Той же ночью двухмоторный «бичкрафт», принадлежащий чайной компании, совершил ночной перелет к озеру Кабора-Басса — рискованное путешествие, которое пилот этого самолета проделывал уже не раз. Единственная красная сигнальная ракета вывела его на секретную посадочную полосу, прорубленную людьми Чайны в дикой местности к западу от горной системы Горонгоза.
Две линии бойцов РЕНАМО, держащих горящие факелы из пропитанных парафином тряпок, обозначили посадочную полосу. Самолет аккуратно приземлился, не выключая двигателей, высадил пассажиров, развернулся и устремился к другому концу полосы. Взревев двигателями, самолет взлетел, набрал высоту и улетел в ночь обратно на север.
Еще недавно для того, чтобы привезти людей или оборудование, не требовалось таких сложностей. Еще год назад Чайна направил бы свой запрос скорее на юг, чем на север, а вместо маленького частного самолета прилетел бы вертолет «Пума» с опознавательными знаками южноафриканских военно-воздушных сил.
В те дни, когда марксистский президент ФРЕЛИМО Самора Машел поддерживал боевиков Африканского Национального Конгресса и позволял им использовать Мозамбик в качестве базы для террористических атак с магнитными минами и начиненными взрывчаткой автомобилями против мирного населения Южной Африки, южноафриканское правительство в ответ оказывало полную поддержку силам РЕНАМО, намеревавшимся свергнуть ФРЕЛИМО и правительство Машела.
Затем, к великому неудовольствию командования РЕНАМО, Самора Машел и Питер Бота, президент Южно-Африканской республики, в маленьком городке Нкомати, находящемся на границе между их странами, подписали соглашение, прямым результатом которого стало чудовищное сокращение помощи РЕНАМО со стороны Южной Африки в обмен на вывод диверсионных групп Африканского Национального Конгресса из Мозамбика.
Конечно же, обе стороны негласно нарушали соглашение. Машел закрыл офисы Африканского Национального Конгресса в Мапуту, но разрешил боевикам продолжать террористическую войну, правда теперь уже без официальной поддержки и одобрения ФРЕЛИМО, а Южная Африка, хотя и сократила поддержку РЕНАМО, время от времени допускала пересечение «Пумами» границы.
Затем, после того как Самора Машел погиб при крушении собственного самолета — антикварного «Туполева», который по старости был списан с воздушных линий СССР и великодушно передан Машелу его русскими союзниками, — правительственные платформы снова поменялись в обратную сторону. Оборудование «Туполева» было изношено до предела, а в ночь накануне полета русские пилоты так набрались, что даже не нанесли на карту маршрут полета. Они почти на двести километров отклонились от курса и разбились на границе с Южной Африкой. На самом деле они врезались в землю на Мозамбикской территории, но каким-то немыслимым образом подпрыгнули и окончательно приземлились уже на территории Южной Африки.
Несмотря на совершенно очевидные записи «черного ящика» «Туполева» о том, как русские пилоты неоднократно требовали у стюардессы еще водки, а также о том, что они предполагали сделать с девушкой, когда приземлятся, если она не выполнит их требование (беседа была оживленная, изобилующая анатомическими подробностями), и русские, и руководство ФРЕЛИМО обвинили в гибели Машела Южную Африку. Вместе с Машелом на отдаленном южноафриканском холме погибло и соглашение, подписанное в Нкомати, и «Пумы» возобновили свои полеты через границу, доставляя припасы для диверсантов РЕНАМО.
Затем из диких районов Мозамбика мало-помалу начали просачиваться очень интересные новости. Сначала из африканского буша появилась группа преданных своему делу миссионеров, которые описали вопиющие опустошения, нищету, голод и зверства, вызванные разнузданными действиями диверсантов РЕНАМО в стране, по территории равной Франции. Потом несколько пронырливых журналистов умудрились проникнуть в зону боевых действий, но только двое из них сумели выжить и дать подробный отчет о том аде, который здесь творится. В некоторых из их сообщений говорилось о том, что по приблизительным подсчетам среди мирного населения от голода, болезней и геноцида погибло более полумиллиона человек.
Десятки тысяч беженцев хлынули потоком через южноафриканскую границу. Перепуганные, истощенные, обессилевшие от болезней, они рассказывали совершенно жуткие истории. Южноафриканское правительство, к своему ужасу, поняло, что в лице РЕНАМО оно собственными руками вскормило настоящее чудовище.
В то же самое время более умеренный Чиссано, который сменил Самору Машела на посту президента Мозамбика и председателя ФРЕЛИМО, начал делать шаги в обратном направлении. Два президента встретились, и соглашение, которое было когда-то подписано в Нкомати, поспешно восстановили, но на этот раз с честными намерениями. И на следующий же день всякая помощь РЕНАМО прекратилась.
Это произошло всего лишь несколько месяцев назад. Генерал Чайна и другие командиры РЕНАМО были злы и доведены до отчаяния: их запасы продовольствия и оружия таяли на глазах, а новых поставок не предвиделось. Вскоре они будут вынуждены выживать только за счет грабежа и трофеев, добывая пищу и прочие необходимые вещи в стране, опустошенной двенадцатилетней войной. Вполне естественно, что теперь они обратили свой гнев на мирное население и на любого иностранца, который пробирался в страну и попадал в плен. Весь мир был против них, а они против всего мира.
Сидя в высоком кресле вертолета, генерал Чайна вспоминал все это. Ему казалось, что отсюда он видит повсеместный хаос и неразбериху. Вся страна была подобна созревшему нарыву, а в подобных случаях очень часто верх берет хитрость и жестокость.
Из всех полевых командиров генерал Чайна показал себя за эти годы наиболее способным. С каждым очередным успехом и победой его позиции укреплялись. Среди трех группировок РЕНАМО его армия была самой сильной. Номинально всем движением сопротивления руководил центральный комитет, но, как ни парадоксально, после каждой неудачи движения росли престиж и влияние именно генерала Чайны. Все больше и больше центральный комитет вынужден был считаться с его желаниями. Та скорость, с какой они выполнили его запрос о пилоте и авиационных специалистах, доказывала это, как ничто другое. Конечно, уничтожение русской эскадрильи и захват вертолета невероятно подняли его престиж и значение, в то время как обладание таким замечательным средством передвижения, на котором он теперь парит над дикими районами, сделало его положение просто уникальным по силе.
Генерал Чайна улыбнулся этой мысли и проговорил в микрофон своего летного шлема: