мне, сердцеедка недоделанная! Думала его и себя немного подраспалить. Подраспалила! А он сейчас, небось, со своими валькириями кувыркается, напряжение снимает.
От последнего озарения стало не по себе. Попробуй его, такого, пройми, если после его будут приходовать аж девять — опять это непредставимое число! — любовниц. Нет, тут классическими методами ничего не добьёшься. Так и самой вскоре захочется на стенку лезть. Да что там, уже захотелось! Надо чётко брать быка за рога. В смысле, мальчика за… кхм… то самое место.
Решение родилось быстро. Принцесса была опытным организатором, пусть пока только училась, делала первые самостоятельные шаги, но хватку имела отменную. Поэтому время отклика у неё от момента принятия решения до начала его реализации исчислялось долями секунды. И дел сердечных это касалось напрямую, они не были исключением. Ярослава запахнулась в мягкий плед, чтобы не дискредитировать своё королевское высочество, и вызвала на связь начальника охраны.
— Мстислав, где сейчас мечник? — собранно, без тени эмоциональности в голосе, вопрошала принцесса.
— Одну минуту, Ваше Высочество, — собеседник отвернулся, но быстро вернулся к разговору. — На яхте.
— Это точно?
— Да. Я сверил данные инструментального и физического наблюдения. Сомнений быть не может.
— Королева направляла запросы о его местонахождении?
— Мне — нет. Но у неё своя охрана, и агенты отчитываются и им тоже. Достоверно сказать затрудняюсь.
— Спасибо, Мстислав. Тогда попрошу вас быть готовым к поездке через сорок минут.
— На космодром?.. — мужчина обозначил понимающую улыбку.
— Да, вы, как всегда, правы. Вы — воистину мой ангел-хранитель, понимающий и всепрощающий!
— Спасибо за добрые слова, Ваше Высочество… Только не забывайте об осторожности.
— Для этого у меня есть вы, Мстислав.
— Я говорю об осторожности рядом… с объектом.
— Если вы — мой ангел-хринитель, то объект — демон-искуситель. Но это именно мой демон. Зачем ему причинять вред, если его роль — искушать? Вы меня понимаете?
— Шутите, моя принцесса. А я ведь серьёзно. Не забывайте, он — республиканец.
— Ну-ну. А если бы был псионцем — мне следовало ликовать? Что-то в последнее время на Ясени в куда большем почёте именно республиканцы. Они по крайней мере не бьют в спину и не занимаются непонятными извращениями, будто ошалевшие от крови и вседозволенности шакалы. Покажите мне хотя бы одного псионца, который годился бы в подмётки валькириям! А ведь мы их ещё совсем недавно презрительно величали «белой плесенью»! С кем из псионцев наша королева могла бы позволить себе безбоязненно… сбрасывать напряжение за бокалом вина?.. — принцесса выдержала небольшую паузу, давая мужчине мобилизоваться на конкретные приказы. — Готовьтесь, Мстислав. Сорок минут.
Ясень, где-то на просторах Столичного Городского Массива
Утро для двоих десантников Ясеньского Космофлота очень быстро перестало быть томным. Начать с того, что проснулись они там же, где и заснули — в оформленном под старину кабаке. С другой стороны, они хотя бы проснулись в кабаке… Будь сейчас та самая старина, и побудка бы проходила в ближайшей канаве или, в лучшем случае, на конюшне, после волочения туда «сердобольной» прислугой. Но заведения нынче выдались культурные, а прислуга — благоразумной. Не из-за десантников — из-за таинственной дамы, оплатившей им выпивку. У работников кабака просто рука не поднялась на авторитет Её Высочества, простёрший свою тень и на парочку лоботрясов.
Кое-как выбравшись из-за стола, парни умылись, привели себя в относительный порядок и стремглав понеслись в космопорт. До окончания их увольнительной оставалось без малого два часа, и провести их следовало с куда больше пользой, чем все минувшие сутки.
Но, несмотря на все ухищрения и запредельную спешку, парни прибыли на борт боевого крейсера космофлота «Беспечный» весьма и весьма соответствующими названию гордого корабля. Кое-как замазанные синяки, немного пришибленный вид, чуть стеклянный, погружённый в себя взгляд — всё это красноречивей любых слов сообщало окружающим, что парни отлично провели увольнительную… и напрочь забыли про предстоящую службу. Как же хорошо их понимали сослуживцы! Но не старшина, мерно расхаживающий перед строем. У него вид помятых бойцов будил самую настоящую ярость. А старшины, как известно, держать в себе накопленное возмущение не привыкли. Нет у них такой функции — особливо в отношении нерадивых подчинённых. Стоит ли удивляться, что старшина теперь напоминал тигра, меряющего шагами клетку и только ищущего повод, чтобы напасть?
Разумеется, нашёл! Борн — тот самый, который вчера дольше всего «танцевал» с Её Высочеством — не удержался и во весь рот зевнул. Старшина, находившийся в этот момент по другую сторону строя, мгновенно оказался рядом. Будто задействовал свою суперсилу — телепортацию или какой-нибудь молниеносный бросок. Таким же стремительным вышел и удар в солнечное сплетение.
Десантник как раз заканчивал выдох — расслабленно и вальяжно, — а оттого удар вышел особенно эффективным. С хекающим звуком бедолагу сложило пополам. Старшина же, всё это время с садистским удовольствием наблюдавший за жертвой, одарил её своей самой обаятельной улыбкой — от которой у салаг кровь в жилах стынет.
— Значит, летали вчера, орлы? — как ни в чём не бывало поинтересовался старшина, едва служилый смог вдохнуть ртом воздух и выпрямился.
— Так точно, господин старшина! — молодцевато рявкнул более везучий товарищ бедолаги, сон с которого как-то в раз слетел.
— Поди, и ваши противники тоже? — как бы между прочим заметил флотский. — Ну и кто дальше?
Бойцам бы насторожиться от нарочито скучающего тона старшины, но они ещё не до конца оклемались после вчерашнего.
— Никак нет, господин старшина! Не летали! — сдал себя с потрохами Рубинс, тот самый, который выключился от удара Её Высочества с разворота.
Новый удар под дых достался уже ему. Здесь, правда, эффект оказался слабее, всё же командир не смог подловить его на выдохе.
— Чего ж вы так, салаги? Позорите боевое братство? Или я вас плохо учил?
Это могло показаться забавным, ведь старшина уже забыл про неряшливый вид подчинённых, переключившись на новый раздражитель — ненадлежащую личную подготовку. Вот только парням всё было едино.
— Как можно,