немногими бойцами, что находились под их командованием, отличия можно было распознать без особого напряжения. Астартес и вовсе вне всяких похвал: чёткое следование приказам, слаженная работа. Нет, стоит заметить, что те иногда поступали вразрез с приказами в зависимости от реалий боя. Но стоило причине, по которой особь нарушила приказ, исчезнуть, как астартес возвращался к выполнению своих непосредственных задач.
А вот орки впадали в ярость и могли забыть всё на свете. Да даже если смотреть на тех, кто находился под командованием изменённых людей, то в глаза бросалась уйма отличий, и все положительные. Влад как-то назвал орков подростками, кои живут в своём сказочном мире, но чугунная реальность должна окончательно разбить детское восприятие. И стоит отметить, что я только в данный момент начал осознавать смысл данной фразы. Реальный мир — это не выдуманная сказка.
Даже бреяры и волколаки вели себя в сто крат разумней, чем дети основной генетической линии. Возможно, сказались гены земных видов, которые лежали в их основе, а может что-то другое, но сейчас в битве можно было чётко увидеть различия.
Бреяры были очень похожи на орков, но были более собраны, не теряли контроля, их ярость была им подвластна и не руководила их действиями. Многие из медведей брали командование на себя и собирали вокруг себя отряды. Среди орков тоже были такие отдельные личности, но мало, и в основном из первой партии. Может и правда — с возрастом добавляется мозгов.
Волколаки — отдельная тема. У тех чёткая иерархия, есть младшие альфы, которых назначила их главная. Странно, что волчары выбрали альфой самку человека и строго следовали её указаниям. Та же гоняла их круглыми сутками, и не только на полигонах. Почти половину времени они проводили за странными тактическими играми и занимались в учебных классах, где лекции вела сама Эмма.
Двадцать раз человеческой самке бросали вызов на арене за право быть главной альфой, и все поединки та выигрывала, избивая претендентов с особой жестокостью. После двадцатого вызова, избив очередного претендента, Эмма вызвала праматерь и с её поддержкой ввела новое правило. Чтобы вызвать действующего альфу на ритуальный поединок, требовалось сначала доказать свою состоятельность и ум. Теперь у волколаков ритуальный поединок состоял из трёх этапов: знания, ум, сила.
Но не стоит отвлекаться от сражения, и так мне всё сложнее управлять битвой через единство. Я со страхом наблюдал, как к передовой выдвигались либри. Нет, они и так участвовали в сражении на разных должностях: операторами дронов, наводчицами, в службах поддержки. Но вот та толпа из их рыцарского ордена очень напрягала.
Была надежда, что те будут более разумными, ведь недавно вышел новый указ праматери: никто не мог идти в сражение, не оставив до этого потомство. Как сказано в указе, «для сохранения генетической линии». Больше всего возмущались самки, ведь если та беременна, ни о какой битве с её участием не могло идти и речи. Были в указе и свои исключения: виды, ещё не прошедшие разделение по половой принадлежности, такие как биологи и меки, ну и матери могли участвовать в сражениях. Для либри был ещё один пункт, что вся стайка не может полным составом участвовать в сражении, а только максимум сорок процентов.
В связи с этим в орденскую кавалерию попали только самые зрелые особи их вида. Ведь те давно обзавелись потомством.
Была надежда ещё и на катаров. Коты были самыми серьёзными из нас, почти такими же как лисы. У тех была очень строгая вертикаль власти. Если бы не катары, я даже и не представляю, как бы управлялся с коктейлем из орков-наездников и кавалерии либри.
Коты качественно подошли как к своему обмундированию, так и убедили малышек обрядиться в тяжёлую броню, также они обвешали самих либри и их ездовых зверей амулетами по самую макушку и скрупулёзно зачаровали броню кавалеристок и их ездовых особей. Так на этом не успокоились и заставили механикусов всунуть в медвежью и единорожью броню малые реакторы для щитовых полей. Помимо этого на медведей навешивалась уйма вооружения. По сути все, кто был верхом на медведях, превращались в подобие мини-танка с операторским креслом, из которого производилось управление вооружением и десятком — другим дронов, которые следовали за каждой кавалеристской. Те же, кто был на единорогах, и вовсе выступали единицами поддержки и находились в глубине строя. Они держали в лапках посохи-копья и имели так же по десятку дронов, половина из которых была с генераторами щитов.
Отдельно стоит сказать про эти самые посохи. В них катары запихали кристаллы с готовыми псевдо-плетениями и накопителями пси-энергии. Мелкие при помощи посохов могли как кинуть пару — другую штормов, так и телепортировать в тыл раненую особь, создавать дополнительные защитные пси-формации или усиливать энергетическим покровом союзных особей.
Посох-копьё был подсоединён к пси-реактору, расположенному в массивном рюкзаке за спиной у наездниц, на броне единорогов крепилась ещё парочка таких накопителей. Заряжались те пока медленно, хотя каждая либри могла за счёт своих запасов ускорять накопление. Как там эти чудо-реакторы пси-энергии работали, я не совсем понимал. Вроде как они собирали рассеивающуюся энергию от других особей, которую те неосознанно испускали из своих тел.
Стоит также отметить, что катары учли и природные способности малышек. Посохи выступали фокусирующим инструментом и могли испускать со своего острия поток световой энергии или образовать почти двухметровое лезвие из света, а также помогали создавать малые локальные штормы производства либри.
Мне всё же придётся уделить немалое количество времени и сил, чтобы присматривать за этой гоп-компанией. Формирование данного отряда подходило к концу. И тут по моему разуму прошло удивление: катары соединяли свои разумы в отдельные ячейки, подключая в них вверенные им силы малышек и орков. Получалось что-то вроде отдельного единства в общем поле единения.
Интерлюдия
Глазами Барсика, главы ордена Бастет
Барсик
Мы, катары — совсем не запланированные детища и существуем хоть и по воле праматери, но не меньше обязаны своим появлением маленьким и беззащитным, но тем не менее смелым и волевым либри. И мы докажем великой праматери своё право на существование как вида. Каждый из нас называет её Бастет, в честь земной египетской богини.
Я был в первой пятёрке, которая мутировала из младших собратьев — «меховых комков», как их называет праматерь. Я не был первым, но среди прошедших мутацию взросления я был единственным самцом. Первая из нас, кто прошла мутацию, отказалась от чести стать главой единого