— Я вижу, многое нужно прояснить, — вмешался Кайлеан. — Так мы зайдём?
Хозяйка переместила увесистого малыша на другую руку, с напряжением изучила нашу внешность и разрешила:
— Заходите.
Из небольшого «предбанника» мы попали в такую же небольшую квадратную комнату, где у одной стены сгрудились штативы с аппаратурой, а затем в кухню, напротив, больше похожую на коридор. Стол был занят пакетами с овощами, лежала газета с очистками. На плите бурно кипел суп и блондинка мимоходом уменьшила газ.
— Садитесь, — сказала она, устроив малыша на детском стульчике, потом сдвинула пакеты, свернула и выбросила газету с очистками и махнула тряпкой по табуретам. — Меня Юля зовут.
— Меня Даня, а это… — Я на секунду запнулась, потому что в голову пришло замечательное «Колян Георгиевич». — Это Коля… Николай… — Я послала Кайлеану предупредительный взгляд.
Помедлив, Юля всё же предложила:
— Чай, кофе?.. Только кофе у меня растворимый… и сахара немного… и чай не очень…
— Нам всё равно какой чай, и без сахара, пожалуйста, — сказала я поспешно, сообразив, что финансы в этом доме громко распевают романсы. — Но где Алексей?.. — После паузы я спросила: — С ним что-то случилось?
Она опять посмотрела на меня странно, налила в чайник воды, щёлкнула кнопкой, достала чашки и разложила пакетики с чаем.
— Лёша умер. Давно, когда я ещё беременная ходила. Сразу же после ваших съёмок. Позвонил, взбудораженный такой, сказал, что нашёл девочку с большим модельным будущим, сказал, что поймал удачу за хвост… переслал фотографии и исчез. А потом…
— Как «умер»? — в ошеломлении спросила я. — Он же был абсолютно здоров! В смысле бодр, весел… скакал, снимал и всё такое…
— Его нашли во дворах… — Юля назвала адрес и я вздрогнула — это случилось по соседству с тем кафе, где я тщетно ожидала возвращения Лёхи Абрикосова. — Умер по необъяснимым причинам. Внезапная остановка дыхания. Его будто задушили, а следов на теле не осталось. Но рядом нашли разбитую камеру… вдребезги разбитую, словно по ней камнем молотили… Это был мой подарок ко дню его рождения, я полгода копила, чтобы маг наложил заклинание на объектив… Лёша не знал. Я же магичка, а он из обычных людей… Он и так талантлив был, без всякой магии, но я хотела помочь… и вот… так нелепо ушёл… и так непонятно…
Лёха Абрикосов, весёлый маленький фотограф, вовсе не бросал меня… ему просто не дали вернуться.
— Может, кто-то из твоей компании что-то знает? Они почти на каждом снимке, значит, всё время рядом были, могли заметить что-то странное, что бы объяснило случившееся.
— Из какой ещё компании?.. — цепенея, спросила я.
— Ну, парень с тобой был, светловолосый, эффектный такой, длинноволосый, и девушка… итальянского типа, как мадонна…
Мартин и Ксения? Теперь замолчала я, переваривая услышанное.
— Эти снимки сохранились? — спокойно спросил Кайлеан.
— Конечно! Это же память о Лёше, его последняя работа!
Она вскочила и выбежала из кухни, но тут же вернулась с ноутбуком.
Мальчик оживился при виде компьютера, Юля пообещала:
— Лёшка, сейчас дяде с тётей картинки покажу, и потом мультики свои посмотришь. Подожди немного.
Маленький Лёша Абрикосов не согласился с отсрочкой и громко захныкал. Чтобы успокоить ребёнка, Юля взяла его на руки и кивнула на оживший ноутбук.
— Там на рабочем столе папка, «АА» называется. В ней другие папки, ищите с названием «Бэмби».
— «Бэмби»?
— Это Лёша так назвал. Он говорил, что ты напомнила ему оленёнка — на длинных стройных ножках, и такая юная, наивная, светлая, очень трогательная… действительно… на фото было похоже…
Я уловила некий скептицизм в её голосе и криво — совершенно в стиле Кайлеана — усмехнулась:
— Кроме ножек от этого мало что осталось, да?
— Кое-что осталось, — уклончиво ответила Юля, покачивая малыша.
Кайлеан развернул ко мне экран.
