Она отвела коня за стоявшие невдалеке кусты, расседлала его и тщательно вытерла. Затем, уложив седло и другую сбрую рядом с лошадью, вернулась на поляну и нырнула в свой шалаш.
А между тем по-осеннему быстро наступал вечер. Небо стало разноцветным, догорая с одной стороны розовым закатом и темнея до фиолетовой глубины с другой. В воздухе разлились тишина и прохлада. Гвардейцы запалили рядом со своими шалашами костер и, усевшись вокруг пламени, повели какую-то беседу, поглядывая за закипавшим на огне котлом.
Маша сбросила с головы шлем, стянула через голову кольчугу и осталась в светлой, легкой темно-серой рубашке и свободных брюках, заправленных в сапожки. Скоро шагах в десяти от ее шалаша послышалось сдержанное покашливание, а затем хрипловатый голос позвал:
– Ваша колдовская милость, а Ваша колдовская милость… Тут ребята каши наварили, может, ты тоже поужинаешь?…
Маша чуть не подавилась одним из захваченных с собой бутербродов с колбасой. Такой заботы она никак не ожидала. Высунувшись из шалаша, она увидела в сгустившихся сумерках того самого чубатого часового, которого прогнала было от своего шалаша. Он, не приближаясь к ее временному жилищу, держал в вытянутых руках большую миску, наполненную какой-то темной густой массой, из которой торчала ручка ложки. На краю миски был пристроен большой кусок темного хлеба.
Когда Машенька появилась из шалаша без доспехов, у часового буквально отвалилась челюсть. До «госпожи баронессы» не сразу дошло, что мужик впервые видит ее без доспеха, в простой, но достаточно облегающей одежде. И тут она… смутилась. Быстро выхватив миску у него из рук, она нырнула назад в свое укрытие.
Каша была гречневой с мясом и необыкновенно вкусной, видимо, после бутербродов всухомятку, так что проголодавшаяся девчонка опорожнила миску с рекордной скоростью. Вычистив миску хлебной корочкой и с удовольствием эту корочку проглотив, Маша выглянула из шалаша. Часовой маячил на прежнем месте. Она вздохнула и полезла наружу – врожденная порядочность заставляла ее вернуть миску. Однако, вопреки ее опасениям, он уже взял себя в руки и встретил ее спокойным взглядом. Маша сунула пустую миску ему в руки и, смущенно пробормотав «спасибо», направилась назад в свой шалаш, но неожиданно услышала за своей спиной тихий хрипловатый голос.
– Ты, дочка, не сомневайся… Мы тебя в обиду не дадим… Хоть даже и самому герцогу…
Она резко обернулась и молча уставилась на мужика. Тот стоял как ни в чем не бывало только легкая улыбка чуть кривила его губы.
– Хм… спасибо, – повторила Маша. И на этот раз у нее это слово получилось гораздо свободнее и… откровеннее. Она помахала часовому рукой и скрылась в своем шалаше, а тот быстро отошел к костру, передал пустую миску одному из гвардейцев и так же быстро вернулся на свой пост.
Ночь уже вступила в свои права. Окружающие поляну деревья растворились в темноте, и лишь огонь костра выхватывал на мгновения отдельные стволы и переплетения веток. Они уже не казались жалкими, изломанными остатками лесного величия, а приобрели некое темное, таинственное могущество.
Маша улеглась на брошенный поверх кучки сена плащ и долго смотрела из темноты шалаша на пляшущий огонек костерка. Постепенно фигуры, окружавшие костер, начали разбредаться по шалашам, пока возле огня не осталось всего несколько человек. Маша закрыла глаза и расслабилась. Ее тело перешло в режим отдыха, а неугомонный дух вновь воспарил над поляной.
Она, конечно, знала, что подслушивать нехорошо. Но, как говорится, женское любопытство не знает границ, да и какая-то тревога не давала ей покоя. Медленно приблизившись к костру, она услышала негромкий разговор.
