Читать интересную книгу Всё о Манюне (сборник) - Наринэ Абгарян

Папа оскорбленно надулся щеками:

– Я мужик, и у меня мозг! Понятно? Это у вас за неимением логического мышления одна интуиция! Женщины! Волос длинный, ум короткий!

– Ой, как страшно, ой, напуга-а-а-ал! – Ба тыльной стороной ладони утерла выступившие над верхней губой капельки пота и подняла трубку телефона. – Ты мне скажи, Кира дома или на дежурстве?

– На дежурстве.

– Диктуй номер. Я сейчас все у нее узнаю. Вы только не шумите.

Мы столпились вокруг Ба, задержали дыхание.

– Алё? Кира, дорогая? Здравствуй, это Роза Иосифовна… Которая Шац, ага. Я что спросить хотела. Ты синие блузки носишь? Чтобы нарядные и цвет твоих зеленых глаз подчеркивали? Ах, глаза у тебя карие… А я-то думала, что зеленые. Какие блузки? Нет, это я просто так спросила, чтобы разговор поддержать, хе-хе… Я что спросить хотела. Юрик уже уехал? Вот и хорошо. До свиданья.

Ба торжественно положила трубку, уставилась поверх очков на нас:

– По крайней мере, теперь мы знаем – глаза у Киры карие, и синей блузки у нее нет!

– Ну ты, Роза, даешь, – расхохотался папа. – Теперь Кира всю ночь будет думать, что это было.

– Чем, интересно, думать будет? У женщин ведь мозга нет! Одни волосы, – пошла в наступление Ба.

– Вот волосами и будет думать! – не дрогнул папа.

– Зиселе, не заставляй меня уточнять при детях, каким местом думаете вы, ясно?

– Мозгом! – рубанул ладонью по воздуху папа.

– Не смешите мои букли! – хмыкнула Ба.

Покататься с пригорка нам так и не удалось. На следующее утро Маринка пробралась на стройку, но оказалось, что рабочие нашли шину и приспособили ее под какие– то свои нужды. Скандалить с ними Маринка не решилась и ушла несолоно хлебавши. Зато Рубик недели три обходил нас большой дугой. Особенно после того, как Каринка прошлась победным маршем по двору в своей новой каске. Каска представляла собой модифицированную и насквозь милитаризированную эмалированную миску в убедительный крапчатый окрас. На темечке каски дядя Миша выбил устрашающий лозунг: «Смерть душманам». Учитывая ширину дуги, по какой Рубик обходил Каринку, лозунг он крепко принял на свой счет.

А мама с Ба вернулись от фарцовщика Тевоса невероятно довольные – купили тете Кире красивую кожаную сумку насыщенного шоколадного цвета. С застежкой под затемненное серебро и длинным съемным ремешком.

Сумка папе очень понравилась.

– О, коричневого цвета! – обрадовался он. – Удачно будет оттенять цвет ее карих глаз.

Мама с Ба потом долго смеялись, представляя, как тетя Кира ходит по нашему городку с шоколадной сумкой на голове. Чтобы удачно оттеняла цвет ее глаз.

Глава 12. Манюня, или Как дядя Миша романтичные маршруты по болотам прокладывал

– У каждого свои тараканы в голове. Но у этих разве тараканы? У этих настоящие динозавры! – Ба стояла на пороге нашей квартиры с таким видом, словно ее немножко ударило током, – вьющийся волос, выбившись из пучка, дыбился вокруг головы, ворот платья воинственно торчал вверх, и даже свисающая с локтя сумка, вопреки своему обычно флегматичному поведению, качалась, словно заправский маятник Фуко, туда-сюда. Ба усмиряла движение сумки раздраженным жестом – дергала локтем и прижимала его плотно к боку. Сумка на секунду успокаивалась, а потом снова принималась за свое.

– Динозавры – это еще мягко сказано, тетя Роза! – посторонилась мама, пропуская гостью в дом. – Что Миша натворил?

– Ай, Надя, не спрашивай! Ай, Надя, он меня в гроб вгонит!

Ба скинула туфли, выудила из шкафчика с обувью домашние большие тапки, надела. Сдернула с локтя сумку, запулила ей в шкафчик, громко хлопнула дверцей.

– Сейчас тебе все расскажу, ты только чайник поставь. Руки вымою и все расскажу.

Мама, чутко прислушиваясь к звуку льющейся воды, воровато открыла дверцу обувного шкафчика, выудила оттуда сумку, быстро протерла ее первым попавшимся под руку шарфом и водрузила на комод. А потом припустила на кухню – ставить чайник.

