Читать интересную книгу Джон Леннон - Альберт Голдман

Жизнь Чепмэна можно разделить на две части – до и после нервного срыва, который случился с ним в возрасте двадцати одного года. Молодому человеку светило блестящее будущее, руководители YMCA227 не чаяли в нем души, у него была подружка – очаровательная девушка по имени Джессика Блэкеншип. Вместе с Джессикой он отправился в Конвент Колледж, штат Теннесси, с целью пройти специальную подготовку, чтобы занять постоянную должность в YMCA, что позволило бы ему работать за рубежом. Но Чепмэн не смог осилить учебу. После первого же семестра он бросил колледж, обозвав его гнездом лицемеров, а вместе с ним и свою подружку.

Не найдя понимания в собственной семье, он сблизился с одним приятелем по имени Дэйна Ривз, который поступил на службу в полицию и посоветовал Марку устроиться на работу сотрудником службы безопасности, для чего требовалось пройти лишь краткий курс обучения и несколько тренировок по стрельбе из пистолета. Но ограничиться ношением пистолета было недостаточно для человека, который мнил себя защитником всех детей на Земле, поэтому Чепмэн решил предпринять еще одну – последнюю – попытку и вернулся в колледж. Однако его снова ждала неудача. И на этот раз он был настолько унижен, что находил утешение лишь в мыслях о самоубийстве. Но перед смертью он захотел осуществить свою давнюю мечту – съездить на Гавайские острова.

Через полгода, проведенных на Гавайях, в июне 1977-го, Чепмэн прикрутил шланг к выхлопной трубе автомобиля и попытался покончить с собой. Пройдя курс лечения в больнице, он пристроился на работу в ее хозяйственном управлении, а также подрядился на добровольных началах помогать в отделении психиатрии. Затем он внезапно решил совершить кругосветное путешествие.

Заручившись поддержкой японской девушки Глории Абе, работавшей в туристическом агентстве, Марк потратил четыре месяца на подготовку своего вояжа. 6 июля 1978 года он вылетел в западном направлении с первой остановкой в Токио. Когда он вернулся 20 августа – примерно за месяц до прибытия Леннона в Гонолулу, – все, кто знал его, были поражены произошедшей с ним переменой: молодой человек был полон энергии, раскрепощен и планировал сделать карьеру в социальной сфере. Женившись на Глории Абе в июне 1979 года, Чепмэн начал проявлять совершенно новые черты характера: обычный мелкий служащий превратился в неуживчивого и воинственного тирана, часто огорчавшего жену абсурдными требованиями и запретами, не прекращая в то же время легко тратить ее деньги на свое новое увлечение – коллекцию предметов искусства.

В декабре, не получив ожидаемого повышения, он покинул больницу и вернулся к работе охранником. Этот явный шаг назад сопровождался всплеском несвойственного ему поведения. «Отвратительный, холодный, уродливый человек», – так описал Чепмэна один из тех, кто общался в ним в этот период. Служащий сайентологической церкви, находившейся через дорогу от кондоминиума, в котором работал Чепмэн, охарактеризовал молодого охранника как «классический случай скрытой враждебности. Он прохаживался взад и вперед перед нашим зданием, подбивая ногой камни и бормоча угрозы. В течение трех месяцев мы ежедневно получали до сорока телефонных звонков с угрозами в наш адрес. „Бах! Бах! Ты убит!“ – нашептывал чей-то голос. Позднее Чепмэн признался, что звонил именно он».

17 октября 1980 года, прочитав статью в «Эсквайр», посвященную Леннону, Чепмэн взял в библиотеке книгу Энтони Фосетта «Джон Леннон: день за днем». Начав читать, он разозлился: Джон Леннон оказался лицемером, который призывал к миру и любви, а сам жил как миллионер. Марк стал записывать на магнитофон пластинки «Битлз», а затем искажать их звучание, изменяя скорость прослушивания. Когда он ставил эти пленки Глории, ей казалось, что голоса звучали так, словно это пели эльфы. Больше всего Марк любил слушать такую музыку в темной комнате, сидя в позе лотоса и напевая: «Джон Леннон, я убью тебя, ты – грязный лицемер!»

23 октября, уходя с работы, Чемпэн в последний раз расписался в журнале. Вместо своего имени он нацарапал «Джон Леннон», а затем перечеркнул это имя несколькими короткими штрихами. А еще раньше, в августе, он написал письмо приятелю в Италию, указав в качестве обратного адреса Дакоту. В письме говорилось, что Чепмэн собирается в Нью-Йорк по одному делу. Поэтому есть вероятность, что замысел убить Леннона появился у Чепмэна еще до того, как он прочел статью в «Эсквайре».

