— Ты правда так считаешь? Ты думаешь, что смог что-то изменить?! Чушь! Ничего не измениться. Жнецов еще много. Очень много! Мы повсюду…
— Плевать… — голова Странника мерно покачивалась, а изо рта стекала кровавая слюна, — П-пока… пока Я не… ушел… — угнетенное дыхание все больше и больше захватывало речь Странника, — …О…Ответь… А к-как… как же… все те л-люди? Те… кто уми-рал… те… что стали… рабами… зачем?
Присыхающий к небу язык, все больше и больше немел.
— О чем ты говоришь? — недовольно скривился Йозеф, закипая все больше, — Ты говоришь о людях, что ты убил? Что убили мы? Кто из нас смешен? Люди в массе своей, трусливые слабые твари. Они не выносят свободу. Не могут смотреть в лицо правде! Ими должны править те кто сильнее!
— Я… не об эт-том… но… этого… дос-таточно.
— Мы — одинаковые! Мы — должны были быть заодно! Тупые выжившие запутали тебя!!! Ты не понимаешь!!!
— Н-не к-кричи… генер-рал… — Странник медленно поднял руку, в которой возник небольшой пистолет, — …Голова…болит…
Йозеф Кудроу схватил со стола за которым сидел свой револьвер и с разъяренным криком нажал на спуск. Выстрелы прозвучали одновременно. Генерал схватил пулю лицом, немного выше рта. Крупная и толстая пуля.40 калибра проделала в затылке внушительную дыру — выйдя немного боком. Кровь залила стену за спиной генерала, а тело его — вытянулось в кресле. Выпущенная из револьвера Кудроу.357-я — прошила грудь Странника, застряв где-то глубоко в теле. Рука Его бессильно повисла и выронила «не свое» оружие. Голова откинулась назад и с губ сорвался умиротворенный выдох.
♠♠♠♠♠♠♠
Язык доктора вывалился изо рта, а глаза вылезали из орбит. Стоя на коленях перед своей убийцей и беспомощно хватаясь за ее одежду — профессор Эрик Адамс ощущал холодное и неотвратимое дыхание смерти. Клементина чудом застала его в последний момент, уже убегающим из помещения лаборатории и бросилась следом. Нагнав у самого выхода из госпиталя — решила покончить со своим мучителем голыми руками. Профессор еще что-то кричал; пытался объяснить или убедить ее в чем-то, но значения для Клем это уже не имело. Руки сошлись на его горле и сжимали до протяжных судорог в мышцах. Он умирал медленно, и все же не так мучительно, как того хотела Клементина. А когда бездыханное, обмякшее тело оказалось у ее ног — не почувствовала ничего другого, кроме полнейшего опустошения.
Здесь делать больше было нечего. После поисков профессора — Клем уничтожила все что находила. Документацию, препараты, колбы с образцами различных исследуемых объектов, аппаратуру — словом все, что хотя бы отдаленно было похоже, на работу с экспериментами над людьми и мертвецами. Пожар — вызванный так же ее руками — должен был закончить дело в процессе забвения.
Клементина выбралась наружу и нестерпимая вонь паленного мяса ударила в нос. Отрешенность сменялась ужасом — от вида разрушений. Сотни истерзанных тел. Море расстрелянных гильз — переливающихся мрачным золотом в свете огня. Кровавая бойня — захватившая большой лагерь в беспощадном вихре. В бури жестокости и боли. Отчаяние — плотной пеленой укутавшее ее душу — было вызвано вовсе не сценами кошмарного уничтожения всего живого, а от осознания того, что это сделал один единственный человек.
«Не-человек» — пришедший мстить…
«Не-человек» — который значил для нее, слишком много…
Продираясь сквозь обломки и изуродованные трупы, удаляясь все дальше от места битвы, жмурясь и избегая обжигающего пламени, кашляя от витавших в воздухе вонючих паров — Клементина отошла на значительное расстояние от эпицентра событий. Прохлада наступающего утра разительно отличалась от жара оставшегося позади. Чистый воздух никогда не был так сладостен — после смрада тел, догорающих тут и там. И все же… Клем остановилась и в оцепенении уставилась на здание, темнеющее в отдалении. Туда — ее тянула необъяснимая сила. Именно там, был Странник. Она знала это, как никто другой. Не понимала «как?», но просто знала. Сорвавшись на бег, девушка устремилась ко входу. Бросить Его, она не смогла. Не простила бы себе.
