдовской предмет. Ни книги в потемневшем кожаном переплете, ни чаши, покрытой непонятными письменами, ни даже посоха или чем там еще пользуются маги в своем ремесле.

Значит, эта вещь находится где-то еще, только и всего.

И рано или поздно он непременно до нее доберется.

* * *

Дыра, из которой вниз падал луч света, находилась на головокружительной высоте. Сама пещера на этот раз напоминала изнутри Башню Молчания, откуда варвар должен был по поручению некого влиятельного лица похитить сто двадцать девятую жену султанапурского наместника. Бедняжка была обречена медленно угаснуть в четырех стенах, не видя ни одного человеческого лица… Варвар взялся за это поручение и не только из-за щедрой награды. Ему претила сама мысль о том, что полная жизни молодая женщина должна была лишиться радостей жизни лишь потому, что так захотелось какому-то вздорному старику. И варвар дал себе зарок, проникнув внутрь, первым делом старательно утешить несчастную, которая несколько лун была насильственно лишена мужского общества. В результате не только все узники оказались на свободе — но перестала существовать сама башня, одним своим видом наводящая ужас на жителей города.

Но к величайшему разочарованию киммерийца, спасенная не отличалась ни молодостью, ни красотой. Более того, характер ее был далек от того, чтобы называться легким и покладистым, а слова сыпались из ее рта подобно просу из разорванного мешка. Кажется, для заказчика это явилось не меньшим сюрпризом…

Но в Башне Молчания к каменным стенам изнутри прилепились лестницы и подобие ласточкиных гнезд, служившее обиталищем тем, кто имел несчастье вызвать гнев наместника. Но здесь, чтобы добраться до отверстия, ведущего наружу, требовалось по почти отвесной стене преодолеть расстояние, не меньшее чем высота крепостной стены в Заминде.

Но Конан привык преодолевать и не такие препятствия. В суровых горах Северной Киммерии, где прошли его детские годы, по горам начинали лазить, едва покинув колыбель. Подросшие дети, разыскивая пропавший скот или охотясь вместе со старшими, способны были залезть на самую немыслимую высоту, несмотря на холод и пронизывающий ветер. И никто не считал такое чем-то особенным.

Варвар решительно полез наверх, отыскивая малейший выступ, который бы мог послужить опорой, прилипая к неровной каменной поверхности подобно дарфарскому плющу.

Несколько раз рука его соскальзывала с камня, оказывавшегося неожиданно скользким, и лишь благодаря своей необычайной ловкости киммериец не свалился вниз, и не разбился об пол пещеры. Примерно па середине путь варвару преградила россыпь больших, с голову взрослого человека, удивительно прозрачных кристаллов, поражавших удивительной правильностью формы.

В другое время Конан не оставил бы здесь такую диковину, хотя бы потому, что любил все, что радует глаз, а в особенности драгоценные камни. Но теперь он думал лишь о том, что об их острые грани легко порезаться, а ноги с гладкой поверхности могут и соскользнуть.

Пробормотав сквозь зубы несколько излюбленных проклятий, он направился левее. К счастью, выступы светлого песчаника оказались более приспособлены, для использования их в качестве лестницы. На камне то тут то там виднелись то намертво прилипшие морские ракушки, то отпечатки скелетов непонятных созданий, напоминающих скорее не живших когда-то существ, а на кошмары пиктского шамана, объевшегося кореньев туманящих рассудок.

Не успел киммериец подумать, что отдых сейчас был бы вовсе не лишним, как за нависающим выступом взору его предстало нечто совершенно неожиданное. Балкон, точнее, угол его, торчащий из стены пещеры. Ни рядом с балконом, ни чуть дальше не было видно никаких следов человеческого пребывания: как будто по воле неведомого чародея балкон сам собой начал вырастать из толщи камня. Или как будто камень поглотил дворец или особняк, оставив снаружи лишь уголок, где мог бы с трудом поставить обе ноги человек занимающий место гораздо меньше Конана. Но киммериец решил не тратить понапрасну время, теряясь в бесплодных догадках. Нашлось место для того чтобы передохнуть — вот и хорошо. Тем скорее он окажется снаружи.

* * *

Когда он, наконец, выбрался из пещеры, солнце уже клонилось к закату. Конан стоял посреди горного склона, покрытого той же непонятной субстанцией, напоминающей застывшую смолу. От тусклой темной поверхности не отражался ни один солнечный луч; как будто едва коснувшись, они пропадали в ее толще. Здесь не росло ни единого дерева, ни единой травинки. Однажды покинув эти места, жизнь не спешила сюда возвращаться.

Конан сразу понял, где находится: это была та самая Гора Скорби, о которой говорил старейшина. Оказалось что она цепью подземных переходов связана с потайным помещением в скале Змеиные Зубы.

Варвар поднялся на ноги и внимательно огляделся. Далеко внизу расстилались бесконечные пески. В стороне полуночного заката почти на самом горизонте виднелась граница черного и ослепительно-белого песка, четко как будто проведенная кисточкой писца. Похоже, даже бушующие в этих краях песчаные бури оказались не в силах разрушить эту границу.

В противоположной стороне на горизонте угадывалось неясное пятно — чахлая рощица, за которой располагалась деревня.