После 14-недельной осады турки предприняли еще один генеральный штурм Азова, но и на этот раз были отбиты. Всего они потеряли под Азовом, по их собственным словам, 70 тыс. человек. Убедившись в невозможности взять крепость в ближайшее время и опасаясь приближения зимы, турецкие военачальники решили спять осаду города. В ночь на 27 сентября 1641 г. турки и татары (их было около 100 тыс.) ушли из-под Азова. Крепость осталась в руках казаков.
Казалось бы, теперь русское правительство должно было непременно отправить подкрепление в Азов. 3 января в Москве для решения вопроса об Азове открылся Земский собор. На соборе многие правильно указывали, что возвращением Азова туркам правительство не обеспечит прекращения турецких и татарских набегов на русские земли; наоборот, это будет расценено в Стамбуле как признак слабости Русского государства. Вместе с тем на соборе проявились острые противоречия между дворянством и боярством, с одной стороны, между классом феодалов в целом и купечеством — с другой. Хотя в конце концов собор высказался за принятие Азова царем, правительство не решилось вступить в войну с Турцией.
Весной 1642 г., при получении первых же известий о подготовке турками нового похода на Азов, царское правительство велело казакам покинуть город, угрожая, что в противном случае они навлекут на себя царский гнев. Несколько донцов, прибывших из Азова в Москву, были задержаны царскими властями в качестве заложников.
В таких условиях донцы весной 1642 г. вынуждены были оставить Азов. Они вывезли все пушки и оставшееся имущество к себе на Доп, а крепость разрушили до самого основания. Турки снова заняли Азов. Отказ царского правительства сохранить за Россией Азов более чем на полустолетие отодвинул решение вопроса о выходе России к Азовскому морю.
Борьба запорожских и донских казаков против турецко-татарских захватчиков продолжалась и в последующее время. Уже в октябре 1644 г. запорожцы на 30 чайках и донцы (неизвестно, в каком количестве) вновь ударили на Азов. Они держали город немалое время в осаде, «а окола города шкоту (урон. — Ред.) многою учинили, и городовые стены саженей з 12 из снаряду выбили». Части запорожцев удалось даже ворваться в крепость («а иные черкасы были и в городе»)[255].
Не прекращались также нападения казаков на прибрежные турецкие и татарские города и крепости. Смелые морские и сухопутные походы запорожцев и донцов в Турцию и Крым производили огромное впечатление на европейские страны. В Италии, Германии, Франции и Англии даже был напечатан ряд сочинений, посвященных военному искусству запорожцев и донцов. Эти повествования о блестящих военных походах казаков с увлечением читались современниками.
Морские и сухопутные походы запорожских и донских казаков, приводившие в трепет турецких феодалов, содействовали дальнейшему ослаблению Османской империи. Султан, по словам украинского летописца, сознавая свое бессилие, с гневом говорил: «Когда окрестные панства (государства. — Ред.) на мя возстают, я на обидви уши сплю, а о Козаках мушу единым ухом слухати»[256].
7. КРЕСТЬЯНСКО-КАЗАЦКИЕ ВОССТАНИЯ 20-30-х ГОДОВ XVII в
Восстание 1625 г. Канун Хотинской воины, 20-е и 30-е годы XVII в. были периодом нового мощного подъема антифеодального и освободительного движения, вызванного дальнейшим усилением эксплуатации и бесправия народных масс, а также политикой национального и религиозного угнетения. Все больше недовольных казаков и крестьян бежало на Запорожье.
Народное движение после Хотинской войны 1621 г. принимало все более грозный для феодалов размах. Выступления крестьян и мещан поддерживались казачеством. Еще до возвращения из-под Хотина казаки, участвовавшие в войне, но не вписанные в реестр, т. е. в массе своей бывшие папские и королевские крестьяне, отправили к королю посланцев. Они требовали признания за ними казацких вольностей, права проживать не только в королевских, но и в частновладельческих имениях, права осваивать новые угодья, увеличения жалованья. Однако в октябре 1621 г. правительство приказало оставить в реестре лишь 3 тыс. человек, а всех остальных немедленно вернуть прежним владельцам и старостам. Одновременно было велено назначенным правительством комиссарам принять самые суровые меры, вплоть до смертной казни, чтобы положить конец связям населения с Запорожьем.
Но осуществить постановление о возвращении панам не вписанных в реестр казаков власти не могла. Значительная часть казаков после возвращения с войны расположилась в папских имениях Киевского воеводства. При этом казаки сохраняли военную организацию и отказывались исполнять приказы королевских чиновников. К «самовольному» казачеству стали присоединяться реестровцы.
