Остальные преподавали отыгрывались по-своему. Их мнению сходилось: все эти дни Элина «пинала балду», разленилась, и обязательно должна была наверстать упущенное в самые крайние сроки. Желательно за день. Желательно сегодня.
Поэтому когда в семь вечера она ввалилась в «Лю шант», ноги едва держали, а лямка рюкзака больно впилась в плечо – «полезная» литература весила порядка пары килограммов.
– Я начинаю жалеть, что вернулась на свет! Вы видели эссе по «»? Полторы тысячи слов! Там различий () и () максимум на триста выйдет! А дальше что?
Элина не переставала жаловаться. Шлёпнув учебник о стол, она вклинилась между Измагардом и Северианом и приготовилась нагло списывать.
– А дальше куча незаменимых: «Как следует из указанного факта», «Таким образом», «Анализируя приведённые данные»… И моё лично любимое: «Подводя итог вышесказанному, нельзя не заметить важность и актуальность исследования, до сих пор имеющего влияние на повседневную жизнь»! Залог хорошего эссе – больше воды, меньше смысла! – Измагард сжалился и отдал свою тетрадь. – Не забудь перефразировать. И даже не думай высказывать своего реального мнения. Чиж этого терпеть не может. Мы должны думать и жить в едином стандарте!
– Так вот почему у меня в прошлый раз была тройка, – озарило Элину.
Севериан подсунул ей и своё эссе тоже. Она улыбнулась и поблагодарила. Пусть тот всё жался к спинке дивана и давно отсел бы, останься ещё свободные места, но тетрадь в руках говорила об обратном. В отличие от её собственного текста: в помарках и исправлениях, где без зазрения совести зачёркивались целые абзацы, его было идеальным. Ровный подчерк без наклона исписал несколько страниц. Не мог ведь сразу выдать такое, не запнуться в мысли – где-то точно должен бы остаться ужаснейший черновик.
– Эссе не так страшно, по сравнению с тем, что нас ждёт. Я про «конец всего», – уточнил Каллист. – Если послушать «(Сказания)», так спасения вовсе нет, не предусмотрено, и: «Всякий последует по пути истинному, когда возложит силы на алтарь». Что в переводе на человеческий означает: «Не рыпайся, иначе хуже будет»
– О, читала я эти «Предания», – пробубнила Элина, старательно выводя схему. – Яромир долго нудел, почти на каждой странице: «Этого не было!», «Старая карга» и «Да что б вы знали!..»
– Но разве это не самый достоверный и проверенный экземпляр? Мы по нему весь год историю учили в первом классе!
– Может, потому и только в первом? – ответил уже Измагард, – Там куча неточностей! Даже я заметил разницу, когда вместо «Борик и Светозар не смогли освободить Красный дом» вдруг стало «Борик в пылу безумия спалил Красный дом дотла, вместе с женой своей и детьми». И как ты только учишься, м? Не всяким книжкам можно верить.
– Как и не всяким людям, – брякнула Элина, но благо никто не обратил внимания. Диспут Каллиста и Измагарда планомерно разгорался.
– А меня напряг один момент, – вдруг привлёк внимание Аврелий, обычно предпочитающий отмалчиваться. – Вы ведь знаете, что мы в очередной раз ставим пьесу о восьми Богах. По милости Виолетты Демидовны. Как и в прошлом году. Как и годы до этого, когда даже нас здесь ещё не было.
– Мы поняли. И? – недовольно поторопил Измагард, куда больше заинтересованный в споре с Каллистом.
– Пару месяцев назад мне выбили встречу с одним из историков, Книгочеем Степаном Повинским. Он фанатик Старых времён и лично общался с Зориным и Румянцевой, потому что откопал какие-то несостыковки в записях предшественников.
– Точно поехавший. И зачем он тебе вообще понадобился?
Аврелий помедлил, но потом нервно объяснил:
– Искал чем разнообразить этот кусок вторичности, называемый сценарием. Смысл новый может отыскать, да хоть что-то, чего не было за эти восемь лет…
– Вдохновения?
– А такого у нас не водится, – не то шутил, не то жаловался. – Только тяжёлый труд и мифическая «И-Д-Е-Я». О чём это я вообще?
– О Книгочее, – подсказала Элина.
