Ричард вышел с ним вместе и зажег свечу от той, что горела в коридоре. Юнец, притормозив, высокомерно глянул на Ричарда.
— А как тот придурок ухитрился залить себе воском глаза? Он что, такой же тупой здоровенный облом вроде тебя?
— Да нет, — небрежно ответил Ричард. — Вовсе нет. Это был озабоченный юнец, по глупости позарившийся на чужую жену. И воск в глаза ему налил муж.
— Да ну? А почему этот тупоголовый козел попросту не закрыл их?
И тут Ричард впервые за все время одарил парня не сулящей ничего хорошего улыбкой.
— Да потому что ему сперва отрезали веки, чтобы он не мог закрыть глаз. Видишь ли, там, откуда я родом, с каждым, кто прикасается к женщине вопреки ее воле, обращаются не больно-то ласково.
— Да ну?
— Ага. И веки — не единственное, что отрезали тому молодцу.
Юнец снова отбросил волосы со лба.
— Ты что, мне угрожаешь, облом?
— Нет. Я не могу сделать тебе ничего хуже того, что ты уже делаешь себе сам.
— Это ты о чем?
— Ты никогда ничего в жизни не добьешься. Ты всегда будешь ничтожеством, грязью, что счищают с сапог. У тебя есть лишь одна жизнь, а ты ее растрачиваешь впустую. И это очень печально. Сомневаюсь, что ты имеешь хотя бы малейшее представление, что означает быть по-настоящему счастливым, совершить что-то действительно стоящее, чтобы можно было гордиться собой. Ты сам все это на себя навлек, и хуже этого ничего быть не может.
— Я не могу изменить свою жизнь.
— Нет, можешь. Ты сам строишь свою жизнь.
— Да ну? И как ты себе это представляешь?
— Посмотри, в каком свинарнике ты живешь, — обвел рукой Ричард. — Твой отец — управляющий. Почему бы тебе не проявить немного гордости и не привести в порядок это место?
— Так он ведь управляющий, а не хозяин. Хозяин был алчным сукиным сыном, сдирающим плату, которая многим была недоступна. Орден забрал этот дом себе. А хозяина за его преступления против народа замучили до смерти. Моему отцу дали работу управляющего. Мы просто присматриваем за этим домом, чтобы помогать таким дуракам вроде тебя, у кого нет жилья. У нас нет денег на ремонт дома.
— Денег? Разве нужны деньги, чтобы убрать весь этот мусор в коридоре? — указал Ричард.
— Не я его набросал.
— А погляди на эти стены. Чтобы их вымыть, деньги вовсе не нужны. А пол в этой комнате? Его не мыли лет десять как минимум.
— Эй, я ведь не уборщица!
— А ступени у подъезда? Кто-нибудь в один прекрасный день свернет себе шею. Может, даже ты сам или твой отец. Почему бы тебе для разнообразия не сделать что-нибудь полезное и починить их?
— Я же сказал, у нас нет денег на ремонт.
— А для этого деньги и не нужны. Ее нужно лишь перебрать и заменить прогнившие ступеньки. А их можно вырезать из валяющихся повсюду деревяшек.
Парень вытер ладони о штаны.
— Раз ты такой умный, так чего ж не починишь ступеньки?
— Отличная мысль. Я так и сделаю.
— Да ну? Я тебе не верю. — К парню снова вернулась наглость.
— Завтра, после работы, я починю ступеньки. Если придешь, то я научу тебя, как это делать.
— Может, и появлюсь, чтобы посмотреть на придурка, который будет чинить что-то, что ему даже не принадлежит, и чинить задаром к тому же.
— Вовсе не задаром. А потому, что я тоже хожу по этой лестнице, и чтобы дом, в котором я живу, выглядел поприличней. И мне не хочется, чтобы моя жена сломала себе ногу. Но если ты захочешь прийти и научиться, как чинить лестницу, то сперва наденешь рубашку из уважения к живущим в твоем доме женщинам.
— А если я приду посмотреть, но не стану напяливать рубашку, как какой-то старый пердун?
— Тогда у меня не найдется достаточно к тебе уважения, чтобы тратить время на то, чтобы учить тебя чинить ступеньки. И ты ничему не научишься.
— А если я не хочу ничему учиться?
— Ну, тогда, наоборот, я узнаю кое-что новое о тебе.
— Да за каким лешим мне вообще нужно учиться чинить какие-то дурацкие ступеньки? — закатил глаза парень.
— Вообще-то особой необходимости учиться чинить ступеньки у тебя нет, но если тебе не наплевать на себя самого, то тебе следовало бы хотеть чему-нибудь научиться. Даже самым простым вещам. Человек начинает гордиться собой, только если делает что-то полезное, пусть это всего лишь только починка нескольких ступенек.
— Да ну? Я и так горжусь собой.
— Ты запугиваешь людей и их страх ошибочно принимаешь за уважение. Никто не может дать тебе самоуважение, даже те, кому ты небезразличен. Самоуважение человек зарабатывает сам. А пока что ты умеешь только пыжиться и выставлять себя дураком.
— Это кого ты обозвал… — скрестил на груди руки парень.
Ричард ткнул парня пальцем в гладкую грудь, вынуждая отступить на шаг.
— У тебя всего одна жизнь. Шляться по улицам, оскорбляя прохожих и пугая людей, с твоей бандой — это все, что ты хочешь от жизни? Это все, на что ты хочешь растратить свою единственную жизнь? Каждый, кто чего-то хочет от жизни, хочет, чтобы его жизнь что-то значила, пожелал бы учиться. Завтра я починю эти ступеньки. И завтра мы узнаем, что ты собой представляешь.
Юнец снова с вызовом скрестил руки на груди.
— Да ну? Ну а может, я предпочту провести время с дружками?
— Именно поэтому-то твоя жизнь и зависит только от тебя, — пожал плечами Ричард. — Не могу сказать, что совершил что-то очень уж значительное в своей жизни, но я всегда сам делаю свой выбор. В данный момент я предпочитаю починить ступеньки и слегка привести в порядок место, где я живу, вместо того чтобы хныкать и ждать в надежде, что кто-то другой это сделает за меня. И горжусь тем, что умею делать это сам.
Починка лестницы не сделает тебя человеком, но придаст тебе немного самоуважения. Если хочешь, приводи с собой друзей, и я научу вас всех, как использовать ваши ножики на что-то более полезное, чем размахивание ими перед носом у прохожих.
— Мы ведь можем прийти тебя оборжать, облом.
— Ладно. Но если вы с корешами хотите научиться чему-то полезному, то лучше вам для начала показать мне, что хотите учиться, проявив уважение, и прийти в рубашках. Вот первый стоящий перед тобой выбор. Если сделаешь неправильный выбор, то в дальнейшем возможность выбирать у тебя станет еще более ограниченной. И меня зовут Ричард.
— Как я уже сказал, ты запросто можешь оказаться посмешищем. — Он скорчил рожу. — Ричард.
— Да смейся, если хочешь. Я знаю себе цену и мне нет необходимости доказывать что-либо тому, кто сам себе цену не знает. Если хочешь учиться, то знаешь, что тебе делать. А если еще хоть раз посмеешь угрожать мне ножом или, паче чаяния, моей жене, то тогда совершишь самую последнюю из многочисленных ошибок в своей жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});