Впрочем, так же как и Он.
Холл самого большого из всех построек в форте — встретил ее очередной картиной жестоких убийств. Обагренные кровью с сотнями пулевых отверстий стены вокруг — выглядели отталкивающе. Тела убитых — едва ли не пластами возлегающих повсюду — с гадливой невозмутимостью глядели остекленевшими глазами. Следуя какой-то своей собственной интуиции — Клементина добралась до второго этажа. Перед одной из приоткрытых дверей, в просторном холле — она не секунду застыла, боясь отворить дверь кабинета. Медленно выдохнув, стараясь унять дрожь и резко войдя внутрь, девушка увидела посреди темного, широкого кабинета — сидящего на стуле спиной ко входу Феникса. Он не шевелился и голова Его была безвольно откинута назад. Только поразительный слух, смог подсказать Клементине, что Отец еще жив. Но сердцебиение было невыносимо слабым, почти неразличимым, даже в тиши опустившийся на генштаб невидимым и ужасно тяжелым звоном, закладывающим уши. Кинувшись к Нему, Клем схватила Странника за голову, желая только одного — что бы Он открыл глаза.
Он не может умереть! Он не способен сдаться! Только не сейчас!
Она трясла тело и звала Его по имени, заливаясь слезами. Пыталась привести в чувство любыми способами. И Он открыл глаза… Медленно. Вымученно. Растерянно…
— Кл…к-к…
— Тише. Тише. — она прижала Его голову к себе, невольно заулыбавшись, сквозь слезы. — Нужно уходить… Ты слышишь? Нужно идти!
Он молчал, и даже дыхание Его перестало быть слышимым. Не осталось сил подняться на ноги. Не было возможности понять руку, чтобы опереться на дочь. Клементина надрывалась, стащив Его со стула на пол и в адских мучениях подлезая под тело — смогла просто каким-то невообразимым образом взвалить Его на себя и потащить наружу. Ноги заплетались, подгибаясь на каждом шагу. Пот заливал глаза. На спуске по лестнице руки не выдержали и Клем упала вместе с Ним.
— Все хор-рошо… все хорошо… — тяжело дыша бормотала девушка, вновь ставя на ноги Феникса. С нечеловеческими усилиями подняв тело Отца опиравшееся на стену — опять подлезла под правую руку, пытаясь перенести вес Его тела на себя. И повела дальше, не заметив ужасных следов крови на стене — оставшейся позади.
Они шли по паре метров в минуту, останавливаясь и переводя дыхание после каждого шага. Ей казалось что Странник даже начинал приходить в себя. Более тверже ставил ноги. Изо всех сил пытался снять хотя бы немного непосильного груза с дочери. Клем прижимала Его почти в клочья разорванный торс к себе, но руки бесконечно скользили по крови и гари — покрывавшей Его целиком и полностью. Левая рука Странника была перебита вероятно сразу в нескольких местах; кисть отсутствовала полностью; а сама конечность висела плетью — державшись на уцелевших сухожилиях. В правой ноге зияла, словно вырезанная, дыра, обнажая кость. Кровь все больше и больше шла ртом — тянувшись потоками до самой земли. Глаза почти не открывались, под кошмарными ожогами и ранами — покрывающими все лицо, голову. Тело Странника — рассыпалось на глазах. Вдвоем они достигли выхода из здания — оставляя за собой широкий кровавый след. На воздухе, Феникс даже на секунду попытался выпрямиться и вздохнуть. Но бессильно склонился в сторону, надрывно выкашляв кровавую массу и рухнув на колени. Клементина не удержала Его на весу и растянулась рядом. С замирающем сердцем, дрожащими руками — она перевернула Отца на спину. Серые глаза, на долю секунды приняли осознанный взгляд, такой привычный и задумчивый — когда она склонилась над Ним.
— Кле… р-родн…ная…
— Я здесь, я здесь… Ты только держись хорошо? Дыши как можно дольше! Не сдавайся! Слышишь?! Не смей бросать меня! Опять! Не смей сдаваться!
Надрывный плач, что она так настойчиво пыталась унять.