— Я, — шагнула вперед Линга.
— Эй! — предостерегающе обернулся Тиир. — Ты очень неплохой мечник, Пускис, но Линга стрелок. С фехтованием нее не очень.
— Значит, учиться будет она, — спокойно ответил плежец. Линга не уступала в упорстве самому Пускису и добилась успехов, не раз заставив его поморщиться от боли. Наконец она отбросила палку в сторону и гневно прошипела:
— Ты поддаешься!
— Нет, — ответил, тяжело дыша, плежец. — Но я не мог бить тебе по пальцам. Иначе не сможешь выпустить стрелу мне в грудь.
— Постарайся, чтобы мне не пришлось стрелять тебе в спину, — отрезала деррка.
После этой стычки Линга не сказала Пускису ни слова, но на каждом привале брала в руки палку. И у нее получалось все лучше и лучше. Даже Тиир фехтовал с дерркой, объясняя ее ошибки. Пускис с каждым днем словно возвращался к жизни, но все глубже замыкался в себе. Отряд продолжал пробираться глухими лесами. Порой у Саша возникала уверенность, что в этих местах вообще нет элбанов. Мрачное настроение спутников постепенно сменялось подавленным. Даже безропотные лошади, не получая в сумрачном лесу травы, неохотно грызли ветви кустарника, обрывали листья с узловатых ветвей и недовольно косились на седоков. К тому же на несколько дней зарядил мелкий, надоедливый дождь. В конце второй недели Йокка вдруг расплакалась. Она в очередной раз попыталась починить расползающуюся на куски ветхую одежду, уколола палец и вдруг, надув губы, отвернулась. Это было так неожиданно, что Саш выронил чашу, обварив горячим ктаром колено. И тогда вдруг заговорила Линга.
— Это не слабость, — объяснила охотница. — Это обида. На погоду. На одежду. На саму себя. Так обидеться может только женщина. Нам не нужен отдых. Нужна чистая одежда и теплая вода.
— Ерунда, — проглотила слезы колдунья, встряхнув остатки влажной куртки перед чадящим в сырости костром. — Разнюнилась, как крестьянка над грядками после града. Не обращай внимания, мудрец. Дело не в усталости. Ты же сам понимаешь, нас вместе с этим плежским мертвяком шестеро. Если каждый из нас положит варм раддских воинов, только половина арда выйдет. А с остальными кто воевать станет? Империя и Салмия?… А потом между собой? Так нам и с одним вармом не справиться! Голова трещит, как думать об этом начнешь. Ты внимания слишком уж не обращай. Слезы — они как сырость в белье после дождя, сверкнут да высохнут. Правда, воины мы в таком белье плохие. Деррка правду говорит.
— Потерпи, — хмуро сказал Леганд. — Мы сейчас как раз посередине между Орлиным Гнездом и Багровой крепостью. Но до Орлиного Гнезда все одно в обход придется идти. Тут в дне пути тракт проходит. Пересечем его и через Плеже пойдем, горами. На всех остальных путях заставы раддские стоят. А Плеже Эрдвиз огнем выжег, он оттуда ждать нас не может.
— Он демон, — заметила Йокка. — Значит, будет ждать отовсюду. Другое дело, что бояться не станет. Только на это я и рассчитываю. Не слишком, впрочем.
— Что ж, — согласился Леганд. — Тогда свернем в деревню. Тут рядом есть одна. Только делать это придется ночью. Со старостой я знаком. Хитрый старик, но за золотую монету землю разроет. После к горам подадимся.
Саш повернулся к Пускису. Плежец сидел неподвижно, прикрыв глаза. Он всегда оставался в стороне, так, чтобы слова спутников не долетали до него. Никогда не подходил за пищей, пока чашу или лепешку не давали ему прямо в руки. Сейчас в его руках были палки для фехтования.
Сначала в лесу начали попадаться следы рубки и кострищ. Затем ручеек обернулся болотцем, а вскоре и вовсе небольшим озерцом с плотиной, под которой шумело мельничное колесо. За приземистой мельницей показался косогор, на нем сараи, какие-то изгороди, начинающие таять в вечерней мгле, неотличимые от деррских дома.
— Тут народ охоту не слишком жалует, — объяснил Леганд. — Полян в округе предостаточно — коз выращивают, шерсть стригут. Дорого продают, тракт рядом. Хотя какие сейчас купцы…
— А мельница зачем? — не понял Саш. — Что-то я не заметил тут полей этой… маоки?
— А ореховая мука? — удивился Леганд. — Одной шерстью жив не будешь! Ладно, Плех — староста — с этой стороны деревни живет. Сразу за мельницей. Вечереет уже. Ждите у плотины, я схожу переброшусь парой слов.
Леганд слез с лошади, сбросил мешок и бесшумно скрылся в кустах. Саш протянул руку, сорвал гроздь продолговатых плодов, обернулся к Линге:
— Это орехи?
— Орехи, — улыбнулась в сумраке деррка. — Только не те, из которых ктар варят. Те ореховые деревья в лугах растут. И орех там мелкий, почти черный. А из этого ореха мука получается. Он и на зуб что камень. Почти созрел. Даже здесь, в Аддрадде, по два урожая за лето дает. А уж южнее Эйд-Мера и по три раза снимают.
«Лукус», — вновь обожгло Саша. Он зажмурился, наклонился, прижался щекой к лошадиной гриве и вдруг вспомнил мать. Ее голос, руки. Попытался мысленно очутиться в родном доме, представил тетку, вечно громыхающую кастрюлями на плите, похороны, пожар, и завертелось, закружилось в голове самое мрачное и болезненное…
— Пошли, — послышался голос Леганда. — Сегодня ночевать под крышей будем.
Крышей оказалась редкая кровля, через которую, радуясь отсутствию на стропилах сгнившего сена, светили звезды. Но уже это успокаивало, давало надежду, что дождя ночью не будет. В углу сарая за перегородкой жевала метелки хоностна толстая, вилорогая коза, всем своим видом важно давая понять, что приплод не за горами. Возле нее друзья и привязали лошадей, которые тут же присоединились к трапезе. Леганд перебросился словами с суетившимся в стороне хозяином, вернулся к друзьям.
— Беспокоится, чтобы мы сарай ему не подожгли. Пусть волнуется. Лучше этого сарая не найдешь. Крайним у леса стоит. А в деревню соваться не будем. Утром уйдем уже. Выторговал я у Плеха кое-что. Посмотрим, сколько он жадности нам отмерит на один золотой. Саш, Тиир, воды можно на плотине набрать, вот ведра. Мельница сейчас пустует — не сезон. Дом мельника на том конце деревни. Лошадей напоить надо. Да не задерживайтесь. Вода-то все теплее будет, чем в речке шеганов. Можно и Йокке с Лингой искупаться.
На плотине Саш разделся, нырнул в теплую воду, проплыл с дюжину локтей, повернул к берегу, встал, погрузившись на ладонь в холодный ил. Зажмурился. В сарае заблеяла коза Где-то в отдалении залаяла собака. Показалось, что сейчас он откроет глаза и окажется в родной деревне. Над ухом запищала надоедливая мошка.
— Демон ее возьми! — недовольно пробурчал Тиир. — Какую мы траву за пазуху засовывали? Стоит от одежды на полдюжины шагов отойти, как эта мошкара весь страх забывает. Ты илом голову мой, верное средство. Конечно, не мыло, но ил здесь хороший.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});