— Ничего хорошего, — мрачно отозвался Мечислав. — Крутит что-то мой старый друг, но что именно!? Черт его разберет! Сама же говоришь, пушистик, что он гений. Голову ему оторвать можно и даже очень просто, а вот разобрать по винтику и разобраться, что там именно в мозгах напихано!? Это сложнее будет. Я бы смог это сделать, но мне надо быть на свободе и рядом с ним. А ты, хотя и умница, но ты тут ничего сделать не сможешь.
— А хотя бы пару вариантов, чтобы я знала, как себя вести? — попросила я.
— Ну, первый вариант тот, что гений — он и есть гений. Тут не разбираться, а просто избавляться от последствий. Обиды устранять поцелуями, ссоры пресекать в корне ими же.
— Не поймешь вас, клыкастых, — не удержалась я. — То вы меня сами в постель тащите, а то предлагаете Даниэля туда затаскивать при первом же намеке на скандал.
Вампир смерил меня насмешливым взглядом.
— Обидно, кудряшка? Я же предупреждал, что вампиры не ревнивы. Вообще. Даже после ста лет жизни начинаешь понимать, что все люди, в принципе, одинаковы. У меня было много женщин, но ни у одной я не видел ничего нового. Ни третьей груди, ни хвоста.
— Ну и меня тогда соблазнять не фиг!
— Я не понимаю, кудряшка, что тебе не нравится? То, что я тебя соблазняю — или то, что я тебя при этом ни к кому не ревную?
Я отвернулась и возмущенно засопела.
— Ладно, не обижайся, кудряшка. Это только один вариант. А вот и второй. Даниэль работает на кого-то третьего. Или на себя, или на другого вампира.
— Вы ему не доверяете?
— Я высказываю предположения, кудряшка. Ни больше, ни меньше. Ты проходила в школе теорию вероятности?
Распространяться о своей школьной жизни я не стала. Тем более о математике, которую терпеть не могла. Если бы не Катька, щелкавшая задачки, как семечки, я бы просто пропала.
— У меня по ней была тройка из жалости.
— Когда все это закончится, я тебе лично объясню, что это такое. Обещаю.
— Всю жизнь мечтала, — покривилась я.
— Вот ваши мечты и….. кудряшка!? Ты ничего не делаешь!?
— Нет! — отозвалась я, вскакивая с кровати.
Происходило что-то странное. Комната медленно растворялась вокруг нас и сквозь алые стены проявлялись новые очертания. Мечислав каким-то образом оказался рядом и схватил меня за руку.
— Кудряшка! Очнись!
— Да!? — дернулась я.
— Я знаю, что с нами происходит! Меня довольно грубо приводят в чувство! Это не страшно! Плохо другое! Я не успею вывести тебя из транса!
— И как я тогда!?
— Никак, кудряшка. Смотри, слушай, запоминай — и, ради всего святого, что у тебя есть, — ничего не делай! Не говори, не двигайся, не колдуй!
— Я же не умею!
— В ярости ты на многое способна!
— Тогда это тем более не от меня зависит.
— Кудряшка, ты сейчас в моем сне. Ты ничего не знаешь, не умеешь и поэтому становишься очень уязвима. Если Андрэ тебя учует, ты даже не представляешь, что он может с тобой сделать.
— И что именно?
— Что угодно, кудряшка. Самое безобидное, что с тобой случится — тебя попросту убьют.
— А может быть и хуже?
— Но ты же не желаешь превратиться в зомби, или вообще сойти с ума?
Даже от одной мысли меня дрожь пробрала.
— Аргумент убедительный. Обещаю ничего не делать.
— Вот и хорошо, кудряшка.
— Хотя я ничего и не умею.
— Я уже говорил, что твой талант зависит от твоих эмоций. Но сейчас, кудряшка, ты должна держать себя в руках! Даже если меня будут резать на куски! Я не успеваю вернуть тебя в твое тело, но как только меня оставят в покое, в крайнем случае — с рассветом, я выведу тебя обратно. Все ясно?
— Обещаю сидеть тихо, — поклялась я.
