Переход через одну минуту, гражданин адмирал, – прозвучало по внутренней связи, и Хавьер Жискар нажал кнопку.
– Понял, Энди, – сказал он гражданину коммандеру Макинтошу. – Мы с гражданкой комиссаром Причарт направляемся на флагманский мостик.
– Есть, сэр, – отозвался Макинтош.
Жискар, отняв палец от кнопки, криво улыбнулся Элоизе Причарт.
– Знаешь, Энди что-то подозревает, – заметил он.
Ответом ему послужил острый взгляд Элоизы.
Адмирал и комиссар, уже облаченные в скафандры, сидели в его каюте, ожидая сигнала, который вызовет команду «Саламис» на места по расписанию перехода. Экипаж обязан верить, что командир и гражданка комиссар до последнего момента занимаются обдумыванием важных планов... и это, в известном смысле, соответствовало действительности. Правда, никто не догадывался, о каких планах идет речь, – и, конечно же, не предполагал, что гражданка народный комиссар при этом сидит у гражданина адмирала на коленях. Во всяком случае, не должен был ни догадываться, ни предполагать. Именно поэтому замечание Жискара окрасило топазовые глаза Причарт тревогой.
– Почему ты об этом заговорил? – спросила она.
– Потому, что он распускает слухи о наших стычках, любовь моя, – ответил Жискар. – О стычках, которых на самом деле никогда не было. Он всячески подчеркивает существование между нами «напряженности» и «взаимного отчуждения».
– Ты хочешь сказать...
– Я хочу сказать, что он, на свой манер, старается нас прикрыть.
Причарт взглянула адмиралу в глаза, закусила нижнюю губу ровными белыми зубами, вздохнула и пожала плечами.
– Спасибо ему, если так, – невесело сказала она, – но мне было бы куда спокойнее без его догадок. А со всякими историями лучше быть поосторожнее. Если, не приведи бог, его выдумки окажутся слишком красочными и Госбезопасность удосужится сопоставить их с донесениями других информаторов...
Она не закончила свою мысль, но Хавьер снова кивнул, давая понять, что признает ее правоту.
– Конечно, опасность существует. Но не думаю, чтобы Энди позволил себе заиграться. Не забывай, мы с тобой и вправду всячески демонстрируем на людях эту пресловутую «напряженность». Он лишь подчеркивает то, что очевидно, и в таком контексте лишь усиливает впечатление. Хотя не исключаю, что это просто непрофессиональная попытка напроситься в информаторы.
Хмыкнув, Причарт прислонилась к плечу Жискара и, несколько повеселев, сказала:
– Ладно, Хавьер, по крайней мере ты нашел чудесный способ избавиться от Жубера.
Жискар ответил довольной улыбкой. Разумеется, Госбезопасность не могла не понять, что устранение Жубера – это дело его рук, но, в конце концов, он с самого начала не скрывал, что принял начальника штаба только под давлением. И даже гражданка комиссар Причарт, хотя и возражала против перевода Жубера на должность командира военного корабля «Шэлдон», вынужденно согласилась, что этот шаг оправдан сложившимися непредвиденными обстоятельствами. Никто не мог знать заранее, что капитан Герндон на пути к цели умрет от сердечного приступа. Старпом «Шэддона» не обладал опытом, достаточным для командованием дредноутом в боевой обстановке, а вот капитан Жубер имел необходимые для командной должности выслугу и звание. Так и получилось, что гражданин адмирал Жискар перевел своего начштаба в оперативную группу 12.4, под начало гражданина контр-адмирала Дарлингтона, а исполнение обязанностей Жубера возложил на операциониста флота гражданина коммандера Макинтоша. Вопрос был решен ко всеобщему удовольствию – хотя, разумеется, кадровые перестановки вызвали официальные «возражения» со стороны комиссара Причарт.
Воспоминание вызвало у него легкую улыбку, сразу замеченную Причарт. С присущей ей прозорливостью она угадала направление мыслей Хавьера – и улыбнулась в ответ. Он обнял ее покрепче, но помрачнел. Тревога по поводу возможного разоблачения их любви не оставляла его никогда, делая даже мысль о возможной гибели в бою малозначительной мелочью.
– Пожалуй, нам пора идти! – тихо сказал Хавьер.
Прежде чем они надели шлемы, Элоиза поцеловала его. Как всегда, страстно и яростно – словно в последний раз.
* * *
– Они хотят завязать с нами ракетную дуэль, – сказал капитан Богданович и покачал головой.
– А почему бы и нет? – спокойно отозвался Турвиль.
Оба стояли, заложив руки за спину и глядя на главную голосферу.
– Благодаря хитрости Шэннон, – продолжил гражданин вице-адмирал, – манти наверняка вообразили, что мы забыли прихватить с собой подвески, а их ракеты и защита всегда были лучше наших. На их месте я, конечно, постарался бы поскорее сблизиться с нами на дистанцию энергетического поражения, но я-то про наши платформы знаю. И даже когда стараюсь забыть о них, у меня не получается. Это, наверное, как-то влияет на мою точку зрения.
– Ну, не думаю, – криво усмехнулся начальник штаба. – Вы, гражданин адмирал, и без платформ наверняка полезли бы в драку.
– Не такой уж я плохой, – возразил Турвиль, обернувшись к ухмылявшемуся Богдановичу. – Правда?
Богданович, не прекращая ухмыляться, кивнул.
– Ну ладно, может, вы и правы, – сказал гражданин вице-адмирал.
«А может, и нет, приятель, – подумал Турвиль про себя. – Я, конечно, провозглашаю принцип „надо завязать драку, а там будет видно“, но это еще не значит, что я слепо ему следую. И всяко не собираюсь отказываться от „Графа Тилли“ как от флагманского корабля. Конечно, защита у него слабее, чем у линкора, но зато линейный крейсер не привлекает к себе столько внимания, а стало быть, и столько огня».
Он, улыбаясь, повернулся и направился к командирскому креслу.
* * *
Контр-адмирал Теннард терпеливо ждал. Он вылетел навстречу хевам, затем совершил разворот, чтобы сбросить скорость. Расстояние между ними на настоящий момент составляло 6,7 миллиона километров – и неуклонно сокращалось на восемьсот километров в секунду. Чуть больше чем через четыре минуты они должны были оказаться на дистанции дальнего ракетного залпа, который он и намеревался произвести. После этого предполагалось увеличить ускорение, чтобы удерживать дистанцию как можно дольше.
– Подготовиться к пуску! – уверенно и спокойно приказал он.
* * *
Рекомендую подготовить подвески к бою, гражданин адмирал, – сказала Шэннон Форейкер.
Напряжение, которое испытывали все на борту, сказывалось и на ней, но весьма своеобразно. Похоже, оно даже радовало Шэннон, ибо вытесняло то, другое напряжение, которое так долго ее не отпускало. Во время боя она становилась прежней «тактической ведьмой» Лестера Турвиля, какой была до пленения Хонор Харрингтон. Турвиль обернулся на ее голос, и она, почувствовав его взгляд, подняла глаза, широко улыбнулась и, к полнейшему изумлению гражданина вице-адмирала, подмигнула ему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});