Когда Ба вышла из ванной, на столе красовались большая пузатая сахарница с ее любимым твердым сахаром, черешневое варенье и вазочка с конфетами «Грильяж». Ба плюхнулась на угловой диванчик, выудила из вазочки конфету, развернула ее, потом снова завернула. Положила на краешек стола. Придвинулась впритык, полюбовалась черешневым вареньем, удовлетворенно хмыкнула – варенье золотилось на просвет, вкусно пахло сладким и корицей, а в каждой прозрачной ягодке можно было разглядеть орешек.

Черешневое варенье мамы – настоящая сказка. Правда, его готовка – долгий и кропотливый труд. Надо обжарить фундук, очистить от шелухи, разобрать на две половинки. Черешню нужно выбирать с умом – она должна быть белой, крупной и слегка недозрелой, иначе развалится при варке. Специального приспособления для выковыривания косточек у мамы не было, поэтому она завела под эти нужды обычную шпильку для волос – поддевала круглым концом косточку и аккуратно удаляла её из ягоды. На место косточки быстренько вставляла жареный фундук. Заливала горячим сиропом, варила в три приема по пять минут с момента закипания. После каждой варки черешня отстаивалась ночь – думала. В последнюю варку в сироп добавлялась корица и сушеные лимонные корочки – совсем чуть-чуть, буквально несколько долек. Иногда, под настроение, мама могла положить две-три палочки гвоздики, правда, это случалось крайне редко, раз в сто лет. Гвоздику мама не очень жаловала и с большой неохотой пускала в ход. Хотя возни с ягодами требовалось неимоверное количество, а времени у мамы было в обрез, она каждый год обязательно выкраивала несколько часов для готовки черешневого варенья.

Ба вытащила из сахарницы щипчики и принялась остервенело колоть сахар. Мама молча заваривала чай – ждала, когда гостья сама разговорится. Ведь подгонять расстроенную Ба себе дороже – она может распалиться до такого состояния, что придется потом отпаивать ее валерьянкой. Чайник шумно закипал на плите – мама сдернула его с огня буквально за секунду до того, как заверещал свисток. Залила крутым кипятком заварку, накрыла чайничек полотенцем. Вытащила темно-синие чашки с золотистой каемкой. Красиво сложила салфетки.

– Шлимазлы! – выдохнула Ба.

– А то! – поддакнула мама.

Наши женщины завели себе удивительную привычку – ругали мужчин «оптом». То есть не имело значения, кто именно отличился на этот раз, дядя Миша или папа. Любой проступок автоматически распространялся на обоих мужчин и обсуждался во множественном числе. Сегодняшний день, конечно же, исключением не стал. Поэтому Ба начала с традиционных «шлимазлов» и только потом перешла к конкретике. Притом сразу пошла с козыря:

– Повел ребенка в гости!

– Та-а-а-а-ак! – напряглась мама.

– Ну! А я что говорю? – Ба вытащила из кармана платок и протерла выступившие над верхней губой мелкие капельки пота. Сложила платок, но убирать в карман не стала. Накрыла им конфету, оставленную на краешке стола. Немножко подумала, украсила конструкцию салфеткой, а сверху приноровила кусочек сахара.

Мама следила за ее манипуляциями с нескрываемым беспокойством. Если Ба взялась выкладывать из подручных средств футуристические фигуры, значит, дело плохо. Значит, она не только рассержена, но и крепко расстроена.

– Тетя Роза, ну чего вы! – Она села рядом и обняла Ба за плечи.

– Надя-джан, я все понимаю. Не можешь по бабам не шляться – черт с тобой. Шляйся за счет своего здоровья. Но ребенка зачем впутывать?

– А к кому он ее повел?

– Вот! – резко выпрямилась Ба. – Вот видишь?

– Чего… вижу?

– Ты просто к своему вопросу прислушайся! «К кому он ее повел»! Это со сколькими бабами надо одномоментно встречаться, чтобы люди сидели и гадали, к которой из них ты повел свою дочь?

Мама смешалась. Дядю Мишу она искренне любила и ни в коем разе не хотела подливать масла в его изнуренные пылким материнским диктатом будни.

– Тетя Роза, – поспешила она исправить ситуацию, – вы меня не так поняли. Я имела в виду.

– Надя! – встопорщилась Ба. – Давай мы с тобой на этом берегу договоримся. Пока я в расстройстве, ты Мишу не выгораживаешь. Понятно?

– Понятно, – сдалась мама.

– Лучше чаю налей, небось заварился.

Пока мама разливала чай, Ба присовокупила к футуристической конструкции чайную ложку. Поддела указательным пальцем – она стала раскачиваться.

Ба подставила ладонь, но ложка падать не собиралась, несколько раз качнулась и замерла на кусочке сахара.

– Тётя Роза, вот как оно у вас получается? – Мама села напротив, придвинула к себе чашку. – Вроде держится на честном слове, а падать не собирается.

– Во мне умер великий архитектор, Надя, вот как оно у меня получается! Мне надо было идти учиться на архитектурный. А я на филологический пошла.