В глазах вампира читалось недоверие, но спорить было поздно. Стены уже расплылись окончательно — и сквозь них была отчетливо видна та самая пыточная камера, из которой удрали мы с Даниэлем. И очень знакомое тело, привязанное к пыточному столу. Сейчас вампира обливали водой из ведра. Еще в комнате были несколько вампиров. И я с тихой яростью узнала Дюшку. Решил сам допросить соперника! Тварь! Хлебом не корми, дай порадоваться чужим мучениям! Мечислав все еще стоял радом со мной, но я откуда-то знала, что вампиру все сложнее оставаться в трансе.
— Когда все это окончательно растает — я вернусь в свое тело. А тебе лучше будет отойти в угол камеры.
— Как скажете.
Вампир неожиданно притянул меня к себе и коснулся губами виска.
— Удачи нам обоим, кудряшка.
— Удачи, — повторила я вслед за ним.
— И не делай глупостей, кудряшка. Я многое могу вынести! Держи себя в руках!
— Обещаю.
— Тогда — до встречи в нашем сне, кудряшка.
— Удачи, — еще раз повторила я. Она нам очень понадобится. И даже не поняла, в какой момент я осталась одна. Просто все растаяло окончательно. Вокруг были уже не иллюзорные стены, а вполне реальная пыточная камера. Мечислав лежал, привязанный к столу и вертел головой, а Дюшка со сподвижники (чтоб им пусто, солоно и с вечера не хлебавши!!!) смотрели на него нехорошими такими взглядами, примерно как наш замдекана смотрит на задолжников. То ли сейчас сожрать, то ли на потом оставить? У Дюшки такого вопроса не возникало. С его-то наклонностями. Но и палача нигде не было видно. Даже в чувство Мечислава приводил один из свитских. Интересно, это потому, что пытать его не собираются, или просто нового садиста пока не подобрали? Мечислав фыркнул, как разозленный кот — и открыл глаза. Я поспешно отбежала в угол. Смешно, но я чувствовала себя так, словно я живая, целая и вполне реальная — стою в углу камеры. И оставалось только удивляться, как меня никто не видит.
— Андрэ…
Радости в голове вампира не было.
— Мечислав!
Зато от Дюшки она волной шла. Эту бы энергию — да в хозяйственных целях, на освещение или отопление города, а то вторую неделю зубами щелкаем из-за аварии на котельной. Блин, о чем я только думаю!? Да ладно, сама знаю, что дура!
— Очнулся, — тем же радостным тоном протянул вампир. И тут же развернулся к своим сопровождающим. — Пошли вон. Я позову, если потребуетесь.
Вампиры развернулись и вышли. Я даже не успела их рассмотреть. И уставилась на Дюшку. На всякий случай — не прямо на него, а как бы рядом. Такое типично женское косоглазие. А то мало ли! Мечислав, например, чувствует, когда на него смотрят. Может и этот тоже чувствует? А посмотреть было на что. На этот раз Дюшка оделся во все белое с золотом. Какая-то тряпка под средневековье. Белые штаны в облипочку, с золотыми кружевами, белая кружевная рубашка с роскошным воротником, белый с золотом камзол. Эпоху я определить не могла. Даже по историческим фильмам. Даже высокие, почти до середины бедра, сапоги — белые с золотом. И с золотыми кружевами по краю отворотов. Это сапоги-то! Бездна вкуса. Хотя на Андрэ этот наряд смотрелся более чем уместно. Золотые волосы волнами ложились на широкие плечи, идеальные губы улыбались, обнажая клыки… Не вампир, а картинка. Но почему-то никакого желания у меня не возникло. Интересно, почему? Я мысленно представила себе Даниэля в таком наряде — и облизнулась. Мечислава не стала даже и воображать. Он в любом виде сокрушительно действует на мой гормональный баланс. Сразу возникает жестокая нехватка витамина «Ё». А вот с Андрэ этого не происходит. Наоборот — мечты появляются, но о том, что хорошо бы его выставить в музее, под стеклом, в гробу, как Белоснежку. Пусть люди любуются. Главное — чтобы подальше от меня. И цепей намотать побольше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});