Читать интересную книгу Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{03170}

614. П. А. ГАЙДЕБУРОВУ 6 марта 1889 г. Москва. 6 март. Милостивый государь Павел Александрович! Ваше любезное приглашение слишком лестно для меня, но, к сожалению, мни невозможно воспользоваться им. Я не умею читать и никогда не читал публично. На это у меня не хватает ни таланта, ни голосовых средств. Мои домашние согласны со мной: они находят, что я читаю вслух отвратительно. Прошу у Вас извинения и пребываю искренно Вас уважающим А. Чехов. 615. П. А. СЕРГЕЕНКО 6 марта 1889 г. Москва. 6 марта. Все врут календари. Живу я не на Невском, как показано в календаре для писателей, откуда ты, по-видимому, почерпнул мой адрес, а в Москве, на Кудринской Садовой ул., в доме Корнеева, и живу тут уже давно. Очень рад служить и сегодня же пошлю стихи старику Плещееву, редактирующему "Северн(ый) вестник", но заранее предрекаю полное фиаско. Если и поместят стихи, то не раньше, как через 3-4 года, так как все редакционные столы, ящики и портфейли давно уже завалены стихами. Девать некуда. Да и трудно тебе и вообще всем случайным сотрудникам конкурировать с туземными поэтами, пишущими, как тебе известно, очень много. Всякая редакция скорее даст заработок своему человеку, чем чужому. Это я говорю о толстых журналах. Новое же время не печатает никого, кроме Фофанова, да и то только по воскресеньям. Если бы ты прислал прозу, тогда была бы другая песня. В прозе нуждаются и за прозу платят дороже,

{03171}

чем за стихи. Я получаю 20 к. со строки, чего мне не платили бы за стихи. Намотай это себе на ус. Мой "Иванов" написан 2 года тому назад, шел в прошлом году в Москве, шел 31 января в Петербурге с громадным успехом и напечатан в мартовской книжке (сего года) в "Северн(ом) вестнике", куда и направь свои стопы, буде тебе любопытно. Откуда ты взял, что я много пишу? За весь последний год, т. е. за лето и зиму, я и пяти рассказов не сделал. Живу книжками да пьесами. Напротив, надо бы больше писать, да толкастики не хватает. Лермонтов умер 28 лет, а написал больше, чем оба мы с тобой вместе. Талант познается не только по качеству, но и по количеству им содеянного. Будь здоров и богом храним. Твой А. Чехов. Воображаю я эту Ивановку... Шмули, шмули, шмули без конца... Площадь, бурая от навоза, садов нет, реки нет, синагога, церковь с ржавой крышей, лавка Итина, серый, пасмурный барский дом, почтовое отделение, где пахнет постными щами... А главное - глубокий, глинистый, невылазный овраг, отделяющий Ивановку от мира и от Крестной... Воображаю и эту Крестную, засыпанную снегом или черную от плохого угля... А кругом степь, степь, степь... Впрочем, скоро весна, а ради сей особы всё простить можно... Где теперь Яковенко? 616. А. С. СУВОРИНУ 6 марта 1889 г. Москва. 6 март. Посылаю Вам, дорогой Алексей Сергеевич, тот очень дешевый и бесполезный подарок, который я обещал Вам. За словарями я буду скучать, поскучайте и Вы за моим подарком. Сочинил я его в один присест, спешил, а потому вышел он у меня дешевле дешевого. За то, что я воспользовался Вашим заглавием, подавайте в суд. Не показывайте его никому, а, прочитавши, бросьте в камин. Можете бросить и не читая. Вам

{03172}

я всё позволяю. Можете даже по прочтении сказать: чёрт знает что! Из дирекции я получил 997 рублев за "Иванова" и "Медведя". Запер их в стол. Цыган не заработает того живым медведем, что я заработал дохлым. 500 рублей дал мне зверь. Мой Михайло кончил курс в университете; кончилось и мое юридическое образование, так как лекции уже не будут валяться по столам и мне не за что будет хвататься в часы скуки и досуга. А весны всё еще нет. Ужасно надоел холод. Большие надежды возлагаю я на лето. А Стива Облонский забыл про лодки. Всем кланяюсь. Будьте счастливы. Ваш А. Чехов. 617. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 7 марта 1889 г. Москва. 7 марта. Давно уж я не писал Вам, милый Алексей Николаевич, и давно уж не получал от Вас писем. Соскучился. Как Вы живете, как Ваше здоровье, что у Вас нового? Я живу серо, по обыкновению. Нового ничего нет, ожидаю нетерпеливо весну и во всю ивановскую трачу те деньги, которые получил за своего "Иванова". Кстати, об "Иванове". В библиотеку Рассохина поступают требования из провинции и от частных лиц, а между тем Демаков почему-то не шлет мне оттисков. Рассохин засыпал меня письмами. Если увидите, голубчик, Демакова, то скажите ему, чтоб поторопился. Пишу рассказы. Один уже послал на днях Суворину, другой пишу помаленьку и шлифую. Летом буду коптеть над романом. Свой роман посвящу я Вам - это завещала мне моя душа. Я Вам еще ничего не посвящал в печати, но в мечтах и в планах моих Вам посвящена моя самая лучшая вещь. Пьес не стану писать. Если будет досуг, то сделаю что-нибудь пур манже, но осень и зиму буду отдавать

