Зена обрушила на противницу град ударов, поражая в бока и грудь, та подняла руки, ворочая корпусом, чтобы не дать клинку попадать точно по цели. Кинжал воительницы был хорошего качества, но от такой яростной работы и постоянного столкновения с металлом кольчуги он не выдержал, сломавшись у рукояти. Каллисто снизу ударила в бок, клинок вошёл на всю длину, но Зена резко повернула тело, и окровавленная рукоять выскользнула из пальцев дочери Аполлона. Они уже потеряли много крови, и силы уходили, воительница соскользнула на пол с левой стороны от соперницы, дабы та не могла дотянуться до оставленного в ране кинжала, и обхватила её за шею, ибо ничего более не оставалось. Потребовалось какое-то время, чтобы взять плотный захват, фессалийка пыталась вывернуться, но упёрлась плечом в столб, и Зена окончательно заняла позицию у неё на спине.
Под ними уже расползлось большое тёмное пятно, слышалось только тяжёлое дыхание и тихий хруст трущихся колец, будто какие-то змеи ворочались. Воительница давила изо всех сил, и время текло, ощущаемое всей кожей, она боялась, что у неё не хватит сил, что она слишком ослабла, казалось, что прошло уже много часов, и не верилось, что люди за стенами храма продолжают ждать исхода. Однако кровь отца разливалась по телу, и она напрягала мышцы изо всех сил, даже сломанная рука была как здоровая, наполняемая её волей. Недалеко от себя Зена видела лежавшую махайру, смотрела на неё и фессалийка, ногой воительница чувствовала где-то позади и шакру на полу, но тянуться за ними было нельзя, никак нельзя ослаблять хватку. Каллисто искала левой рукой рукоять кинжала, но не могла достать, правой она нащупала рану на ноге противницы, вцепившись в неё пальцами, однако острая боль лишь возвращала аресовой дочери чувство жизни, заставляя давить ещё сильнее. Неожиданно Зена ощутила, что руки фессалийки мертвенно сползли вниз, она постаралась чуть повернуть голову соперницы, глаза той были закрыты, дыхания почти не чувствовалось.
Теперь воительница отпустила её и, потянувшись, подхватила махайру, живучая как зверь, Каллисто быстро приходила в себя и успела перевернуться на спину, схватившись руками за кольчугу соперницы. Зена откинулась для этого удара всем телом назад, обратив меч остриём вниз и сжав его обеими руками, фессалийка успела лишь вскрикнуть, и молния пронзила её в грудь, по скрипу дерева было понятно, что клинок, пройдя тело, ушёл ещё и довольно глубоко в пол. Стало совсем тихо, какое-то время понадобилось воительнице, чтобы понять, что всё закончилось, из оцепенения её вывела Каллисто, пытаясь что-то сказать. Пробитое горло не давало, она хотела зажать рану рукой, но пальцы едва слушались, тогда Зена сама зажала ей рану.
- Нелегко же... нас убить, - голос дочери Аполлона был хриплым и тихим, - ведь мы из их... рода... но ты смогла...
- Да, нелегко, - кивнула воительница.
- Я играла с быком... Не вынимай ещё меча из раны...
Зена чувствовала, что может потерять сознание в любой момент, такая смертельная усталость на неё навалилась, однако она не могла не сказать последних слов этой девчонке из Долонии. Теперь, когда всё уже кончилось, ей было скорее жалко умирающую, и она сказала, склонившись пониже:
- Прости меня, прости за всё. Я очень виновата перед тобой и понимаю это. Уходи спокойно и надейся на утешение.
- Гордость... умереть от твоей руки... - ещё прошептала Каллисто. - Всё... наш уговор... Бери голову...
Зена достала лежавший диск, сжала его правой рукой, на ней перчатки не было, и лезвие рассекло ладонь, но она не замечала, закручивая весь корпус для удара. Она умела рубить своим шакрой, поэтому повернулась налево, занеся руку над умирающей, и молниеносно распрямилась, словно топором пройдя бритвенной остроты диском по шее. Лезвие зацепило и деревянный пол, глухо лязгнув, вгрызаясь в него. На чёрном кровавом узоре, золотистые локоны словно горели в лучах солнца, что вваливались через проём входа, этот вид заворожил Зену, у которой не было сил встать, но возвращавшаяся боль привела в чувство. В этот момент сноп света исчез, солнце скрылось за тучей.
Она встала, взяла голову и шакру и медленно пошла, тут только заметила, что пальцы левой руки ничего не держат, и приходится прижимать ею ношу к телу, что левая нога норовит подкоситься, доставляя боль от каждого шага. Путь казался бесконечно долгим - ступени, ворота, что она открывала, повалившись на колени, сумрак рощи. Наконец, она вышла на равнину, из последних сил удерживаясь прямо, тысячи людей встали и смотрели на неё в молчании, даже Габриэль словно окаменела. Кольчуга на ней висела лохмотьями, расползшись во многих местах, по переносице шла кровавая полоса до подбородка, кровь на руках уже сворачивалась, темнея, и вся она казалась вовсе не человеком, но демоном смерти. Зена подняла на мгновение голову вверх, потом бросила её в сторону свевов, тут начался рёв, переходящий в ураган, тысячи кельтов грохотали и прыгали, глядя на безмолвных, оцепеневших врагов. Габриэль и другие эллины побежали к воительнице, она же, увидев большое дерево на краю рощи, толстый столетний дуб, зашла за него, чтобы никто не видел, и там рухнула на землю. Девушка схватила её голову, в этих объятиях, словно погружаясь в приятные волны моря, она и провалилась в неведомую темноту.
Габриэль кричала врачей, Александра же бил озноб от осознания произошедшего. Он пошёл в сторону свевов, веля им подчиниться условиям договора. К нему навстречу выступил высокий светловолосый воин в плаще с золотыми звёздами, он что-то сказал гордо, и сбоку юноша услышал, как гельвет перевёл на эллинский язык, что вождь признал поражение. Именно Александр, осознав свой долг сейчас, взял на себя контроль за выполнением условий, с отрядом кельтов и эллинов он наблюдал за сборами врагов. Свевы попросили выдать им тело Каллисто, и юноша согласился, он сам побывал в храме, осмотрев место битвы и забрав оружие Зены.
Когда аркадянин возвращался, его внимание привлекла отдельная группа обнажённых свевов, около сотни человек, что держали в руках мечи и кинжалы. Сплошная пелена облаков ползла по небу, словно само солнце удалилось в печали, и в полутьме лица людей выглядели мрачными. Александр остановился и смотрел на них в оцепенении, а воины приступили к кровавому действу - одни начали поражать других мечами и кинжалами в грудь, потом вонзали и в себя. Когда эта сцена воплощённой смерти закончилась, все они лежали без движения.
- Что они делают? - вырвалось у юноши.
- Это те воины, что связали себя клятвой с демоницей, - сказал Сеговак. - Они поклялись быть с ней и в смерти, поэтому убивают себя, узрев, что она оставила этот мир.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});