Читать интересную книгу "Фантастика 2023-175". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Ворон Алексей

Так, предаваясь самым неприятным размышлениям, провел Гвидион остаток ночи, сидя все на той же скамье. С первыми лучами солнца он вышел во двор. Хозяйство пустовало, никого не было видно, и даже бесплотные стражи замка, казалось, спали. Разговаривать с ними было невозможно, и Гвидион, так и не дождавшись возвращения Охотников к обеду, уже всерьез обеспокоенный, отправился к Переходу, все еще надеясь увидеть их на обратном пути. Теперь Гвидион понял, что вчера, скрывшись от Охотников, упустил возможность расспросить Всадника и узнать о причинах его долгого отсутствия в собственном Мире. Так никого и ни встретив, Гвидион добрался к ночи до камней, стоявших посреди лесной поляны.

Теперь некому было требовать от Гвидиона соблюдения ритуалов, он просто шагнул на выложенную камнем площадку, и Миры понеслись ему навстречу, пропуская его сквозь свою материю. Когда движение закончилось, вместо стоячих камней Гвидион увидел небольшую булыжную стену, высотой чуть ниже человеческого роста. На земляном полу был выложен круг из камней. Это походило на остатки небольшой сторожевой башни, подтверждением этому предположению мог служить еще и холм, на котором все строение размещалось. С одной стороны в стене был пролом, служивший, по-видимому, когда-то входом в башню.

В этом Мире сгустились сумерки, где-то вдалеке вспыхнуло пламя. Гвидион пытался узнать Мир, в который он попал, но в темноте, когда нельзя понять, имеется ли в этом небе светило, и трудно разглядеть окрестности, маг так и не смог разобрать, где он находится. Поэтому Гвидион предпочел остаться на холме в кольце стены до утра. Уснуть он, однако, не решился и стоял у покрытой мхом стены, с тревогой вглядываясь в разгорающееся у горизонта пламя. Небольшой камень откололся от стены и покатился, подпрыгивая на ухабах, вниз с холма. Темноту прорезала неровная полоса огня, потом другая, третья. Словно кровяные сосуды, рваные и пересекающиеся полосы пламени покрыли все окружающее холм пространство. Гвидион забеспокоился, уверившись теперь, что не помнит этого Мира.

«Не мог же я сразу попасть в Нижние Миры», — подумал он. Может быть, завтра, при свете дня, он поймет, где находится, если, конечно, свет достигает этого Мира.

В этот момент Гвидион заметил какое-то движение внизу между огненными росчерками. Напрягая зрение, он всматривался в темноту, пытаясь разгадать, что за существо движется там. Маг почувствовал на себе его цепкий взгляд и невольно содрогнулся. И чем ближе подходил некто, тем тревожнее становилось Гвидиону. Вцепившись в край стены, маг пытался рассмотреть в темноте незнакомца, но взгляд его смог распознать лишь темное одеяние, наподобие плаща с капюшоном. Внезапный страх охватил Гвидиона, и он почувствовал, что всем своим существом не желает этой встречи. Он решил немедленно покинуть этот Мир, и, встав в круг, начал Переход. Но взгляд незнакомца в черном плаще не отпустил его. Гвидион отчаянно рвался прочь, он заставлял Вселенную двигаться, чтобы очутиться в другом месте, но чья-то сила удерживала Миры. И от этого противостояния Мир дрожал, то расплываясь, то становясь невероятно четким. Существо все приближалось, оно уже подошло к холму. Теперь Гвидион потерял его из вида, но подойти к краю стены так и не решился, все еще надеясь, что успеет исчезнуть. Он стоял посреди круга, чувствуя приближение неизвестного, поднимающегося по склону холма. Гвидион обернулся в сторону пролома в стене, откуда, как ему казалось, должен был появиться незнакомец.

В просвет стены вплыла тень, а за ней плечо неизвестного существа, чье лицо, если таковое, конечно, имелось, было скрыто под капюшоном. Незнакомец прислонился к стене и медленно продвигался вперед. Двигался он странным образом, было видно, что движения даются ему с трудом, ради одного шага он проделывал странные конвульсии, подергиваясь, словно ему каждый раз приходится собирать всю свою волю и подтаскивать там, под плащом, какие-то невидимые части своего тела.