{03173}

только беллетристике. Не улыбается мне слава драматурга. Все мои Вам кланяются. Сестра шлет свой привет Елене Алексеевне и приглашает ее к нам на лето. На Луку мы берем с собой музыкантов, не будет скучно. Будьте здоровы и да хранит Вас бог. Ваш А. Чехов. Со мной учился в гимназии некий П. А. Сергеенко. Он пишет стихи и печатается. Прислал мне вчера пару стихов с просьбой послать их в "Сев(ерный) вестник", что я и исполняю, написав автору, что я заранее предрекаю ему полнейшее фиаско. 618. В. А. ТИХОНОВУ 7 марта 1889 г. Москва. 7 марта 89 г. Милейший благоприятель Владимир Алексеевич! Ваша рецензия меня немножко удивила: я и не подозревал, что Вы так хорошо владеете газетным языком. Чрезвычайно складно, гладко, протокольно и резонно. Я даже позавидовал, ибо этот газетный язык мне никогда не давался. Спасибо за ласковое слово и теплое участие. Меня маленького так мало ласкали, что я теперь, будучи взрослым, принимаю ласки как нечто непривычное, еще мало пережитое. Потому и сам хотел бы быть ласков с другими, да не умею: огрубел и ленив, хотя и знаю, что нашему брату без ласки никак быть невозможно. Коршевских новостей не ведаю. Знаю только, что Соловцов ушел, уходит, кажется, и старик Полтавцев. Режиссер Аграмов. Дай бог, чтоб комедия, которую Вы носите под сердцем, удалась Вам и дала Вам то, чего Вы хотите. Чем больше успеха, тем лучше для всего нашего поколения писателей. Я, вопреки Вагнеру, верую в то, что каждый из нас в отдельности не будет ни "слоном среди нас" и ни каким-либо другим зверем и что мы можем

{03174}

взять усилиями целого поколения, не иначе. Всех нас будут звать не Чехов, не Тихонов, не Короленко, не Щеглов, не Баранцевич, не Бежецкий, а "восьмидесятые годы" или "конец XIX столетия". Некоторым образом, артель. Нового у меня нет ничего. Собираюсь писать что-то вроде романа и уже начал. Пьесы не пишу и буду писать не скоро, ибо нет сюжетов и охоты. Чтобы писать для театра, надо любить это дело, а без любви ничего путного не выйдет. Когда нет любви, то и успех не льстит. Начну с будущего сезона аккуратно посещать театр и воспитывать себя сценически. Поклонитесь Вашему брату. Все мои шлют Вам поклон, а я дружески жму руки и шлю Вам самые сердечные пожелания. Пишите. Ваш А. Чехов. 619. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ 10 марта 1889 г. Москва. 10 марта. Уважаемая Анна Михайловна! Гонорар получил, спасибо. Получил я больше, чем ожидал, и боюсь, что Вы не вычли моего долга. Ведь я немножко должен конторе. Вчера я кончил и переписал начисто рассказ, но для своего романа, который в настоящее время занимает меня. Ах, какой роман! Если бы не треклятые цензурные условия, то я пообещал бы его Вам к ноябрю. В романе нет ничего, побуждающего к революции, но цензор все-таки испортит его. Половина действующих лиц говорит: "Я не верую в бога", есть один отец, сын которого пошел в каторжные работы без срока за вооруженное сопротивление, есть исправник, стыдящийся своего полицейского мундира, есть предводитель, которого ненавидят, и т. д. Материал для красного карандаша богатый. Денег у меня теперь много, хватит прожить до сентября; обещаниями никакими я не связан... Наступило самое подходящее время для романа (литературного, конечно, а не жениховского). Если теперь не буду

{03175}

писать, то когда же писать? Так я рассуждаю, хотя почти уверен, что роман через 2-3 недели надоест мне и я опять отложу его. У меня есть сюжет для небольшого рассказа. Постараюсь сделать сей рассказ к майской или июньской книжке. Но если можно подождать до июля или августа, то мой роман сказал бы Вам большое спасибо. Сбросьте Вы с себя цензуру, ради создателя! Хоть она у меня до сих пор почти ничего не зачеркнула, но все-таки я боюсь ее и не люблю. Для толстых журналов и газет цензура и не должна существовать даже в Турции. Для театра другое дело... Погодите: куплю все толстые журналы и прикрою их, оставлю один только "Сев(ерный) вестник". Заведем тогда электрическое освещение, величественного швейцара, собственную типографию, редакционные экипажи на резинке, пригласим в сотрудники Милана (для иностранного отдела), возьмем в швейцары Ашинова... и будет у нас 40 тысяч подписчиков. Хотя, впрочем, я еще ни разу не видел своей богатой невесты. И она меня не видела. Я ей напишу так: "Полюби не меня, а идею"... и трону ее этим. С нетерпением жду оттисков "Иванова". Не послать ли мне к г. Демакову секундантов? Буду сидеть в Москве до мая и писать. На меня теперь стих писательский нашел. Не выхожу из дому и всё пишу, пишу. Почтение Марии Дмитриевне и Алексею Николаевичу. Мои Вам кланяются, а я желаю здоровья и всего хорошего. Искренно преданный А. Чехов. У Вас имеется рассказ Гиляровского о том, как плоты идут. Теперь самое время пускать его.