– Не знаю.
– А как насчет твоего мужа?
– Этого я тоже не знаю.
– Ты должна к нему вернуться.
– Нет. Я никогда к нему не вернусь, никогда!
IV
Одиночество в Ланфаэсе не тяготило Элейн. Даффид и Изабелла смогли выделить ей всего нескольких слуг, но много ей и не было нужно. Ее телу требовался покой, а душе – тишина. Она часто прогуливалась в одиночку, приказав слугам не тревожить ее. Иногда она ездила верхом по окрестностям Энглси, по полям и лесам, сопровождаемая лишь верным щенком: пес, подарок Александра, не отходил от нее ни на шаг. Элейн назвала его Доннет, это означало «данный», «дарованный».
Оставалось еще одно дело, которое она до сих пор откладывала: ей нужно было поговорить с духом Эиниона. Найти место, где был похоронен бард, оказалось нелегко. Ронвен лишь однажды водила ее туда, но то было ночью, а с той поры произошло много всего. И хотя сейчас Ронвен и была в безопасности, в Лондоне, Элейн хотелось, чтобы та оказалась рядом.
Элейн начала свои поиски с древней хижины отшельника, где когда-то жил Эинион. Крыша убогого строения провалилась, сквозь пол проросла трава. Элейн привязала Там-Лина к дереву, стоявшему у развалин, и, велев Доннету оставаться рядом с ним, направилась к руинам каменной стены.
От раздавшегося внезапно крика птицы Элейн вздрогнула, но не остановилась. Переступив порог и протиснувшись сквозь сплетения ивняка и крапивы, она оказалась посредине хижины.
Немногие из когда-то принадлежавших Эиниону вещей все еще находились на полусгнившей полке. Уважение к его памяти было настолько велико, что до сих пор никто, включая и бродяг, ничего не тронул. Маленькие коробочки с сушеными травами и снадобьями лежали, свалившиеся в кучу, покрытые кое-где мхом и плесенью; от некоторых остались лишь щепки, и их содержимое давно сгнило. Все книги и ножи, которыми он пользовался, даже котелок для варки трав – все было похоронено вместе с ним.
Элейн настороженно огляделась, прислушиваясь. Нет, она была одна, и духа Эиниона здесь не было. Взяв одну из уцелевших коробочек, Элейн открыла ее и понюхала содержимое. Пахло осенней листвой и сыростью, не было ни малейшего намека на то, чем это было раньше. Элейн не могла даже вспомнить, как пахло то снадобье, которым пользовалась Ронвен, чтобы вызвать дух прорицателя.
Солнце пригревало, проникая под вуаль, и Элейн ощутила покалывание и биение крови в висках – она слишком долго стояла на солнцепеке. Отвязав лошадь, Элейн поехала в глубь леса по едва заметной тропе. Она помнила эту тропу с того дня, когда Эинион взял ее с собой в лес. Сейчас она была одна, если не считать путавшегося в высокой траве Доннета.
Могила Эиниона была в нескольких шагах от тропы, под большим дубом, и Элейн узнала надгробный камень. Она спешилась, снова привязала Там-Лина к дереву и приказала Доннету сидеть рядом с лошадью.
У нее не было с собой ни трав, ни кресала, чтобы добыть огонь. Если дух Эиниона захочет говорить, то этот лживый пророк явит себя.
– Почему? – громко воскликнула Элейн. – Почему ты сказал, что я буду королевой?
Рядом в траве просвистела что-то маленькая невидимая птица. Ветер качнул деревья, Доннет тихо заворчал.
– Так ты хотел, чтобы я знала о твоей ошибке? Значит, моя судьба не в Шотландии? – Ее голос звенел, отдаваясь эхом в лесу. – Что ж, теперь я знаю! Твои боги солгали тебе, лорд Эинион. Они не готовили мне великой участи! Как же они, видно, смеялись, видя мои пустые мечты!
Когда ее голос растаял в тишине, Элейн поняла, что ее некому было услышать. Дух Эиниона не явился.
V
Три дня спустя Элейн отправилась навестить отца. Об Александре она решила ему ничего не рассказывать. Что толку еще раз говорить о грустном?..
Она сидела рядом с отцом, зная, что тот уже плохо видит.
– Нельзя позволять Даффиду так обращаться со своим братом! Папа, ты же все-таки принц Уэльский, ты должен сказать ему!
Старик покачал головой:
– Нет, Элейн, поговори с Даффидом сама. Это он теперь правит Гвинедом.
– Но он правит несправедливо! – в сердцах вскричала Элейн.
– А ты все такая же горячая, девочка! – Ливелин улыбнулся. – Нет, Даффид справедливый правитель; я сделал правильный выбор, когда оставил ему власть.
Элейн побывала у Даффида, рискуя попасть в немилость к Изабелле, она даже съездила в Криссет, где томились Граффид и Сенена, но так и не смогла ничего изменить. Даффид оставался непреклонен.
Граффид жил в своем замке на полуострове Лейн. Элейн могла свободно, хотя и с разрешения Даффида, приезжать и уезжать, однако ее любимый брат не имел свободы даже в той малой степени, чтобы проехать с ней по окрестным лесам. Так Элейн и навещала его – на своей белой лошади и в сопровождении уже подросшего верного Доннета.
Когда на следующий год старый принц скончался в своем аббатстве, Граффиду не было разрешено покинуть замок, чтобы приехать в Аберконви на похороны.
Элейн провожала отца вместе с Даффидом, Изабеллой, сестрами и их мужьями, и казалось, что весь Уэльс плачет, прощаясь со своим владыкой.
После похорон Элейн вернулась в Ланфаэс, уже зная, что это ненадолго. Она поняла это по тому взгляду, которым смотрела на нее Изабелла еще во время заупокойной мессы.
VI
Август 1240
– Эта коварная дрянь все-таки убедила короля Генриха напасть на нас! – кричала Изабелла. – Она упросила его освободить Граффида! Вот какова цена всем ее словам о любви к родине! – Гнев Изабеллы был перемешан со страхом, ее ссоры с Элейн на время забыты, новость, что принес измученный запыленный гонец, повергла ее в панику.
Выяснилось, что Сенене удалось тайно покинуть Криссет и добраться до Шрусбери, чтобы встретиться с королем.
Едва они успели похоронить старого принца, как Уэльс начали сотрясать распри и междуусобицы. Все прежние амбиции, полузабытые обиды и старые счеты, о которых при жизни Ливелина никто не смел даже заикнуться, всплыли на поверхность. В некогда мирном и спокойном Уэльсе воцарился хаос, и король Генрих, как верховный властитель и сюзерен Даффида, велел ему явиться в Шрусбери, чтобы дать объяснения. У Даффида не было выбора – он должен был подчиниться королю Англии. Однако, когда настал назначенный день, Даффид не предстал перед королем. Вместо этого он собрал войско и решил выступить против Генриха.
Генрих, в свою очередь, оставил жену, годовалого сына Эдварда и замок Шрусбери; он уехал в Раддлен и повел свою армию на запад, направляясь прямо в сердце Северного Уэльса. Под его натиском Даффид, не имевший ни друзей, ни союзников, вынужден был отступать. В Деганнви он задержатся на несколько дней, чтобы разрушить тамошний замок и не дать Генриху возможности использовать его в качестве опорного пункта, а затем отошел дальше, в предгорья.