бледного молодого человека с черной бородкой, по-видимому, одного из Друзей азбуки, и крикнул ему:
— Живо патронов! Para bellum![55]
— Красивый мужчина! Это верно, — сказал Гаврош, теперь уже понимавший латынь.
Их сопровождала шумная толпа — студенты, художники, молодые люди, члены Кугурды из Экса, рабочие, портовые грузчики, вооруженные дубинами и штыками, а иные и с пистолетами за поясом, как Комбефер. В толпе шел старик, с виду очень дряхлый. Оружия у него не было, но он старался не отставать, хотя, видимо, был погружен в свои мысли. Гаврош заметил его.
— Этшкое? — спросил он.
— Так, старичок.
То был Мабеф.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Старик
Расскажем о том, что произошло.
Анжольрас и его друзья проходили по Колокольному бульвару, мимо казенных хлебных амбаров, как вдруг драгуны бросились в атаку. Анжольрас, Курфейрак и Комбефер были среди тех, кто двинулся по улице Бассомпьера с криком: «На баррикады!» На улице Ледигьера они встретили медленно шедшего старика.
Их внимание привлекло то, что старика шатало из стороны в сторону, точно пьяного. Хотя все утро моросило, да и теперь шел довольно сильный дождь, шляпу он держал в руке. Курфейрак узнал папашу Мабефа. Он был с ним знаком, так как не раз провожал Мариуса до самого его дома. Зная мирный и более чем робкий нрав бывшего церковного старосты и любителя книг, он изумился, увидев в этой сутолоке, в двух шагах от надвигавшейся конницы, старика, который разгуливал с непокрытой головой, под дождем, среди пуль, почти в самом центре перестрелки; он подошел к нему, и здесь между двадцатипятилетним бунтовщиком и восьмидесятилетним старцем произошел следующий диалог:
— Господин Мабеф! Идите домой.
— Почему?
— Начинается суматоха.
— Отлично.
— Будут рубить саблями, стрелять из ружей, господин Мабеф.
— Отлично.
— Палить из пушек.
— Отлично. А куда вы все идете?
— Мы идем свергать правительство.
— Отлично.
И он пошел с ними. С этого времени он не произнес ни слова. Его шаг сразу стал твердым; рабочие хотели взять его под руки — он отказался, отрицательно покачав головой. Он шел почти в первом ряду колонны, и все его движения были как у человека бодрствующего, а лицо — как у спящего.
— Что за странный старикан! — перешептывались студенты. В толпе пронесся слух, что это старый член Конвента, старый цареубийца.
Все это скопище вступило на Стекольную улицу. Маленький Гаврош шагал впереди, во все горло распевая песенку и как бы изображая собой живой рожок горниста. Он пел:
Вот луна поднялась в небеса
— Не пора ли? Ложится роса, —
Молвил Жан несговорчивой Жанне.
Ту, ту, ту
На Шату.
Король, да бог, да рваный сапог, да ломаный грош — все мое богатство.
Чтобы клюкнуть, — не смейтесь, друзья! —
Встали до свету два воробья
И росы налакались в тимьяне.
Зи, за, зи
На Пасси.
Король, да бог, да рваный сапог, да ломаный грош — все мое богатство.
Точно пьяницы, в дым напились,
Точно два петуха подрались. —
Тигр от смеха упал на поляне.
Дон, дон, дон
На Медон.
Король, да бог, да рваный сапог, да ломаный грош — все мое богатство.
Чертыхались на все голоса.
— Не пора ли? Ложится роса, —
Молвил Жан несговорчивой Жанне.
Тен, тен, тен
На Пантен.
Король, да бог, да рваный сапог, да ломаный грош — все мое богатство.
Они направлялись к Сен-Мерри.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Новобранцы
Толпа увеличивалась с каждым мгновением. Возле Щепной улицы к ней присоединился высокий седоватый человек; Курфейрак, Анжольрас и Комбефер заметили его вызывающую, грубую внешность, но никто из них не знал его. Гаврош шел, поглощенный пением, свистом, шумом, движением вперед, постукивал в ставни лавочек рукояткой своего увечного пистолета и не обратил никакого внимания на этого человека.
Свернув на Стекольную улицу, толпа прошла мимо подъезда Курфейрака.
— Это очень кстати, — сказал Курфейрак, — я забыл дома кошелек и потерял шляпу.
Он оставил толпу и, шагая через четыре ступеньки, взбежал к себе наверх. Он взял старую шляпу и кошелек и захватил с собой довольно объемистый квадратный ящик, который был запрятан у него в грязном белье. Когда он бегом спускался вниз, его окликнула привратница:
— Господин де Курфейрак!
— Привратница! Как вас зовут? — вместо ответа спросил Курфейрак.
Привратница опешила.
— Но вы же хорошо знаете, что меня зовут тетушка Вевен.
— Ну так вот, если вы еще раз назовете меня господин де Курфейрак, то я вас буду звать тетушка де Вевен. А теперь говорите, в чем дело? Что такое?
— Здесь кто-то вас спрашивает.
— Кто такой?
— Не знаю.
— Где он?
— У меня, в привратницкой.
— К черту! — крикнул Курфейрак.
— Но он уже больше часа вас ждет, — заметила привратница.
В это время из каморки привратницы вышел юноша, по виду молодой рабочий, худой, бледный, маленький, веснушчатый, в дырявой блузе и заплатанных плисовых панталонах, больше похожий на переряженную девушку, чем на мужчину, и обратился к Курфейраку, причем голос его, кстати сказать, нисколько не походил на женский.
— Можно видеть господина Мариуса?
— Его нет.
— Вечером он вернется?
— Не знаю, — ответил Курфейрак и прибавил: — А я не вернусь.
Молодой человек пристально взглянул на него и спросил:
— Почему?
— Потому.
— Куда же вы идете?
— А тебе какое дело?
— Можно мне понести ваш ящик?
— Я иду на баррикаду.
— Можно мне пойти с вами?
— Как хочешь! — ответил Курфейрак. — Улица свободна, мостовые — для всех.
И он бегом бросился догонять своих друзей. Нагнав их, он поручил одному из них нести ящик. Только через четверть часа он заметил, что молодой человек действительно последовал за ними.
Толпа никогда не идет туда, куда хочет. Мы уже говорили, что ее как бы несет ветер. Она миновала Сен-Мерри и оказалась, сама хорошенько не зная, каким образом, на улице Сен-Дени.
КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ
«КОРИНФ»
ГЛАВА ПЕРВАЯ
История «Коринфа» со времени его основания