Через четыре дня после того, как Марк уволился с работы, он отправился в оружейный магазин, расположенный в нижней части Гонолулу, и купил короткоствольный пятизарядный револьвер марки «чартер армз» 38-го калибра, которым часто пользовались детективы, поскольку его легко спрятать. Когда ему позвонили из агентства по трудоустройству и поинтересовались, не желает ли он устроиться на новую работу, Чепмэн ответил: «Нет, у меня уже есть работа, которую надо сделать».

27 октября он купил билет до Ньюарка, в одну сторону. 29-го попрощался с Глорией, сказав ей: «Я еду в Нью-Йорк, чтобы все изменить».

Вскоре выяснилось, что Чепмэн не мог купить патронов без разрешения на ношение оружия, которое в Нью-Йорке очень непросто получить. Тогда он вылетел в Атланту и снова разыскал своего старого приятеля Дэйна Ривса, который уже работал заместителем шерифа в маленьком городке Декатур. Страж порядка помог Марку получить именно то, что он хотел: пять разрывных пуль.

9 ноября Чепмэн вернулся в Нью-Йорк, будучи полностью готовым к боевым действиям. Но в этот момент ангелы Господни внезапно вновь обрели голос и загнали чертей обратно в ад. II ноября Марк позвонил Глории и сказал ей, что поездка в Нью-Йорк была ошибкой. Тогда же он впервые признался, что намеревался убить Джона Леннона, добавив, что только любовь к жене остановила его. «Я одержал великую победу, – заявил он. – Я возвращаюсь домой».

10 ноября Джон Леннон позвонил Джеку Дугласу. Продюсер, не имевший от него известий в течение трех недель, был приятно удивлен. Оказалось, что Джон не только не уехал в Палм-Бич, но что он сгорает от нетерпения снова вернуться в студию. «У нас гора работы! – воскликнул он. – Я только начал разгоняться, и теперь меня не остановить!»

Дуглас уже подписался на другую работу, но, передвинув расписание, освободил для Леннона время с часу до семи.

Больше всего Дугласа радовало, что Джон вновь становился самим собой. «Джон был полностью доволен своим моральным и физическим состоянием, – в этом Дуглас был категоричен. – Казалось, он начинал все сначала. Вероятно, это было связано с его сорокалетием. Он сказал мне: „Я счастлив, что мне исполнилось сорок. Я чувствую себя в лучшей форме, чем когда-либо за всю мою жизнь“. Он очень стремился к независимости и искал выхода из этой ситуации (своего брака. -А. Г.)».

Еще одним верным признаком выздоровления был неиссякаемый поток новых проектов, возникавших в голове у Джона. Сразу после Нового года он собирался вылететь вместе с Джеком на Западное побережье, чтобы поработать над записью альбома Ринго. Он отобрал для старого приятеля три песни из тех, что написал на Бермудах, пометив на пленке с «Nobody Told Me There 'd Be Days Like This» («Никто не говорил мне, что будут такие дни»). «Эта песня для Ричарда Старки, игравшего раньше в группе „Битлз“». (Позже Иоко выпустила эту вещь на первом сингле своего альбома «Milk and Honey».) Джон собирался также создать коммерческую студию звукозаписи на Риверсайд Драйв, в доме, где музыканты могли бы жить и одновременно работать. «Ты только представь себе, – говорил Джон, – сколько музыкантов захотят работать в этой студии, если на ней будет стоять мое имя! Единственное, что нам надо будет сделать, это оборудовать отдельную комнату, которая в любой момент была бы в нашем распоряжении». А еще он собирался записать свои старые хиты, начиная с «Help!» и заканчивая «I Am the Walrus», не забывая о «Strawberry Fields». Джон был уверен, что эти вещи можно усовершенствовать как композиционно, так и акустически. Он ругал старые аранжировки, особенно знаменитый монтаж Джорджа Мартина, который назвал «глупой ошибкой».

Как-то днем, когда Джон и Джек застряли в пробке на 57-й стрит, Джон прямо в машине сочинил песню «Street of Dream» («Улица мечты» (англ.).) (которая впоследствии пропала), придумав припев и добавив музыкальную фразу, которая сидела у него в голове еще со времен «Битлз». В течение долгих лет Джон искал, куда бы ее пристроить. Как только они добрались до студии, Леннон сел за пианино и крикнул: «Слушай!» И он забренчал по клавишам, напевая песню на свой «Сони Уокман», который теперь повсюду таскал с собой вместо записной книжки. Закончив, он вытащил кассету из аппарата и спрятал в карман со словами: «Это для моего альбома!»

Пластинка, которую он имел в виду, должна была выйти следом за «Double Fantasy». В течение последних недель своей жизни, когда они оставались с Джеком вдвоем после работы, Джон частенько говорил: «Вот мы возьмем – ты, я и Ли (Декарло, ассистент Дугласа. – А. Г.)– запремся в студии и запишем настоящий альбом Джона Леннона, который не будет дерьмом. Всем женщинам вход будет запрещен – даже Крис! (подруге Джека. – А. Г.)»