Читать интересную книгу Подъем и падение Запада - Анатолий Уткин

В январе 2005 г. с подобным же опросом выступила британская ББС. Из 21 опрошенной страны только пять оказались странами, где большинство населения благожелательно относится к США: Индия, Филиппины, Польша, Южная Африка и Южная Корея. Поразительно, но большинство жителей в Канаде, Франции, Германии, Голландии, России, Испании и Британии относились лучше к Китаю, чем к Соединенным Штатам. Особенно негативно смотрят на США в арабском мире. В Иордании, Марокко и Пакистане Усама бен Ладен был более популярен, чем президент Буш.

Если влияние Запада (как полагают его жители) так благотворно, то почему огромная часть мира смотрит на него, мягко говоря, без восхищения. Китайский представитель заметил: «Как мы можем базировать нашу национальную безопасность на ваших уверениях в доброй воле?»[752].

Что делать?

Начальник штаба армии США генерал Эрик Шинсеки требовал войск, значительно превышающих 200 тысяч солдат — чтобы плотно контролировать Ирак. И специалистов по наведению послевоенного порядка должно было быть вдвое больше. Шинсеки с его требованием послать в Ирак еще 250 тысяч солдат стал обретать популярность.

Американские генералы начали выдвигать проекты призвания 30–40 тысяч солдат из таких крупных стран, как лидеры НАТО, России, Индии, Китая, а не теребить десятки мелких стран. Запросы пришли слишком поздно. Не — Запад не понимает Запад. Буш попросил Путина о 40 тысячах солдат, попросил Индию о 17 тыс. военнослужащих, Китай — о 50 тысячах: все это было отвергнуто на фоне народной войны, развернувшейся в Ираке. Китайский ответ был наиболее софистичным: «В совершенном мире такие соглашения, возможно, были бы нормальными. Но мы живем не в совершенном мире. И американское правительство никак не движется к более совершенному миру»[753].

Весной 2004 г. один из деятелей Пентагона Томас Барнет издал книгу «Новая карта Пентагона», которая получила необычайный отклик особенно из среды американских военных. Речь шла о том, как «выиграть мир», как возобладать в послевоенном Ираке. Собственно, Барнет призывал создать две армии: одну (Левиафан) для демонстрации боевых способностей, а вторую — для умиротворения, перестройки и возрождения завоеванной страны (автор называет ее Администрацией Системы — System Administration, SysAdmin). Начиная с 2004 г. дискуссии–среди американских стратегов свелись к созданию «армии четвертого поколения», способной не только разбить противника, но и восстановить поколебленное государство. Чем лучше Левиафан, тем больше должна быть SysAdmin. К последней, по мысли американских стратегов, должны принадлежать столпы современного мира — Европа, Россия, Индия, Китай, Бразилия. Американцы готовы дать Сисадмину часть своей военно–морской пехоты.

Мировой порядок согласно американским стратегам должен поддерживаться «группой восьми» — главы наиболее мощных держав, уже ежегодно встречающихся в этих рамках. А на более низком уровне «группой двадцати», функционирующей основой глобализации (Аргентина, Австралия, Бразилия, Канада, Китай, Европейский союз, Франция, Германия, Индия, Италия, Япония, Мексика, Россия, Южная Африка, Южная Корея, Британия, Соединенные Штаты плюс Индонезия и Турция, а также главный источник энергии — Саудовская Аравия: две трети мирового населения и 90 процентов глобального валового внутреннего продукта.

Г-8 постепенно будет расширяться, включая в себя страны из Группы — 20-ти. Китай видится первым претендентом на вхождение в группу Г-8, которая будет постепенно увеличивать свою роль, самые богатые страны мира создадут Международный фонд реконструкции. Итак, задача американского военного истеблишмента: сплотиться с остальными ключевыми странами мира, создавая непревзойденную силу Сисадмина.

Западные политологи предлагают признать, что:

1) «западные либеральные идеи» никогда не проникали глубоко в психологию и политику незападных народов — огромного большинства человечества;

2) огромное большинство человечества не получило позитивных результатов не только от глобализации, но и от всего периода главенства Запада в мировой экономике;

3) Запад потерял такие рычаги воздействия на мировую экономику, как МВФ и МБР, которые отныне остаются преимущественно символами прошлого.

