на кончике пальцев. Сказывалась усталость, и тот факт, что он не ел уже почти вторые сутки. В подобных условиях организм всегда блокировал дух и сосредотачивался на более базовых и важных функциях.
«Значит нож. Холодная сталь никогда не подводила». Чёрный вновь сделал ложный выпад и метнул еще одну. В этот раз он попал бы куда метил, только вот Пилорат видел его каждое движение и предугадал его действия. Меридинец видел, как закручиваясь, его рука направлялась к телу мародера. Видел, как глаза будущего трупа постепенно обретают тусклый и блеклый оттенок прожитой жизни. С удовольствием наблюдал за тем, как надежда вместе с духом покидает Чёрного. Двадцатый…
Так ему показалось, как внезапно его скрутила боль в районе живота, именно в том месте куда похоронил княжеский клинок Стервятник более почти три месяца назад. Резкая судорога буквально охватила тело Пилората, превращая его словно в огромное бревно. Ему ничего не оставалось как беспомощно рухнуть на Чёрного, что, судя по всему, уже попрощался со своей жизнью.
Получив второй шанс, вожак сначала не поверил своему счастью, а затем принялся лупить меридинца по бокам, что есть сил. Благо при падении тот смог выронить меч, и придавленным наковальней он не смог до него дотянуться. Тут Чёрный собрал еще одну иглу, и она со свистом вошла в бок. Пилорат зарычал, но сдвинутся с места так и не смог. Он ощущал каждый удар. Чувствовал, как игла продирается сквозь мышцы и тянется к органам. Вожак всеми силами пытался освободиться от оков и со всем рвением лупил кулаком, будто загоняя её всё глубже и глубже.
Меридинец всё же смог сдвинуться немного, подставляя здоровое место для удара, как почувствовал иглу, что переломилась от натяжения его мышц. Боль отрезвляющим тоником ударила в мозг, возвращая ему контроль над телом. Легкие вновь заработали и Пилорат вдохнул, как новорождённый младенец. Глубоко, уверенно и жадно. Вожак это тоже почувствовал и задергался сильнее.
Пилорат пару раз ударил его локтем в нос и челюсть, откуда обильно потекла кровь, а зубы забились в гортань. Чёрный дергал руками и ногами, цепляясь за всё, что только можно, и отчаянно пытался ударить мужчину. Меридинец, тяжело дыша, ощутил, как с испарины на лбу обильно застучали капли пота. Он вогнал пальцы глубоко в почву, и могучей грубой, шершавой рукой придавил её к лицу Чёрного.
Тот не просто заорал, а визжал, будто ему внутренности раскаленной кочергой выдергивают заживо. Пилорат собрал остатки духа и прижал сильнее, чувствуя, как капли осушают жирную землю, проникая в нос и рот перемешиваясь с кровью. Чёрный еще некоторое время барахтался как каракатица на раскалённой сковороде, а затем издав последний вдох, умер.
«Двадцать. Теперь точно двадцать».
Пилорат оттолкнул бездыханное тело прочь и сам повалился на спину, пытаясь отдышаться как следует. Он смотрел на ночное небо с абсолютно пустым разумом. Сладкая тишина и покой были единственными гостями в его голове, и никакие чувства не тревожили его душу. Кто-то еще поскуливал вдалеке и ядовито ругался. «Сами подохнут», — заключил для себя мужчина, как внезапно в уголке губ зародилась улыбка. Она постепенно нарастала пока наконец меридинец не начал смеяться. Точнее сказать заливаться хохотом.
Это происходило непроизвольно, но возможно от того факта, что ему всё-таки удалось выжить и расчистить путь для маленькой и старика. Он повернулся и похлопал по плечу мёртвого Чёрного, будто благодаря за его смерть, а затем держась за живот встал на ноги. Пилорат окинул взором место битвы и бесчисленные тела павших. Смола всё еще горела у стойла и наполняла воздух едкой темной гарью.
Надо убедиться, что проход будет безопасен и добить выживших. Всё же он решил не рисковать. Меридинец поднял свой нож, вытирая рукоятку и клинок о кожаный доспех одного из Чёрных: «Так хоть на что-то сгодились». Прежде чем он сделал шаг, раздались крики пленниц. В горячке боя и расслабляющей эйфории после, он совсем сумел позабыть о двух выживших женщинах, что были древолюдками, которых едва не постигла участь третьей бедняжки.
Они с надеждой кричали и вопили, пока еще не разобравшись, явился ли это их спаситель или впереди их ждут новые муки. Пилорат медленно, не спеша, развалистой походкой подошел и разрезал путы. Та, что носила под сердцем, была бледнее снежной бури, однако всё еще держалась за жизнь ради нерожденного дитя. Вторая прижималась к столбу, будто отказываясь стать свободной, но на самом деле она боялась Пилората не меньше Чёрных. На её глазах он резал, убивал, душил и топил.
Меридинец решил их забрать с собой, авось Семирод сможет выходить, не бросать же их вот так вот. Так прижилось, что, к счастью, всегда прилагается беда. Роженица схватилась костлявыми пальцами за скользкие плечи меридинца и потеряла сознание. Крови не было, значит дитя в порядке, просто вымоталась бедняжка.
— Я не причиню тебе вреда, — попытался уверить вторую тот. — Если позволишь, я вас обеих отведу в безопасное место, в моей компании путешествует волхв, он поможет. Оставаться здесь крайне глупо.
Она и не спорила, на удивление мужчины она сама смогла встать на ноги и прижаться плечом к нему. Пилорат взял на руки роженицу и успел сделать всего три шага, как стрела глухим ударом вонзилась у него под ногами. «Двадцать один? Не может быть! Где он прятался все это время? Он осмотрелся по сторонам, второй стрелы не последовало. Значит предупреждение. Этого он и боялся».
Вдруг со всех сторон послышались шаги. Твёрдые, уверенные, совсем не как у этих мальцов. Из тьмы появлялись силуэты, которые постепенно приобретали очертания тел и одежды, лишь лица так и скрывались в тени. Пилорату не нужно было видеть их, чтобы понять кто это были. Боги может и были на его стороне, но как уже было сказано, над счастьем всегда нависает беда. Как и почему, было уже не важно. Крики, огонь от саботажа или просто время неудачное. Три дюжины матёрых Чёрных приближались к нему, и отнюдь не с хлебом и солью.
Пилорат закрыл телом древолюдку, и пытался понять, что ему делать дальше. Однако как он не смотрел, и о чём бы не размышлял, вариантов он не видел. Единственный способ избежать смерти, это бросить обеих и рвать со всех ног через тьму, надеясь, что боги защитят его от стрел. Даже в этом случае ему придется оставить Маруську и