Читать интересную книгу "Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант"

ее роль в панораме эпохи - один из самых печальных эпизодов английской истории.

Сами фабрики располагались в трущобах и были окутаны собственными выхлопами и испарениями. Их интерьеры были пыльными и грязными, плохо проветриваемыми и неосвещенными - вплоть до 1805 года, когда кое-где появилось газовое освещение. Машины были настроены на такую скорость, что их обслуживающий персонал должен был держать глаза на виду и руки занятыми в течение двенадцати или четырнадцати часов рабочего дня; как и некоторые изобретения последнего времени, машина экономила труд и тратила людей. Час отводился на обед, после чего работа продолжалась, в большинстве случаев до восьми часов.8 Рабочая сила пополнялась по мере необходимости из человеческого резервуара, постоянно пополнявшегося за счет перемещенных крестьян или нерадивых маток.

В период между родами женщин предпочитали мужчинам в качестве рабочих на фабриках, а детей - женщинам, так как они требовали меньшей оплаты. В 1816 году из 10 000 работников сорока одной шотландской фабрики 3 146 были мужчинами, 6 854 - женщинами, 4 581 - моложе восемнадцати лет.9 Еще более дешевым и широко распространенным был труд сирот и обездоленных детей, которых отправляли на фабрики администраторы помощи бедным. Закон о фабриках 1802 года попытался установить минимальные стандарты для использования таких "подмастерьев", запретив им работать более двенадцати часов в день; но парламент отказался платить комиссарам , назначенным для обеспечения соблюдения закона.10 В целом детский труд сохранялся на британских фабриках до 1842 года.11

В 1800 году средняя зарплата взрослого лондонского рабочего-мужчины составляла восемнадцать шиллингов в неделю (около

23.00 в США в 1960 году); в стране она была примерно на треть меньше.12 По большому счету, заработок семьи определялся суммой, необходимой для поддержания сил, необходимых для работы; но это было обусловлено тем, что жена и ребенок присоединялись к рабочей силе.13 Работодатели утверждали, что зарплата должна быть низкой, чтобы заставить рабочих выходить на работу; некоторые рабочие брали выходные на два-три дня, а когда возвращались, могли быть еще сонными, с алкоголем в крови.14 Только голод мог заставить их вернуться к станкам.

Были и некоторые смягчения. Некоторые работодатели оплачивали аренду и топливо для своих сотрудников. Цены на сырьевые товары были низкими - примерно треть от их среднего уровня в Великобритании 1960 года.15 Заработная плата росла и падала вместе с ценами до 1793 года, когда началась война с Францией; тогда все классы пострадали в своих доходах, но так как рабочие были сведены к прожиточному минимуму, они пострадали больше всех.

Они жили в городах, где воздух был ядовитым, в гетто, где свирепствовали болезни, в тесных домах, иногда в сырых подвалах, где солнечный свет был редким гостем, освещение тусклым, чистота - миражом, домашние ссоры терзали уставшие нервы, уединение было невозможно, и единственным убежищем для женщины была набожность, а для мужчины - кабак. Пьянство здесь было ежедневным. Дома брали воду из колодцев и общественных насосов; когда они заканчивались, женщины носили воду из ближайшей реки или канала, которые, как правило, были загрязнены промышленными, бытовыми или человеческими отходами.16 Санитария была примитивной, канализация - редкой: "Я убежден, - писал Торольд Роджерс в 1890 году (когда он был профессором политэкономии в Оксфорде), - что ни в один период английской истории, о котором существуют достоверные сведения, состояние ручного труда не было хуже, чем в сорок лет с 1782 по 1821 год - период, когда промышленники быстро накапливали состояния и когда рента [доходы] от сельскохозяйственных земель удвоилась".17 Такое состояние продолжалось до 1840-х годов. Карлайл, выросший в Шотландии и Англии между 1795 и 1840 годами, подвел итог состоянию британского фабричного рабочего в тот период, заключив, что британцам было лучше, когда они были средневековыми крепостными. Промышленный прогресс оставил пролетарию столь незначительную долю в растущем богатстве, что он возвращается к варварству в манерах, одежде, развлечениях и речи. "Цивилизация творит свои чудеса, - писал Алексис де Токвиль после посещения Манчестера, - цивилизованный человек превращается обратно почти в дикаря".18 Честь Манчестеру и другим городам за огромный прогресс, которого они добились с тех горьких дней.

Закон о бедных, впервые принятый в 1601 году и впоследствии часто реформировавшийся, предлагал некоторую помощь обездоленным. Им управляли приходские чиновники, которые обычно собирали получателей помощи в работные дома. Она финансировалась за счет специального налога с домовладельцев, которые жаловались, что их платежи тратятся на непутевых людей, поощряя безрассудную рождаемость; они подчинялись этому налогу как страховке от социального беспорядка. Во многих округах после 1795 года ставка пособия была скорректирована, чтобы дополнить заработную плату, которая считалась недостаточной для существования; некоторые работодатели воспользовались этим, чтобы поддерживать низкий уровень заработной платы.

Несмотря на такие умеренные милости, недовольство рабочих достигло опасной точки с началом девятнадцатого века. До 1824 года рабочим запрещалось организовывать организации для повышения зарплаты, и они тайно организовывали их; запрещалось бастовать, и они бастовали; потерпев поражение, они бастовали снова.19 Реформаторы, такие как Роберт Оуэн, предупреждали парламент, что, если условия на фабриках не улучшатся, дорогостоящее насилие будет расти. Недовольство было сдержано возобновлением военных действий с Францией (1803 год); оно росло по мере затягивания войны и вылилось в открытое восстание в 1811 году. Его возглавили не работники фабрик, а кружевницы и чулочные ткачи, работавшие на "рамах" в домах и небольших магазинах в Ноттингеме и его окрестностях. Эти мужчины и женщины все еще могли вспоминать жизнь на открытом воздухе на фермах, и, возможно, они идеализировали ее по контрасту с замкнутой работой на ткацких станках. Их возмущала подчиненность "хозеру", который сдавал им в аренду рамы, продавал им сырье и покупал их продукцию по ценам, установленным им самим и поставщиками его акций или капитала. Более того, они опасались, что даже их нынешние рабочие места вскоре будут потеряны из-за распространения фабрик и их многочисленных ткацких станков с механическим приводом. В своем нарастающем гневе они решили громить везде, где только можно, машины, которые символизировали их крепостное право.

Неизвестный и, возможно, мифический человек по имени Нед или Король Лудд организовал разгневанных ткачей и разработал планы их набегов. Осенью 1811 года отдельные группы "луддитов" вторгались в один район за другим и уничтожали все найденные ими текстильные рамы. Движение распространилось из Ноттингемшира в Ланкашир, Дербишир и Лестершир и продолжалось до 1812 года. Машинисты воздерживались от причинения вреда людям, за исключением случая, когда работодатель приказал своим людям стрелять в них; забастовщики разыскали его и убили. Половина Англии содрогнулась от страха, вспомнив Французскую революцию.