Худшим для Запада было бы игнорирование факта «восстания незападного мира». Западу предпочтительнее сделать неприятные для себя, но реалистические выводы, найти малоудобные, но необходимые компромиссы. Игнорирование реальности лишь ускорит исторический уход прежнего лидера из области принятия подлинно существенных мировых решений. Три пути для Запада напрашиваются.

Первый вариант предполагает агрессивное стремление Запада во главе с США блокировать подъем незападного мира. Это означает фактический обрыв с китайской производственной машиной, налаживание гарантированных поставок нефти из дружественных Западу стран, прекращение поставок высокотехнологического оружия в незападные страны, выдворение студентов незападного мира из университетов и лабораторий Запада и западных компаний.

Второй вариант сводится к стремлению уменьшить значимость незападного мира. Прежде всего, это означает жесткую борьбу за страны, находящиеся как бы посредине между Западом и не-Западом и еще не сделавшие своего выбора. В этом случае либеральный мир должен быть перестроен таким образом, чтобы прельстить такие страны (по–своему демократические), как Индия, к союзу с Западом, создать с ними союз сегодня, а не в неком отдаленном и абстрактном будущем. Целями должны быть также Бразилия, Индонезия, Южная Африка. Запад должен в ходе раунда Доха ограничить дотации своему сельскому хозяйству, наладить широкое лицензирование молекулярно–генетических процессов.

Третий путь предполагает уход незападного мира в самостоятельное плавание. Это сценарий «живи и давай жить другим». Задачей может быть проведение ограничительных линий на спорных территориях, контролирование пограничных линий, мостов между двумя мирами, мест, где взаимозависимость не имеет альтернативы. Эти зоны должны использоваться для ослабления «альтернативного мира», поскольку незападный мир — далеко не монолит и споры между его частями неизбежны. Возникает некая новая биполярная конструкция, часто приводящая к конфронтации. Такая конфронтация не должна завершиться вооруженным конфликтом, но в нем не будет и западной «победы». Западные специалисты признают, что «периодический фаворитизм, безотчетное отношение к средствам — что типично для стан «параллельного» мира — компенсируется более высоким уровнем социальной дисциплины»[754].

Но подлинный холод отчуждения Соединенные Штаты испытали, увидев реакцию мирового сообщества на отказ подписать Соглашение по биологическому оружию и особенно когда вооруженные силы США обрушились на Ирак. Самодовольное отрицание администрацией Джорджа Буша–младшего всякой формы многосторонности в международных акциях создало подлинно негативную в отношении США обстановку.

И это в ситуации, когда сотни крупных американских компаний стали переводить свое производство (особенно активно после 2004 г.) в Китай — четверть всех «беглецов из США». И в Америке начали понимать, что «даже мирный подъем Китая влияет на геополитическую обстановку. Как только вновь приобретенная экономическая мощь Китая начнет воздействовать на ее растущую политическую мощь и стратегическое присутствие в мире, внешнему миру будет все сложнее воздействовать на Китай»[755].

Преуспеют ли американцы?

Ответить на этот вопрос непросто. История и география делают воистину сложным для Вашингтона сближение с Пекином и Нью — Дели. Некоторые из предпринятых американцами инициатив дали неубедительные или вовсе негативные результаты. К ним относится реформа Международного валютного фонда. Китайская квота увеличена с 2,98 процента до 3,72 процента. Реформа Совета Безопасности ООН затормозилась, ключевые страны еще не решили, какие из стран заслуживают статуса постоянного члена СБ ООН. Отказ Европейского союза понизить уровень сельскохозяйственных субсидий буквально парализовал «Раунд Дохи» и противостояние Севера и Юга не ослабло. Вера в то, что Индия может воздействовать на становящийся ядерным Иран, ослабла.

В Соединенных Штатах окрепла оппозиция курсу на сближение с Китаем и Индией. Гарвардские профессора Роберт Лоуренс и Иен Джонсон в своих работах постарались показать, что недавнему революционному Китаю понадобятся еще многие десятилетия для превращения в верных защитников социального статус кво в мире. Стратегический диалог с Китаем, получивший большую огласку, на самом деле только лишь начался. Ожидать того, что китайцы быстро откроют свой национальный рынок, означает игнорировать историю (Японии для этого понадобилось 15 лет, а ведь Япония была оккупирована).