— Но только не герцога Наваррского и Конде, — внезапно добавила Екатерина.
Если только Маргарита освободится от своего мужа, отставка принцессы Порциенны станет вопросом времени. Ее сыновья будут безжалостно убиты, и тогда де Гиз, имея женой принцессу Валуа, предъявит свои претензии на престол. «Ну нет, мой мудрый друг! — подумала про себя Екатерина. — Все-таки я умнее!»
— Необходимо уничтожить их всех, — настаивал де Гиз.
— Конде и герцог Наваррский обратятся в католичество, когда увидят, что у них нет выхода. А когда оставшиеся гугеноты лишатся своих вождей, им волей-неволей придется вернуться в лоно матери-церкви. Эти люди нужны нам. Карл. Они умны и работоспособны, они многое могут сделать для нас. Наваррского и Конде нужно пощадить.
— Да, я понимаю, мама, но тогда прикончите всех остальных! Я больше не хочу, чтобы кто-то из них приближался ко мне! Ни одного! — Он был явно вне себя от страха. — Мари, — прошептал он, — где Мари?
Екатерина повернулась к герцогу Алансонскому.
— Вы, — прошипела она, направив на него свой пухлый палец, — быстро приведите мадемуазель Туше!
С лицемерно-радостной улыбкой, поспешно поклонившись, герцог Алансонский покинул собравшихся.
— Разумеется, мадам, немедленно!
Из соседнего помещения вскоре вышла любовница короля мадемуазель Туше. Увидев, как расстроен король, она бросилась к нему с легким вскриком и начала успокаивать его, поглаживая и что-то шепча на ухо. Королева-мать, удовлетворенная, кивнула и сделала остальным знак следовать за ней. Испуганный король даже не видел, как они удалились.
В коридоре королева повернулась к герцогу Анжуйскому и де Гизу.
— Я говорила то, что думаю. Если что-нибудь случится с герцогом Наваррским или принцем Конде, вы недолго проживете после того, как я узнаю об этом. Вы знаете, я никогда не угрожаю впустую, господа.
— Когда мы это сделаем? — спросил герцог Анжуйский.
— Идемте ко мне и поговорим об, этом подробнее, — ответила его мать, удаляясь от кабинета короля. Войдя в свои апартаменты, она жестом приказала всем служанкам убраться и, повернувшись к спутникам, заявила:
— Нужно сделать это сегодня ночью.
— Но мы просто не успеем, — ответил де Гиз, оценивая ситуацию по-военному.
— Другого времени не будет, — сказала Екатерина, — сейчас Колиньи лежит раненый, но завтра или через день он оправится и пойдет к королю, чтобы обвинить нас. Тогда все пропало! Итак, остается только эта ночь, только сегодня! Пока Колиньи не успел получить аудиенцию у короля!
— Еще не вечер, — размышлял вслух де Гиз. — Если постараться и разнести эту весть среди наших, мы бы успели. Если мы начнем, к нам присоединится весь Париж! Да, пожалуй, мы успеем справиться. Мы начнем в два часа ночи, когда пробьют куранты. Это устроит ваше величество? По-моему, подходящее время!
— Да, — ответила королева, — согласна. В это время все богобоязненные гугеноты будут спать у себя в домах. Все хорошо, за исключением того, что в это время мой зять дает последний бал по случаю его брака с моей дочерью. На следующий день Марго и Генрих отправляются в свадебное путешествие в Шинон, чтобы отдохнуть от шумного двора.
— И все-таки я считаю, что Наваррского тоже надо прикончить, — пробормотал герцог де Гиз.
— Зачем же? Чтобы легализовать — разумеется, после убийства вашей жены — непристойный союз с моей дочерью? Не выйдет, Гиз! Довольно с вас того, что я не приказала силой выдворить вас из постели моей дочери последние три дня, пока Генрих Наваррский играл с герцогом Алансонским.
— Мадам! — попробовал возмутиться герцог де Гиз, но Екатерина только махнула рукой.
— Не стоит отрицать очевидные истины, месье. Это не имеет отношения к делу. Важно, что сегодня ночью наши дорогие гости, Конде и Наваррский, развлекаются. Я думаю, Конде будет с мадемуазель де Гренье.
— Мама, тебе не удастся соблазнить Конде! Он только что женился, и все знают, насколько он целомудрен! — воскликнул герцог Анжуйский.
Екатерина рассмеялась:
— Ты недооцениваешь меня, сын. Конде, как полководец, страстно любит шахматы. А мадемуазель Гренье — лучший придворный игрок. Она его займет. А его жену займет герцог Алансонский, она так по-сестрински заботится о нем.
— А герцог Наваррский? — спросил де Гиз.
— Для него у меня есть особый сюрприз, господа. Еще с вечера накануне свадьбы он преследует будущую невестку графа де Шер, ирландку по имени мадам Бурк, которая должна выйти замуж за старшего сына графини от первого брака, графа де Мариско. Она же постоянно отвергает его, что только подогревает в нем пыл.
— А что с ее женихом? — спросил герцог Анжуйский. — Где его место в этой схеме?
— Он развлекается этой интригой и не считает герцога Наваррского серьезным соперником. Если бы не моя помощь, герцогу не видать ее как своих ушей, но я ему в этом помогу. Некогда де Мариско хотел жениться на герцогине де Беврон. Теперь она овдовела и хотела бы вернуть его расположение. Я позабочусь о том, чтобы она была выслушана, а ты, Анжу, в это время препроводишь мадам Бурк в уединенное место для встречи с герцогом Наваррским. Она, разумеется, не будет подозревать, что за встреча ее ожидает. Она должна думать, что это я хочу встретиться с ней и вручить специальное послание для Елизаветы Тюдор, которое она должна передать при возвращении в Англию.
— А что, если она станет изображать из себя девственницу? — спросил де Гиз. — Что тогда, мадам? Екатерина Медичи хмыкнула:
— Мне что, описать вам все это в подробностях? Анжу, ты же знаешь мой потайной кабинет?
— Это тот, с кроватью в алькове?
— Да! Приведешь туда мадам Бурк. Напои ее или слегка оглуши. Да, это даже лучше, снотворное сделает ее вялой. Свяжи руки, раздень и положи на кровать. Я заметила, что герцог сходит с ума по ее маленьким грудкам. Стоит ему только увидеть их, и его галантность смоет волна похоти. — Она захихикала. — Ну, вы знаете, как ведет себя этот герцог, когда ему попадается хорошенькая девушка. Ты, Анжу, подождешь примерно час после этого, мы должны быть уверены, что, когда пробьет третий час, герцог Наваррский будет занят.
Этот последний бал окончился полным триумфом, вылившись из залов дворца в окружающий Лувр парк на берегу Сены. Парижский свет был бы сплошным наслаждением для Скай, если бы не преследования герцога Наваррского. И все же она предпочитала тюдоровский двор французскому — здесь слишком много интриг, французские придворные, на ее взгляд, чересчур экстравагантны и аморальны.
— Вот не верила, — сказала она Адаму, — что когда-либо предпочту английский двор с его открытостью и грубоватостью, но по сравнению с французами англичане не так изощренны.