— Тайна их смерти, Крэл, осталась тайной, — закончил свой рассказ Нолан.
— Но как это случилось?
— В тот вечер, как обычно, они находились в аппаратной. Бичет сидел за своим пультом, Эльда за своим. Работали они тогда много, часто задерживались в лаборатории допоздна. Всё выходило так, как предполагал Ваматр. Протоксенусы, пройдя новую, невиданную на Земле стадию метаморфоза, давали потомство, которое обладало нужными свойствами. Держали их только в небольшом вольере, находившемся в аппаратной. Там же снимали нужные характеристики.
— Протоксенусы? — со страхом переспросил Крэл, — неужели они вырвались и…
— Нет, нет! Это было бы еще отвратительней, но… по крайней мере понятней. Протоксенусы сидели в своих вольерах, а Эльду и Бичета нашли мертвыми. Эльда упала на свой пульт. Бичет… Бичет лежал между ее пультом и вольером. В руках у него была выломанная из пульта металлическая панель. Похоже, он как щитом загораживался ею от протоксенусов. Почему? Неизвестно. Вообще всё непонятно. Из показаний Ваматра, которые он давал следственной комиссии, ясно, что за пятнадцать-двадцать минут до смерти оба они были совершенно здоровы. Ваматр весь вечер находился вместе с Бичетом и Эльдой в аппаратной. Это подтверждают два лаборанта, помогавшие им при постановке опыта. В девятом часу лаборантов отпустили. Как только они ушли, Эльда попросила Ваматра пойти к себе. Он не соглашался, так как хотел присутствовать при опыте, но Эльда просила настойчиво, капризно-требовательно: «Пойди к себе. Играй!» Ваматр не мог отказать ей. Он говорил, что играл минут десять, не больше. Играл так, как никогда прежде. Какое-то неизъяснимое волнение вдруг охватило его самого, он не слышал своей музыки. Звуки скрипки становились особенными. Что-то властное, чужое и страшное завладело, им. Он не мог оторваться от смычка, не имел сил бросить скрипку, хотя понимал: надо, надо сейчас же посмотреть, что творится в аппаратной. Будто в экстазе, всё еще продолжая играть, он вышел из своей комнаты, прошел по короткому коридору, приближаясь к помещению, где находился Бичет с Эльдой. Вот тогда он и услышал крик. Кричала Эльда…
Нолан сидел в низком кресле, поставив локти на колени и опершись головой на ладони. Крэл не видел его лица, но по голосу, по тому, с каким трудом Нолан произносил каждое слово, понимал — годы не ослабили боль.
— Никогда не забуду этот крик. Он ранил меня раз и на всю жизнь, — не поднимая головы, продолжал Нолан. — Это был крик отчаяния, предсмертной муки и вместе с тем радости. Словно познал человек что-то великое, недоступное. И страшно ему платить жизнью за открывшееся в самый последний миг, и торжествует ищущий человек, вдруг соприкоснувшись с чужим и прекрасным…
— Простите, Нолан, но я ничего не могу понять… Ведь вы… вы в это время были в Монтеррее?
— Да… Да, далеко от них… Может быть, не следовало покидать их? Если бы я находился тогда в аппаратной!
Последовала долгая пауза. Крэл понимал, как трудно Нолану, и не торопил его.
— В тот вечер они вели запись на акустической аппаратуре… Протоксенусы способны общаться между собой, и притом таким образом, что возникла надежда понять их. Решили делать записи. Работали приборы, регистрирующие колебания в самом широком диапазоне, в том числе и воспринимаемом человеком. Лента магнитофона зафиксировала многое… Даже музыку, доносившуюся из комнаты Ваматра. Когда он подходил к аппаратной, всё еще продолжая играть, звуки скрипки, естественно, усилились. В это время Бичет сказал Эльде: «Отключите пульт. Скорее. Может случиться беда! Отключите». Сказал он это с трудом, голосом, изменившимся до неузнаваемости, но Эльда ответила: «Нет, нет! Я хочу еще. Это сильнее страха и это так прекрасно!» Бичет крикнул, настаивая на своем, однако, если судить по записям, сохранившимся в приборах, Эльда ничего не изменила в режиме испытания. Она не послушалась Бичета. Вероятно, он выломал металлическую панель, — на пленке зафиксирован треск, словно кто-то ломал приборы, — и бросился к вольеру. Ваматр увидел аппаратную в то время, когда Бичет ползком, как-то боком, словно притягиваемый к вольерам незримой силой, старался пробраться между протоксенусами и пультом Эльды…
— А Ваматр, — живо спросил Крэл.
— Ваматр… Комиссия ему поверила… Может быть, это и справедливо… Он говорил, что прежде всего бросился к Эльде. Она уже была мертва. Тогда он подбежал к Бичету. Бичет бился в судорогах и всё же выдавил из себя: «Уничтожь их. Уничтожь! Никогда не…» И всё. От чего предостерегал Бичет?.. Неизвестно.
* * *
Маленькие вагончики электропоезда добежали до конечной станции, освободились от пассажиров и ушли вниз, к фьордам.
Крэл медленно шел по платформе. Розовая полоска живого света в небе сменилась на зловеще медную, а вскоре исчезла и она. Сразу потемнело. Рваные куски серого, беспокойного тумана быстро спускались с гор, холодный ветер, словно решив догнать электропоезд, устремился в долину. Крэл едва успел добежать до стеклянного павильона у стоянки автобусов, как пошел дождь.
Здесь никого не было. Толстые рифленые стекла, освещенные яркой ртутной лампой, защищали от неуютного, мокрого вечера, и, пожалуй, в первый раз Крэлу очень не захотелось в Асперт. С надеждой он подумал, что, может быть, Нолан и не приедет… Нет, нет, встретиться надо. А зачем? Еще ничего не было решено, но уже возникло нечто, придавшее их встречам и отношениям характер той своеобразной интимности, которая возникает между сообщниками.
— Ой!
Крэл обернулся, чуть вздрогнув от этого звонкого «ой». В кепке, в комбинезоне под навесом появился не то хорошенький мальчик, не то не очень хорошенькая девушка.
— Вы меня испугались?
— Я ничего не боюсь.
— Вот как.
— Просто я не хочу больше мокнуть.
— А почему «ой»?
— Думала, здесь никого нет.
Девушка сорвала кепку, лихо ударила ею о колено, выбивая воду, и Крэл увидел, что она, пожалуй, привлекательней, чем показалась в первый момент.
— Автобус скоро?
Крэл посмотрел на часы:
— Должен быть через двенадцать минут. Вы тоже в Асперт?
— Нет, я в Рови.
— В Рови? Что там делать в такую погоду?
— Я там живу.
Она устало прислонялась к зеленоватой стеклянной стене. Только на миг ее глаза спрятались за темными прямыми ресницами, а потом, круглые, с большими черными зрачками, смело посмотрели на Крэла.
— А вы на прогулку, в горы? — В ее вопросе Крэл уловил насмешку.
— Просто хочется отдохнуть после целой недели…
— Тяжкого труда, — добавила она с иронией и оценивающе прощупала взглядом Крэла. Его одежду, лицо, руки.