Читая «Погружение во тьму», я все время следил за тем, как возвышался человеческий смысл существования в бесчеловечных условиях бытия. Поражался запасу жизненных сил, позволившему пройти через муки и страдания. И потрясала нравственная чистота, которая сохранила Олега Васильевича там, где нравственность попиралась по существу или походя. И еще размышлял я о том, какую же великую историю имела моя страна и мой народ, если вырастили они людей, воззвавших из бездны к достоинству человеческому и любви.
Это книга великой надежды. Это рассказ о достоинстве, на котором только и может устроиться национальная история и судьба людей. Но это еще и предупреждение. Упаси нас Бог еще раз во имя самых немыслимых благ земных пройти через ту бездну, из которой одни выходят очищенными страданием, а другие остаются в ней ее творцами и сопричастниками.
Да минует нас чаша сия.
Э. Ф. Володин, доктор философских наук
Примечания
1
Облава, прочесывание (фр.)
2
Всегда приятно подразнить шпиков, когда они досаждают порядочным людям (фр.)
3
Вечерняя молитва (лат.)
4
Галлия поделена на три части (лат.)
5
Я расскажу о воплощении в новые формы (лат.)
6
О Ричард, мой король! Все тебя покидают! (фр).
7
Дорогой депутат. — Не подлинный ли трибун наш Керенский? Дантон нашей революции?
— Лишь бы, сударыня, она не породила нового Робеспьера (фр)
8
Поясню современному читателю, не посвященному в оттенки тогдашней шкалы мер пресечения: ссылка отличалась от более легкой высылки. Последняя предполагала свободный выбор места жительства, из которого исключалось некоторое количество городов: был «минус шесть» (самое легкое), «минус двенадцать» и чуть ли не до «пятидесяти двух». Ссылка назначалась в отдаленные места и сопровождалась жесткой регламентацией передвижения, периодическими явками на регистрацию, ограничениями вида работы (исключались ответственные и административные должности, ссыльные пополняли кадры чернорабочих) и т. д.
9
Пересыльный городок с рядами бараков, выстроенных вдоль дощатых линеек, с издевательским кумачом «Добро пожаловать!» на воротах был выстроен позднее. В 1931 году в барак у дебаркадера уже не заводили
10
Двор чудес (фр.)
11
Нет, вероятно, надобности здесь описывать этот ставший известным на весь мир застенок на Соловках. Его хорошо знают по другим публикациям. Для тех же, кто сидел на острове, не было страшнее слова. Именно там, в церкви на Секирной горе, достойные выученики Дзержинского изобретательно применяли целую гамму пыток и изощренных мучительств, начиная от «жердочки» — тоненькой перекладины, на которой надо было сидеть сутками, удерживая равновесие, без сна и без пищи, под страхом зверского избиения, до спуска связанного истязуемого по обледенелым каменным ступеням стометровой лестницы: внизу подбирали искалеченные тела, с перебитыми костями и проломленной головой. Массовые расстрелы также устраивались на Секирной
12
Чтобы жить счастливо, надо жить прикровенно (фр.)
13
Картину эту привез из Франции Всеволожский, прапрадед сестер, еще в XVIII веке
14
Оставь всякую надежду (итал.)
15
Так лагерные работяги называли конторских служащих. (Прим. авт.)
16
«Аркос» — англо-русская торговая фирма
17
Непостижимо (нем.)
18
Этого я в толк не возьму (нем.)
19
Сода (лат.)
20
Свои суждения о воспоминаниях Аксеновой-Гинзбург я основываю на ознакомлении с ходившей по рукам в Москве самиздатовской машинописной копией. (Речь, по-видимому, идет о первом томе «Крутого маршрута», который Е. С. Аксенова-Гинзбург писала в надежде на публикацию в СССР. — Ред.)
21
О мертвых хорошее или ничего (лат.)