скрывал, что неравнодушен к ней.
– Не мало защитников берете? – спросил он и подмигнул Матвею. – Я бы посоветовал взять еще пару ребят.
– Хватит, мы не собираемся ни с кем воевать.
– Тогда хоть вооружитесь посерьезней, сейчас кругом стреляют. Не дал воровать – стреляют, не дал хамить – стреляют, да даже просто обогнал иномарку – опять стреляют!
Подняв бровь, Афонин в сомнении замолчал.
– Хватит пистолетов, – негромко сказал Матвей: у него, как и у всех охранников фирмы, было разрешение на ношение оружия.
– Тогда возьмите хотя бы еще «КС», – никак не мог успокоиться Баблумян, проявляя несвойственную ему заботу.
Подумав, Афонин кивнул. Матвею пришлось возвращаться в дежурку и брать из сейфа помповое ружье «КС-23», которое могло, кроме патронов калибра двадцать три миллиметра, стрелять контейнером «черемухи», а также пластиковыми пулями «стрела-3», резиновыми шариками «волна-Р» и зарядом картечи. У Алимбаева, насколько помнил Матвей, был швейцарский «ЗИГ-зауэр», сам же Соболев носил армейский «ПМ-М» под девятимиллиметровую пулю с магазином емкостью двенадцать патронов. Конечно, он мог бы достать себе личное оружие и более экзотического вида, но не считал нужным делать это, так как не собирался применять его.
Афонин сел в свой синий шестиместный «шевроле» рядом с водителем. Шаровский, Алимбаев и Матвей устроились сзади. Матвей поймал темный, рыскающий взгляд охранника, и ему сразу перестала нравиться предстоящая поездка. Что-то в ней было тревожное, поспешное, неподготовленное, суматошное. С бухты-барахты такие поездки не делаются, их надо обдумывать и готовить заранее, даже если кто-то из директоров Союза банкиров и предпринимателей и приказал президенту «Рюрика» явиться немедленно «на ковер».
Пока выезжали за город, в основном молчали, изредка перекидываясь репликами, а за Луховицами разговорился Шаровский, пересказав вычитанную в газетах историю о преступной группировке в Воронеже, шерстившей коммерсантов. Банда занималась тем, что насильно заставляла предпринимателей передавать ей недвижимое имущество, отстегивать немалые суммы за «охрану», получать по подложным документам кредиты в банках и отдавать ей. Пытавшихся сопротивляться бандиты подвергали пыткам в «подпольных тюрьмах», накачивая наркотиками и алкоголем, пилили ножовками, дробили молотками пальцы, отрезали уши, выбивали зубы, сажали на раскаленную электрическую плитку, погружали с головой в экскременты…
– Работали не хуже гестапо, – усмехнулся Афонин. – Ты к чему это все рассказываешь, Аркадий Самсонович?
– Так, вспомнилось, – пожал плечами Шаровский.
– А чем закончилось дело? – не удержался от вопроса водитель средних лет, всегда серьезный, обстоятельный, исполнительный, ас своего рода.
– Похватали их, конечно, всех, да изъяли там всего-то сумму в несколько тысяч долларов.
– Негусто. Деньги, небось, успели перевести в банки за границу. Да, наглеют преступники. Вчера мой свояк стал свидетелем драки. Пошли они с женой в ресторан «Золотой Плес» по случаю дня рождения приятеля, а там гуляла «крутая» компания. Напились, стали приставать ко всем, милиция начала их урезонивать, так они отметелили двух милиционеров да еще и погнались за ними на своих иномарках, стреляя в воздух. Ведут себя, гады сопливые, как в оккупированном городе!
– А ты что скажешь, Соболев? – спросил Шаровский.
– Остановите машину, – сказал вдруг Матвей, увидев тревожную вспышку сторожевой сигнальной системы, и понял наконец, что ему с самого начала не нравилось во всей этой истории с поездкой.
– Зачем? – оглянулся Сергей Сергеевич.
– Остановите, пересядем.
Шофер остановил «шевроле». Матвей вылез из кабины, оглядел ближайший лес, подступающий к дороге, проносившиеся по шоссе автомобили, и жестоким усилием воли – до укола сильнейшей головной боли, иначе пока не получалось, – вошел в состояние турийи, или меоза, как говорил Иван Парамонов, то есть ментального озарения.
На бесконечно долгое мгновение между двумя ударами сердца Матвей стал частью природы: деревом, травой, дорогой, зверями и птицами, живущими в лесу, сложной системой перекрещивающихся биополей, молекулами воздуха, облаками и солнечным светом. С пронзительной ясностью проступил во всем огромном событийном пространстве меоза объемный рисунок пси-структур – человеческих аур и эгрегоров, природных сообществ, массивных земных платформ.
Читать мысли людей, попавших в зону меоза, Матвей не мог, но видел взаимодействие их полей и интеллектов, эмоций и чувств, переживаний и стремлений. Злые агрессивные связи окрашивались в багровые, фиолетовые и черные цвета, и таких зон в пределах видимости – вплоть до Москвы – было очень много. И, прежде чем выйти из турийи. Матвей успел проследить багровые линии связи Алимбаева и Шаровского.
Впереди их ждала засада, и оба были связаны с ней: Алимбаев – непосредственно, Аркадий Самсонович – через кружевную сеть других связей, зависимостей и знакомств.
– Что с тобой? – спросил Афонин, успевший дойти до леса и вернуться.
– Я сяду впереди, – решил Матвей, понимая, что ему не поверят, если он начнет рассказывать о своем «прозрении». Теперь надо было ловить Алимбаева с поличным и пресечь задержание в самый неожиданный момент. К тому же засада насчитывала всего пять человек на двух машинах, «договориться» с ними можно и в одиночку.
Алимбаеву и Шаровскому было весьма кстати, что вперед садится Соболев, поэтому они промолчали. Афонин же пересел, сомневаясь, но так как доверял своему начальнику охраны, то и возражать не стал.
– А как отреагировало начальство ОМОНа? – спросил Матвей, когда машина тронулась. – На то, что мы выдворили их отделение?
– Ты нажил себе серьезных врагов, – пробурчал Шаровский. – Тот майор-омоновец таких ударов не прощает. До сих пор не пойму, как тебе это удалось.
– Коммандос, – в тон ему проворчал Алимбаев, и было непонятно – одобрительно ли, осуждающе или презрительно.
– А в общем-то все тихо, – подытожил Сергей Сергеевич. – Они не имели права на обыск, изъятие документов и задержание сотрудников без санкции прокурора.
– Значит, нас кто-то подставил?
Афонин промолчал.
«Шевроле» перестроился в левый ряд, увеличил скорость.
И тут Матвей увидел засаду – черный «паккард» с мощным мотором и «крутым» номером: М-020-ММ, российским флагом вместо буквенного обозначения района приписки. Такие номера могли позволить себе иметь разве что депутаты Думы да мэры городов, однако пользовались ими все, кто мог купить номер в ГАИ. «Паккард» тронулся с места, едва «шевроле» фирмы