Создавшееся положение усиливало антифеодальные настроения. Крестьяне частновладельческих и королевских имений отказывались выполнять феодальные повинности и объявляли себя казаками.
Между тем владельцы все более притесняли не только своих подданных, но и реестровых казаков. О последних Сагайдачный по возвращении из-под Хотина писал королю: когда войско двинулось под Хотин, администрация («старостки») магнатов Вишневецких, Конецпольских, Потоцких, Калиновских и других панов «зараз козачок бѣдних зачали на всякія роботизни, без жодного обзору и призрѣнія, часто вигонити, бити и вязенями неслухаючих мордовати, що тяжко и жалосно казаками з служби вашей монаршей военной, з ранами еще неугоенными и червей полними, повернувшими, было от жен и матерей своих слышати, и слезы з очес их точащиеся видѣти»[257]. Гетман просил обуздать панов, «а казаков будних от… насильств, напастей и тяжестей защитити и освободити». Вместе с тем он предупреждал, что недовольство народных масс на Украине легко может перерасти в крупное восстание: «Кгдыж они козаки не получат в том вашого найясніш. корол. вел-ва призрѣшя i респекту, то же бы що новое от них (яко уже и пошемруют) не уродилося, и огня гнѣвного (чого не дай боже) не запалило; в який час уже не на казаков, але сами на себе и на своих пьяниц старостой вельможни их милость панове польскиі и нерѣкати и жалкувати мусѣли би»[258].
Положение польского правительства в условиях нарастающего народного движения еще более усложнилось в связи со смертью 10 апреля 1622 г. гетмана Петра Сагайдачного Смерть его с тревогой была встречена в польских правящих кругах. Юрий Збаражский, известный Волынский магнат, писал королю: «Вчера получил известие — умер Сагайдачный, столь верный и преданный вашей королевской милости и Речи Посполитой гетман запорожский; легко понять, насколько легче было бы договориться с казаками при его власти. Бог знает, кого они теперь выберут себе за гетмана; весьма правдоподобно, что, по обыкновению своему, наиболее своевольного». Збаражский рекомендовал с большой осторожностью подойти к кандидатуре нового гетмана реестрового казацкого войска и советовал обсудить этот важный вопрос с преданной правительству старшиной. Однако, несмотря на все принятые правительством меры для обеспечения избрания угодного ему человека, гетманом реестра был избран Олифер Голуб. Он, хотя и принадлежал к богатому казачеству, сохранял связь с казацкими низами. «Победила» как видим, — писал король киевскому бискупу, — сильная чернь, не согласившаяся ни с волей нашей, ни с намерениями Речи Посполитой, основывавшимися на прежних постановлениях о казаках».
Народное движение, принимавшее форму массового оказачивания, развивалось с новой силой. Как объяснял позднее Ю. Збаражский королю, сила казаков заключалась прежде всего в том, что их «явно и тайно поддерживает чуть ли не вся Киевская земля и Белая Русь». Народное движение распространялось на новые районы Восточной Украины. В королевской инструкции, изданной в конце 1625 г., говорилось, что повстанцы на Украине «считают себя отдельной Речью Посполитой (республикой. — Ред.), посягают на жизнь и имущество невинных людей (шляхты. — Ред.). Вся Украина в их руках, шляхтич в своем доме не волен, в городах и местечках его королевской милости все управление, вся власть у казаков, они… устанавливают законы…». В подтверждение создания казаками «отдельной республики» в инструкции говорилось, что повстанцы «посольством и дарами сносились с Москвой» (речь идет о казацком полковнике Иване Гире, отправленном в Москву в феврале 1625 г.), объявляют и заключают мир по своему усмотрению.
Летом 1625 г. польское правительство собрало карательное войско. В сентябре оно выступило из Бара (Подолия) — из своей главной квартиры. Вскоре к войску прибыл новый коронный гетман Станислав Конецпольский. К коронному войску присоединились магнаты Заславский, Замойский, Потоцкий, Калиновский, Данилович, Вишневецкий, Тышкевич, Казановский со своими командами и посполитое рушение украинских воеводств, т. е. те паны, которые уклонились от участия в походе 1621 г. под Хотин. Общая численность войска составила около 30 тыс. человек. Таким образом, польское правительство двинуло на повстанцев приблизительно такие же силы, как четыре года назад против турецкой армии. Переправившись через Южный Буг, польское войско взяло направление на Белую Церковь.