Читать интересную книгу Берсеркер - Фред Саберхаген

— Наверное, что-то очень маленькое, да?

— Если говорить грубо, это выглядит приблизительно так: у линии одно измерение, у точки — ни одного. Частичное измерение — это нечто между.

Оторвавшись от экрана визуализатора, Майкл провел ладонью по ящику с псевдоличностью.

— И вот это может заменить человека в управлении «Ланселотом»?

— Я бы сказал, у псевдоличностей это получается неважно, иначе нас с тобой здесь не было бы. Ну а эту подделку лучше вообще не трогать.

— Почему?

— Надо знать, кто такой был настоящий Красный Барон. Такому «Ланселот» ни за что нельзя доверять. Как и мне. — Громкоговоритель Фрэнка издал серию нарастающих по высоте писков, которые, как догадался Майкл, должны были изображать сардонический смешок. — Однако, черт побери, даже я справляюсь с «Ланселотом» лучше этих штуковин. В общем-то, именно с этой целью я тебя и привел сюда. Мы с тобой — живые люди, а это — всего лишь груда железа. А те, кто лезет в философские дебри, об этом забывает. — В голосе Фрэнка нарастало презрение. — Если бы эти ящики, самые современные машины, созданные людьми, могли выполнять мою работу лучше меня, Тупелов не притащил бы тебя сюда с Альпина, и нам бы не пришлось через пару дней отправляться на полигон. Мы — люди. Как только речь заходит о соревновании с машинами, мы — бесспорные победители. И мы победим в этой войне. Заруби это себе на носу!

— Фрэнк? Еще два вопроса.

— Валяй.

— Кто поведет «Ланселот» в бой?

Пятисекундная пауза.

— Тот, кто научится достаточно неплохо управлять им.

Майкл кивнул; почему-то ему уже был известен ответ на этот вопрос. И об этом еще предстоит задуматься.

— Второй вопрос. Где находится полигон?

— О господи, тебе действительно ни о чем не рассказывают. Нам предстоит отправиться на спутники и кольца Урана. Отсюда туда около шести часов лета. 

 Глава 7

Еще прежде чем Элли Темешвар полностью пришла в себя, ее тело и мозг ощутили почти неуловимую разницу между естественной силой тяжести на поверхности Земли и искусственной гравитацией, установленной на значении, немного отличающемся от G. Молодой женщине снились горы, бревенчатый дом с остроконечной крышей...

Поэтому, открыв глаза и обнаружив, что она лежит на спине на койке в тесной каюте, Элли испытала не столько удивление, сколько любопытство. Внутреннее убранство каюты, роскошной и, если так можно выразиться, невоенной, далекой от привычных ей строгих отсеков боевых кораблей, еще больше усилило чувство любопытства.

Через мгновение к ней вернулась нахлынувшая волной память. Непроизвольная попытка вскочить на ноги ни к чему не привела; Элли обнаружила, что не может пошевелиться. Исхитрившись, она с трудом повернула шею и приподняла голову, оглядываясь вокруг. Ее серая ряса была покрыта какой-то сетью, во многих точках прикрепленной к койке. Рассудок, лихорадочно ищущий хоть малейшую надежду, не предложил ничего лучше робкого предположения, что сеть — это всего лишь предохранительная мера защиты на случай больших перегрузок при ускорении. Однако в этом случае должен был бы существовать какой-то способ освободиться от тугих уз, но Элли не смогла его найти. Самое большее, что ей удалось сделать, — она с трудом пошевелила кончиками пальцев.

...Теперь, когда Элли постепенно приходила в себя, она поняла, что то были вовсе не туристы. Храм в любое время суток открыт для посещения, и в нем постоянно толкутся экскурсанты и просто любопытные; поэтому не было никаких причин подозревать эту небольшую группу. Элли закрыла глаза, пытаясь вспомнить подробности. Две женщины и мужчина — мужчина, кажется, седовласый — в сопровождении дьякона Мабучи прошли через неф и приблизились к тому месту, где Элли беседовала со своим посетителем. Мысленно восстановив картину, молодая женщина смутно вспомнила, что мужчина нес в руке что-то небольшое, но, судя по всему, тяжелое. Группа вроде бы случайно оказалась рядом со стульями, где сидели они с Ломбоком, а потом... потом было уже слишком поздно. Элли вспомнила, что успела увидеть падающего Ломбока, прежде чем у нее самой потемнело в глазах. Так что, похоже, человек, назвавшийся сотрудником Министерства обороны, не был соучастником похищения — или как это еще можно назвать.

У противоположной стены крошечной каюты была другая койка, до которой можно было бы дотянуться рукой, если бы Элли имела возможность ею пошевелить. Однако эта койка, никем не занятая, была сложена и пристегнута к переборке.