… Вот она я, семнадцатилетняя, свято верящая в то, что мир будет добр ко мне всегда… вскинула руки, подняла лицо к небу — улыбка до ушей, видны все тридцать два зуба, а глаза зажмурены… и Мортен на заднем плане тоже улыбается, скрестив руки на груди, — ни дать ни взять, добрый ангел-хранитель… за левым плечом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— О, господи… — севшим голосом сказала я. — Почему же я его не замечала? Его же невозможно не заметить!
— Отвод глаз, — произнёс Кайлеан. — А камера неживая, к тому же, с наложением магии, её не обмануть.
Он медленно перелистывал картинки: я весёлая, я задумчивая, я снова хохочу… и везде на моей физиономии ожидание счастья, которое ожидает буквально за поворотом…
— Я думала, вы друзья, — сказала Юля. — Эта парочка, они же везде.
Я искоса бросила взгляд на экран.
… Облокотившись о чугун перил, глупая девчонка свесила кудри вниз и уставилась на оливково-зелёную гладь канала Грибоедова. Дурацкая улыбка, разумеется, присутствовала и здесь — будто я ожидала, что прямо сейчас воды канала разойдутся и на гранитный берег выйдут тридцать три богатыря, и каждый предложит мне руку и своё мужественное сердце.
А в двух шагах позади стояли, обнявшись, Мортен и Ксения. Мортен что-то шептал Ксении на ухо, а она повернула голову в мою сторону и выражение её лица было раздражённым… я ей активно не нравилась.
— Но я видела эту фотографию, — припомнила я, — на предпросмотре, Лёша мне показывал. Не было там ни Мортена, ни Ксении, я бы запомнила.
— Мортен обладает необычными силами, — признал помрачневший Кайлеан. — Должно быть, его присутствия поблизости хватало, чтобы полностью блокировать адекватное восприятие. Тем не менее, магическая камера зафиксировала истинную реальность.
Юля нахмурилась.
— Мортен — странное имя какое… Немец, что ли, или швед? Или это кличка? Раз они не ваши друзья… кто тогда они вообще, эти люди?
— Они маги, убившие вашего мужа, — без обиняков сообщил Кайлеан. — Вероятно, у меня будет возможность воздать им по заслугам.
— Но за что?! — Стон, вырвавшийся из груди Юли, слился с моим. — Лёшка, он же был такой безобидный!
— Он мог помешать, и его убрали. Очевидно, в расчёты Мортена не входило восхождение Данимиры на модный Олимп.
— Я и так не собиралась никуда восходить! Я учиться собиралась!
Кайлеан пожал плечами:
— Мортен этого не знал и решил не рисковать. Ты нужна была ему под рукой.
— Странно, что он так долго меня обхаживал, — горько сказала я. — Их пятеро было. Зазвали бы котёночка в подвале посмотреть — и дело с концом.
— Во-первых, Мортен собирался пойти другим путём… помнишь каким? И во-вторых… знаешь, что для тёмного мага особо притягательно? Воспользоваться чужим доверием. У колдовства тогда появляется… особый привкус… кружит голову как вино. А высшее наслаждение — предать любящее сердце. Это особое удовольствие. Ты ведь чувствовала что-то к Мортену?
Я вдруг увидала как сузились его глаза и сжались губы, и осознала, насколько нелегко было Кайлеану принимать моё былое увлечение Мортеном.
— Ты сам говорил, что там присутствовал морок!
Юля, внимательно следившая за нашим диалогом, вдруг тревожно обняла Лёшу-младшего и пробормотала:
— Кто вы такие?..
Но мне было не до неё. Мне не понравилось, с каким знанием дела Кайлеан расписывал особый привкус предательства.
— Что-то ты много об этом знаешь.
Кайлеан чуть заметно дёрнул плечом.
— Ты — тёмный маг?
Он надменно приподнял подбородок.
— Я - ученик Мерлина.
— И что это значит?
— Мерлин воспитывает универсалов… владеющих всем спектром магии.
— Весь спектр магии… Вот как это теперь называется…
В зрачках Кайлеана вспыхнули красные угли, он рявкнул:
— Не собираюсь оправдываться! Когда мы встретим Мортена, чем больше во мне будет тёмной магии, тем лучше!
Нашу перепалку прервала Юля, которая ещё крепче прижала к себе ребёнка, отступила к стене и жалобно пробормотала:
— Только сына не троньте…