ружейного огня обороны; «тонкие» строи резервов; расчлененные в глубину боевые порядки; перебежки с дальних расстояний от укрытия к укрытию; применение в наступлении сильного ружейного огня, начиная с дальних дистанций, в сочетании с перебежками; усиленная подготовка атаки ружейным огнем в сочетании с переползанием; накапливание перед атакой и т.п.). В артиллерии применение новых методов ведения огня в наступлении (объединение управления огнем в руках одного начальника, массирование и фланкирование огня, поддержка наступления пехоты огнем и колесами) нашло яркое выражение в целом ряде случаев. Надо, однако, заметить, что к концу войны перестройка тактики артиллерии по разным причинам была выражена менее ярко, чем перестройка наступательной тактики пехоты.
Организация наступательного боя крупных соединений в начале войны стояла в русских войсках, за редкими исключениями, на недостаточно высоком уровне.
Особенно плохо наступательный бой крупных соединений был организован у Плевны, под Горным Дубняком и в первом бою у Телиша на Балканском полуострове, а в Армении - под Зивином. Детальная разведка, обязательная при наступлении на укрепившегося противника, часто отсутствовала; на укрепления наступали так же, как во встречном бою. Организация взаимодействия отдельных групп наступавших войск, а также разных родов войск была в большинстве случаев слаба; почти до конца войны вся тяжесть наступательного боя падала на пехоту.
Очень часто маневр на фланги и в тыл, маневр резервами и маневр огнем были либо недостаточны даже в возможных для того времени пределах, либо вовсе отсутствовали. Управление войсками в наступлении зачастую было нечетко, путано как при постановке первоначальной задачи, так и при ориентировании и постановке дополнительных задач в ходе боя. Информация снизу вверх в основном была удовлетворительна, но информация сверху вниз либо была недостаточна, либо вовсе отсутствовала. Связь далеко не всегда была налажена безупречно. Были случаи, когда управление войсками в ходе наступательного боя временами как бы вовсе прекращалось.
В период войны эти недостатки в той или иной степени выправлялись, но многие из них имели место вплоть до самого конца войны; достаточно вспомнить организацию наступления и управление войсками со стороны Гурко и Радецкого при переходе Балкан зимой и после перехода. Недостатки организации наступления со стороны высшего командования во многих случаях, однако, исправлялись разумной инициативой частных начальников.
Деятельность рядовых русских начальников и солдатской массы дала во время войны 1877-1878 гг. очень много ценного материала для перестройки и создания новой передовой тактики и организации наступления.
Однако высший русский командный состав не сумел закрепить эти достижения русского опыта войны в послевоенных уставах, где были сохранены многие отжившие приемы наступления; так, в русском строевом уставе 1881 года «осталась невозможная для выполнения форма атаки: наступление шагом, с дистанции 150-200 шагов, с барабанным боем»(1). Этим воспользовались иностранные армии, беззастенчиво копируя передовой русский военный опыт, вводи его в свои уставы и выдавая за опыт войны 1870-1871 гг. и других войн.
В отношении тактики разновидностей наступательного боя русский опыт войны как положительный, так и отрицательный дал также немало ценного материала.
В области применения обходов много положительного дали мелкие бои первых месяцев войны и ее последнего этапа.
Блестящим примером на окружение являлось второе авлиар-аладжинское сражение; четкость и целеустремленность плана этого сражения, хорошее взаимодействие родов войск и отдельных частей боевого порядка оставили далеко позади все то, что дала в этом отношении война 1870-1871 гг. с ее Седаном.
Успешное форсирование русскими войсками такой крупной речной преграды, как Дунай, дало более богатые выводы для организации действий подобного рода в будущем, нежели форсирование рек западноевропейскими армиями в XVIII-XIX веках.
Ночные наступательные бои Дунайской армии у Кашик-Баира и Карагача являлись образцами трудного и успешного решения задачи организации и проведения боев подобного рода в условиях использования нарезного и заряжавшегося с казны оружия.
Наступательные действия в горах как Дунайской, так и Кавказской армий в целом ряде случаев (Этрополь, Правец, Троянов перевал) являлись образцовыми по замыслу и способу выполнения; выводы из опыта этих русских наступательных боев дали много ценного для развития горной тактики и надолго сохранили свою действенную силу.
Наступательные бои в крепостной войне блестяще были проведены русскими при штурме Карса.
Штурм Карса вместе с тем являлся и выдающимся примером ночного наступательного боя. Подобный штурм такой сильной и современной по понятиям того времени крепости, как Карс, не имел подобных себе примеров со времени Измаила (1790 год); этот штурм являл собой яркий пример русской самобытной тактики. Успех штурма был так неожидан для иностранных военных, что англичане, например, чтобы примирить с его фактом свои убогие военные теории, приписали падение Карса подкупу.
В сравнении с наступлением русский опыт тактической обороны являлся значительно менее ценным.
Успехи русской обороны на Шипке и Восточном фронте на протяжении первого и в начале второго этапа войны в значительной мере объяснялись не результатами полководческого руководства Радецкого, цесаревича Александра и т.п., а правильной инициативной деятельностью частных начальников и доблестью русских армейских низов. В русских войсках плохо обстояло дело как с применением полевых укреплений, так и с организацией огня в обороне. Чаще всего успех русской обороны достигался недостаточно подготовленной в огневом отношении контратакой, где главную роль играл штык и бесподобное мастерство русского солдата во владении им.
Только под конец второго этапа войны сражение под Мечкой дало ряд образцовых примеров ведения обороны (действия Санникова при первой Мечке, хорошие полевые укрепления, изматывание наступавших турецких войск огнем и последующий отброс их хорошо организованным контрударом при второй Мечке).
В тех условиях, в которых находилась русская армия в войну 1877-1878 гг., она не могла дать большего ни в смысле достижения военного успеха, ни в смысле внесения более ценного вклада в военное искусство, ибо на пути этого прогресса стоял реакционный царизм.
Библиография(0)
Классики Марксизма-Ленинизма
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения.
Восточный вопрос, т. IX, М., 1933.
Русско-турецкая война, т. IX, М., 1933.
Эвакуация Придунайских княжеств, т. X, М., 1933.
Крымская экспедиция, т. X, М., 1933.
Министерство Пальмерстона, т. X, М., 1933.
Крымская кампания, т. X, М., 1933.
Падение Севастополя, т. X, М., 1933.
Падение Kapca, т. X, М., 1933.
Итоги войны, т. X, М., 1933.
Россия и Англия в Афганистане, т. XI, ч. 1, М., 1933.
Горная война прежде и теперь, т. XI, ч. 1, М., 1933.
Россия в Средней Азии, т. XI, ч. 1, М., 1933.
Русско-французский союз, т. XII, ч. 2, М., 1933.
К восточному вопросу, т. XV, М., 1935.
Европейские рабочие в