Если в первое мгновение представшая ее глазам деревня ошеломила Мин, то, сообразив, что перед ней, она чуть с седла не свалилась. Женщины помоложе — выбивающие на подоконниках одеяла или спешащие по каким-то делам — были в простых шерстяных платьях, но ни в одной деревне, какой угодно большой, не оказалось бы так много женщин в дорожных платьях из шелка или из тонкой шерсти, всех цветов и покроев. И для взора Мин и вокруг этих женщин, и вокруг большинства мужчин плавали образы, вспыхивали, меняясь и мигая, ауры. Вокруг подавляющего большинства Мин не часто что видела, но у Айз Седай и у Стражей редко когда не бывало аур хоть час. А дети, наверное, тех, кто служил в Башне. Замужних Айз Седай вообще мало, считанные единицы, однако, зная их, не приходится сомневаться, что они приложили все усилия, чтобы увести своих слуг вместе с семьями оттуда, откуда вынуждены были бежать сами. Суан отыскала место сбора Айз Седай.
В гробовой настороженной тишине всадники въехали в деревню. Никто не проронил ни слова. Стоящие неподвижно Айз Седай провожали пришельцев внимательными взглядами, как и молодые женщины и девушки — наверняка Принятые или даже послушницы. Мужчины, за мгновение до того двигавшиеся с волчьей грацией, замерли на месте, кто сунув руку в солому, кто потянувшись за косяк — несомненно, к припрятанному там оружию. Детишки исчезли, торопливо разогнанные по домам взрослыми, которые, по всей видимости, были в Башне слугами. У Мин под столькими немигающими взглядами волосы на затылке едва дыбом не встали.
Лиане вроде обеспокоилась, искоса поглядывая на людей, мимо которых проезжала, но Суан оставалась спокойной, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она направлялась прямиком к самой большой гостинице с невразумительной вывеской. Возле гостиницы Суан слезла с Белы, привязала поводья к железному кольцу на каменном столбе коновязи, который, похоже, совсем недавно установили на место. Помогая Лиане спустить с седла Логайна — обычно Суан даже руки не предлагала, чтобы посадить или снять его с лошади, — Мин быстро осмотрелась. Все глядели на них, никто не шелохнулся.
— Не ожидала, что меня встретят как блудную дочь, — прошептала она Лиане, — но почему никто хотя бы «здравствуй» не скажет?
Не успела Лиане ответить, даже если и собиралась, как Суан сказала:
— Ладно. Нельзя бросать весла, хоть берег и рядом. Ведите его в дом. — И она исчезла за порогом гостиницы, а Мин и Лиане повели Логайна к двери. Тот шел без труда, но когда женщины перестали его подталкивать, сделал шаг и сразу остановился.
Такой обстановки, как в этом общем зале, Мин никогда прежде не доводилось видеть. Широкие камины, конечно, не горели, на месте выпавших камней зияли бреши. Побелка на потолке повреждена, а в больших прорехах отвалившейся штукатурки виднелась сетка обрешетки. Разномастные столы всевозможных форм и размеров стояли на рассохшемся полу, который сейчас подметали несколько девушек. Женщины, на чьих лицах возраст не оставил своей печати, сидя за столами, просматривали пергаменты, отдавали распоряжения Стражам — кое-кто из них был в меняющих цвета плащах — или приказывали другим женщинам, среди которых были Принятые и послушницы. Прочие были для этого слишком стары — едва ли не у половины серебрилась в волосах седина, ясно указывая на прожитые годы. Здесь оказались и другие мужчины, не Стражи; они, по-видимому, были на посылках — приносили Айз Седай то пергаменты, то кубки с вином. Повсюду царила оживленная, деловитая суета. В комнате плясали ауры и ореолы — от них у Мин зарябило в глазах и разболелась голова. Девушка старалась не обращать внимания на образы, пока они не обрушились на нее и не погребли под собой. Это оказалось нелегко, но подобному приему она научилась еще в Башне, когда вокруг нее были не одна и не две Айз Седай.
Навстречу новоприбывшим направились четыре Айз Седай — воплощенное изящество и холодное спокойствие, в дорожных юбках-штанах. Для Мин увидеть эти знакомые черты было все равно что добраться до дома после долгих блужданий.
Раскосые зеленые глаза Шириам тотчас же впились в лицо Мин. Вокруг огненных волос Айз Седай вспыхнули серебристые и голубые лучи и мягкое золотое сияние — Мин не могла понять, что значит это видение. Шириам, слегка склонная к полноте, была в темно-синем шелковом платье. Она строго нахмурилась:
— Я была бы более счастлива видеть тебя, дитя мое, если б узнала, как ты обнаружила наше местонахождение. И я не против, если ты хотя бы намекнешь, каким образом тебе на ум пришла столь неразумная мысль привести его.
С полдюжины Стражей придвинулись ближе — руки на рукоятях мечей, острые глаза ни на миг не упускают Логайна из виду. А тот будто ничего вокруг не замечает.
Мин так и застыла с раскрытым ртом. Почему они спрашивают ее?
— Моя нер… — Договорить девушка не успела.
— Было бы много лучше, — ледяным тоном заговорила светлощекая Карлиния, — если бы он умер, как твердили слухи.
Холод в ее голосе был не от гнева, а от рассудочности: Карлиния принадлежала к Белой Айя. Ее платье цвета поделочной кости выглядело так, будто его слишком долго носили не снимая. На миг Мин увидела, как над темными волосами Карлинии проплыло изображение ворона; оно было больше рисунком, чем живой птицей. Девушка решила, что этот ворон — татуировка, но что значит подобное видение, она не понимала. Мин сосредоточилась на лицах, стараясь ничего больше не замечать.
— Вид у него такой, словно он вот-вот умрет, — продолжала Карлиния. — Что бы ни пришло тебе в голову, усилия твои пропали впустую. Но я тоже хотела бы узнать, как тебе стало известно о Салидаре.
Пока Айз Седай вовсю трепали Мин, Суан с Лиане стояли в стороне и переглядывались — самодовольно, с веселыми искорками в глазах. На них никто даже не смотрел.
Еще одна Айз Седай — Мирелле, смуглая красавица в зеленом шелковом платье, вышитом наискось по лифу золотыми полосами, — выскочила из-за спины Белой сестры. Обычно она всегда улыбалась, и порой эта ее всепонимающая улыбка могла поспорить и с новыми уловками из арсенала Лиане, однако сейчас улыбки на ее совершенной овальной формы лице и в помине не было.
— Выкладывай, Мин! Не стой, разинув рот, будто олух какой. — Даже среди Зеленых Мирелле славилась вспыльчивым нравом.
— Ты обязана нам рассказать, — добавила Анайя голосом много мягче и нежнее. Хотя и в нем проскальзывали раздраженные нотки. У Анайи были грубоватые черты лица и материнский вид, несмотря на свойственное Айз Седай отсутствие морщин. Она поглаживала бледно-серую юбку с видом матери, которая сдерживает себя, чтобы не схватиться за хворостину. — У нас найдется местечко и для тебя, и для тех двух девушек, но ты должна рассказать нам, как сюда добралась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});