– Да. Но по большей части я обо всём, что он там объяснял, и сам знал. Каждому актёру втолковать как играть – моя забота. Только запомнилась одна вещь, можно сказать, теория заговора. Он заметил, как проводимый Белобогом обряд отличался от всего, что принято было в те времена. До сих пор споры ведутся, откуда пришло знание «Дващи денница», столь жестокого кровавого подношения. Повинский подумал: отчего очищение Белобога так сильно походило на тризну.
– Но умирать собирался-то не он. А наших «покровитель».
– Это и интересно. Уж точно в любом учебнике написано. Перед обрядом проводил Белобог омовение, криду – огненный костёр, и погребение. Как будто себя умертвить хотел.
– Может и хотел, – отозвалась Элина. – Ведь не долго потом жил. Год где-то продержался.
– Разве? – переспросил Каллист. – Так мало?
– Я думал, ему хотя бы за пятый десяток перевалило, – засомневался тоже Измагард.
– Тогда бы его статуи походили на Дажьбога.
– Ладно. Это конечно очень интересно. Но мало полезно, – поставил точку Севериан, всё больше и больше ими недовольный.
– Может торт тебя развеселит? – наклонилась к нему с предложением Элина, после того как ребята переменили тему и перестали обращать внимания на всё вокруг.
– Терпеть не могу сладкое.
– Совсем? – прошептала недоверчиво, словно о каком-то святотатстве. – Совсем-совсем?
– Не говори так, будто это великая трагедия.
– Прости, – стушевалась. – Может тогда чай? Без сахара! Сахар – наша белая смерть, конечно же!
Она заметила сомнение в его лице и ухватилась накрепко:
– Кассиан готовит превосходный чай! Облепиховый с мёдом согреет и мёртвого! Или мятно-малиновый!
– И чего так хочешь мне угодить?
– А разве не ты первый помог мне? Услуга за услугу, – не стушевалась Элина, шелестя страницами недописанного эссе.
Впервые за весь сегодняшний день он открыто и прямо посмотрел на неё, а затем и вовсе расплылся в слабой улыбке.
– Так уж и быть. Уговорила.
Отстояв небольшую очередь и заболтавшись с Кассианом, Элина вернулась к столику, с трудом балансируя в руках поднос. Пузатый чайничек с парой чашек и несколько пирожных опасливо кренились на бок, грозясь оказаться на полу, пока на помощь не подоспел Терций. За время её отсутствия успели закончиться самые поздние, вечерние уроки.
– Принцесса, сегодня ты у нас одна. Девчонки на старостате до полуночи. Иногда мне кажется, они нагло врут и устраивают шабашы в полнолуния.
– Это ты так неочевидно назвал их ведьмами?
– Своим ночным кошмаром!
Пристроив кофейный столик, на деле являющийся неказистой коротковатой табуреткой, Элина устроила поднос и устроилась сама. Измагард ретировался с дивана, подсев поближе к Каллисту, а его место быстро занял Демьян.
– Так о чём речь? – спросила, когда от излишне пристальных и внимательных взглядов загорели уши.
Все повернулись к Демьяну, и тот, кивнув, начинал заново.
– Думаю, я нашёл, что нам может помочь. Действительно сработать.
– Так быстро? Ты точно уверен?
И чего тогда стоили её барахтанья в течение целого года, если всё оказалось настолько просто?
– Сложно быть уверенным хоть в чём-то. Но в «(название_книги)», единственном сохранившемся экземпляре по сей день, есть кое-что обнадёживающее…
– Нам ждать Начётчиков? Из какой Библиотеки ты стащил этот опус? Александрийской? – Измагард наклонился ближе к Каллисту, проверяя, оценил ли тот шутку.
На столе покоился ветхий внушительный манускрипт. На изрядно потрёпанной кожаной обложке с трудом проглядывался узор. Страницы взбухли и пожелтели от времени. Казалось, только коснись и развалятся на части, рассыпятся в труху. Легко поверить, что ему не одна сотня лет. И не две. И даже не три.
– Не просто же так мои родители пропадают на раскопках годами. Такой вот трофей привезли.
– Точно, – едва не хлопнул себя по лбу, – они ж у тебя немного того, помешанные.
Демьян лишь пожал плечами, совершенно не тронутый.