Существо осторожно продвигалось, прижавшись к стене. Наконец ему удалось оторвать от стены одну руку, если то, что скрывалось в черном рукаве его просторной одежды, можно было так называть, и протянуть ее к магу. Гвидион задохнулся от ужаса, почувствовав, как сжался пищевод. Рука незнакомца тянулась к его лицу, дрожа и дергаясь, а само существо при этом стало уменьшаться, точно его сила и плоть переходили в удлиняющуюся руку.

Гвидион отчаянно пытался вырваться из этого Мира, но уже не мог отвести взгляд от копошащейся темноты в прорезе рукава, приближающегося к нему. Маг почувствовал жар, исходящий от тянувшейся к нему руки, и на его лбу проступил пот. Он выставил вперед свой посох, намереваясь защититься им, но когда рука незнакомца коснулась древка, Гвидион выпустил его, в ужасе отшатнулся, оступился и упал. Темная фигура склонилась над ним. Еще мгновение он видел во мраке капюшона два тусклых, чуть тлеющих огня и осознал, что под плащом тьмы скрывается Фомор. В этот миг пространство расступилось и пропустило наконец Гвидиона.

Глава 12

Демоны Бескрайнего леса

Легко и привольно волку в лесу. Ни рысь, ни медведь, ни тем более другой волк не тронет тебя, почует, кто ты есть, даже если идешь в человеческом обличье. И встречи с человеком можно не опасаться, его запах я почую издалека.

Бескрайний лес был прозван так за свои неимоверные размеры. Даки говорили, что на восток этот лес простирается на несколько месяцев пути. А если идти на запад, то понадобится не меньше четырех недель, прежде чем удастся достичь его пределов.

Я шел уже больше недели. В волчьем обличье можно было двигаться быстрее, но я не торопился, здесь, в безлюдном лесу, я наслаждался одиночеством и природой. Переливчатые птичьи рулады, журчание ручья где-то во мраке леса, искрящиеся лучи света, проникающие сквозь листву, все это вызывало во мне ощущение покоя и умиротворения, словно я жрец, вернувшийся после долгих странствий в свое святилище. Со всех сторон окружали меня деревья, огромные, в несколько обхватов, уходящие ввысь. Их раскидистые ветви и обильная листва закрывали небо, пропускали солнечный свет узкими полосками. Такие лесные храмы с полумраком и тайнами перемежались с открытыми полянами, заросшими всевозможными цветами, болотистыми пустошами, покрытыми мхом, в котором утопали ноги, крутыми оврагами, лесными речками, мелкими и такими холодными, что при утолении жажды сводило зубы.

Этот лес, несмотря на свою кажущуюся первобытность и дикость, скрывал в себе множество человеческих племен и селений. В основном они обосновались поблизости от Великой Реки, а по мере удаления от нее их становилось все меньше. Река служила мне ориентиром, она вела на запад. Я старался не приближаться к ней, чтобы не встречаться с людьми, но все же придерживался ее направления и не удалялся от реки на расстояние большее, чем два дня пути. Я шел звериными тропами, а порой и напролом, стремясь избегать человеческих дорог, ведущих от селения к селению. Я миновал земли Дальнего Племени даков, обойдя их с юга. Мне не хотелось встреч со старыми знакомыми, бессмысленных объяснений, ненужных прощаний.

Теперь, когда Волчий Дол остался далеко позади, а даки стали лишь частью моей неверной памяти, мне было легко и спокойно. Я чувствовал правильность своего решения уйти от волков. Я потратил на них почти год своей жизни, дав Мечу Орну вдоволь напиться крови врагов и хлебнуть славы.

Ни угрызения совести, ни грустные воспоминания не мучили меня. Казалось, я могу вот так провести всю жизнь, просто идя по лесу. И ничего иного не надо мне, кроме пения птиц и шума ветра в листве деревьев. Я продолжал свой путь днем и ночью, а потом время от времени заваливался под какую-нибудь кочку и отсыпался не менее суток.

Пищу я добывал без особого труда, летом лес изобилует самой разнообразной едой для всех, кто не поленится ее подобрать. Мыши и прочие грызуны, выпавшие из гнезд птенцы и замешкавшиеся глухари часто избавляли меня от необходимости искать пропитание. В крайнем случае, обратившись в волка, я охотился на хорьков или зайцев. На такой пище волк легко может прожить все лето. Если к этому добавить лесные ягоды и воду из ручьев, то можно считать, что лес, как добродушный хозяин, потчевал меня всеми яствами, какие имеются в его закромах.