Вскоре рядом с головой Элли бесшумно раздвинулась дверь. Из узкого коридора в каюту заглянул бесстрастный высокий седой мужчина в серебристом штатском костюме.

— Вам не сделали больно? — поинтересовался он. В его властном повелительном голосе прозвучал оттенок заботы.

Приглядевшись внимательнее, Элли пришла к выводу, что волосы ее гостя не седые, а просто чрезвычайно светлые; казалось, мужчина, урожденный альбинос, прошел курс частичной репигментации, ограниченный его глазами, бледно-бледно голубыми, и кожей, чуть тронутой высокогорным загаром. Незнакомец молчал, ожидая ответа.

Элли пошевелила пальцами — больше она ничего не могла проверить.

— Кажется, нет, — постаралась как можно спокойнее ответить она.

— Нам пришлось действовать быстро. Мы не могли рисковать, вступая в переговоры. — Это было не извинение, а только объяснение. — Но я надеюсь, вскоре мы сможем вас освободить, мисс Темешвар.

— А что останавливает вас сделать это сейчас? И кто вы такой?

— Можете звать меня Сталь. На одном древнем языке так назывался прочный сплав железа; это имя мне очень нравится.

Он говорил так, словно его вкусы и предпочтения действительно имеют большое значение, и Элли почувствовала, что для беспомощной пленницы они и вправду очень важны.

Сталь между тем продолжал:

— На борту этого корабля вы находитесь среди друзей.

  Эти слова должны были бы прозвучать обнадеживающе, но черты его лица нисколько не смягчились. Оглянувшись в коридор, Сталь едва заметно кивнул и тотчас же прижался к переборке, пропуская в узкий проход знакомого Элли: в коренастом темноволосом мужчине среднего роста с восточными чертами лица молодая женщина сразу узнала дьякона Мабучи, облаченного, как и она, в серую рясу, из-под которой виднелись рабочие брюки и грубые ботинки.

Дьякон остановился у койки, и его круглое лицо озарилось торжеством, причина которого оставалась Элли неведомой.

— Сестра Темешвар... — тихо произнес он.

— Дьякон, объясните мне...

Мабучи остановил ее мягким жестом:

— Сестра Темешвар, все, кто находится в настоящий момент на борту этого корабля, являются нашими братьями, предвестниками Спасителя, хотя они еще не признаются в этом — даже самим себе. Однако факт остается фактом: Спаситель пришел, и эти люди, в отличие от наших титулованных вождей в Храме, узнали Его.

Элли не нашлась что ответить. Для нее данный при вступлении в общину обет лишь открывал путь наименьшего сопротивления, вера в Последнего Спасителя ей нужна была только потому, что все остальные убеждения и принципы перестали что-либо значить после того, что ей пришлось пережить и испытать в Тадже.

Но вера Мабучи была совершенно иной. Глаза дьякона, не отрывавшиеся от лица Элли, горели огнем исступленного восторга. Сталь стоял неподвижно, бесстрастно наблюдая за разговором.

— А ты, сестра Темешвар, ты самая счастливая из женщин. Сегодня ты прикоснулась к истинной славе. Именно через твое тело Спаситель наконец соизволил прийти к нам. Тебе суждено сделать так, что и жизни, и смерти больше не будет. Тебе суждено принести Земле и всему порожденному Землей окончательное успокоение.

В тесной каюте наступила тишина. Все трое выжидательно смотрели друг на друга. Но каждого заботит что-то свое, подумала Элли, так что на самом деле никто никого по-настоящему не понимает.

Ее саму в настоящий момент заботило лишь стремление поскорее освободиться.

— И все это каким-то образом связано с моим ребенком, не так ли? — резко спросила она.

Для того чтобы освободиться, необходимо вступить в спор с этими людьми, а для этого, похоже, требуется понять, что им нужно и что они от нее ждут. Ломбок тоже пытался выведать какие-то сведения насчет ее ребенка. Кажется, что-то произошло...

— Это уже не ребенок! — произнес нараспев Мабучи. Полившиеся из него слова, судя по всему, были частью какого-то ритуального обряда, незнакомого Элли: — Отныне не плоть, рожденная от мужчины и женщины, хотя по-прежнему облаченный в телесную оболочку...

— Повелитель силы и металла, — подхватил Сталь. — Повелитель и Господин жизни и смерти...

Невозможно было определить, звучала ли в его сдавленном голосе издевка или же Сталь пытался сдержать истинное чувство. Наблюдая за ним, Элли вдруг поймала себя на мысли, что производимое этим человеком впечатление определяется тем, что он сознательно пытается придать своему облику что-то стальное. А из этого, в свою очередь, вытекало кое-что еще, отчего ей чуть не стало плохо. «Прекрати!» — мысленно приказала она себе.