– …Нет, ребята, она ж еще совсем девочка… – внятно втолковывал знакомый хрипловатый голос. – А Трот попер на нее со своим хозяйством… Да и мы все, ровно зверье какое, вокруг столпились – очереди ждали. Вот она и защищалась, как могла…
– Ну, Огонек, ты даешь! Ничего себе – девочка! Здоровенного мужика в секунду выхолостила!… А мечом как владеет! Кто видел, чтобы у Трота тесак из лапы выбили?! А тебя послушать, так она прям безгрешный цветик-одуванчик, а мы, злодеи-негодяи, хотели этот цветик растоптать!…
– Именно так и есть!… Ты, Крюк, скажи, зачем мы на нее напали?… Она что, мешала нам, или за ней караван с товаром шел?… Или она кого из нас обидела?… Нет! А раз так – она имеет полное право защищаться…
– Ну, если б мы знали, что она ведьма, мы и не стали бы с ней связываться… Хотя… Говорят, герцог за каждую ведьму или колдуна хор-р-рошие денежки платит…
Молодой парень, которого Огонек назвал Крюком, смачно плюнул в огонь.
– Ага, платит. – Чубатый Огонек уставился в говорившего внимательным черным глазом. – Даже за ребятишек с Даром…
– Ну, вы! – грозно проворчал сидящий на пеньке Стоп. – Еще герцога пообсуждайте!…
Все разом замолчали, уставившись невидящими глазами в огонь.
Только потому, что Маша-два, слушая разговор сидящих у костра, внимательно наблюдала за окрестностями, она заметила, как от одного из дальних шалашей отделилась расплывчатая тень и тихо исчезла в темноте окружающего леса. Неожиданно ей стало интересно, кто бы это мог быть. Легким невидимым облачком она двинулась следом.
Выследить скрывшегося в лесу было несложно. Он ясно высвечивался в инфракрасном диапазоне, который был вполне доступен Маше-два. Мужик шагал быстро и уверенно, как будто хорошо видел в темноте или же прекрасно знал окружающую местность. Впрочем, далеко он не ушел, его целью была ободранная береза, засыхавшая в нескольких десятках метров от лагерной поляны. Под ней уже маячили еще трое. Когда подошел четвертый, раздался глухой бас Трота:
– Кто тут?
– Свои… – ответил неожиданно высоким голосом пришедший. – Чего ты меня вызывал, Трот? Говори быстро, а то сам знаешь, я вместе с Ржавым Гвоздем ночую, а он теперь начальство…
– Щас еще кое-кто подойдет, тогда и поговорим… – пробасил Трот.
И действительно, вскоре появился еще один темный силуэт. Он медленно и как-то неуверенно приближался к месту сбора, а подойдя, испуганно спросил:
– Есть здесь кто?…
– А ты не видишь? – грубо поинтересовался Трот.
– Ой, – тихонько всхлипнул новенький и слегка присел, словно желал спрятаться в невысокой траве. Тут же из-за темных стволов выступили еще две тени и встали по бокам Трота. В одной из них Машенька сразу узнала того самого невысокого мужика с огромным брюхом, который уговаривал своих товарищей не верить ведьме.
– Значит, так! – уверенно начал разговор Трот. – Мы с Пузаном решили, что ведьму надо кончать! И думаем, что вас троих можно взять в нашу команду…
Он помолчал, ожидая ответа пришедших.
– И когда? – спросил парень с высоким голосом.
– Прямо сейчас…
– И ты думаешь, что вам это удастся? Думаешь, ведьма не будет сопротивляться?
– Там Огонек ее караулит… Его что, тоже придется… убрать? – проблеял неуверенный испуганный голосок из травы.
– А мы подберемся к ее шалашу со стороны леса… Она и проснуться не успеет, как мы ее кончим. И Огонек ничего не заметит.
– А потом… – снова испуганно донеслось снизу, – ребята ведь почти все за нее… Она их прямо околдовала…
– Она их не околдовала, – неожиданно подал голос мужик, появившийся вместе с Пузаном. – Она честная – что говорит, то и делает…
– Что-то она со мной сделала совсем не то, что говорила!… – перебил его Трот.
– Как раз именно то, что говорила… Она ж тебе сказала, что у тебя на один раз пописать осталось. А ты хвастаться начал… Вот и дохвастался…
– Ты, значит, считаешь, что я сам виноват в том, что она со мной вытворила? – угрожающе поинтересовался Трот.
– Конечно!… Нечего было девчонку трогать, тогда бы и она нас не тронула…
– А ты, я смотрю, в одну дуду с Огоньком дуешь… – подал голос Пузан.
– Это ты в одну дуду с Тротом дуешь, и даже с одного конца. А у меня свое мнение имеется! Я против ведьмы не пойду… Да и не получится у вас ничего…