— Очень похоже, — буркнул я. — Тирил, боевая тревога!
Не отрывая глаз, мы следили за тремя черточками на экране, а в это время экипаж и десантники занимали свои посты, готовясь, может быть, к первому космическому сражению с незапамятным времен вторжения друмов. Наконец три звездолета ясно обрисовались на экране. Они были меньше и тоньше нашего корабля и летели очень быстро. Ракетных дюз не было заметно: очевидно, неизвестные использовали принцип космомагнетизма или какую-то иную столь же высокую технику.
Внезапно от передового корабля отделилась сверкающая точка и с огромной скоростью устремилась к нам.
— Тирил, внимание… — начал я и остановился. Сверкающая точка описала идеальный полукруг и снова прилипла к борту корабля. Этот маневр повторился трижды.
— Я понял! — воскликнул Кельбик. — Они предупреждают, что у них есть оружие, но они не хотят к нему прибегать.
— Возможно, Тирил, ответьте им точно так же и начинайте торможение.
Из недр «Клингана» вырвались десять телеуправляемых торпед, мгновенно преодолели четверть расстояния, отделявшего нас от незнакомцев, и вернулись в свои гнезда. Постепенно мы сближались. Наконец, оставив далеко позади своих спутников, передовой корабль остановился примерно в тридцати километрах от нас. Теперь его было отлично видно на смотровых экранах: перед нами висела длинная блестящая сигара без единого иллюминатора. Она казалась монолитной: мы не могли разглядеть ни шва, ни заклепки.
— Попробуем связаться с ними по радио, — предложил я.
Довольно долго мы посылали сигналы на разных волнах, не получая ответа. Наконец наш приемник запищал, экран телевизора вспыхнул и тут же погас. Но за этот короткий миг мы разглядели человеческое лицо! Какого оно было цвета, определить не удалось — по экрану бежали радужные всплески.
— На какой мы были волне? Тридцать сантиметров? Ищите на тридцати!
Наш экран осветился, и на этот раз устойчиво. На нас смотрел человек. И не какой-нибудь гуманоид, отдаленно напоминающий людей, а настоящий человек! У него было энергичное загорелое лицо, проницательные синие глаза и рыжие длинные волосы, ниспадавшие из-под серебристого шлема. Он заговорил. Язык его был мне непонятен, но мучительно что-то напоминал. Кельбик толкнул меня локтем и пробормотал:
— Орк, кажется, это наречие, родственное древнему языку клум начала тысячелетия!
— Как, ты знаешь этот язык, на котором никто не говорит вот уже четыреста лет?
— Я выучил его студентом, чтобы проверить перевод, кстати не слишком точный, одного математического трактата. Может быть, я ошибаюсь, но по-моему, этот человек спрашивает, кто мы такие.
— Что ж, попробуй ему ответить!
С трудом подбирая слова, Кельбик произнес короткую фразу. Лицо человека на экране отразило безмерное удивление, затем радость. Он тотчас коротко ответил.
— Он говорит, что рад встретить людей. Он боялся, что мы друмы.
— Значит, они знают про друмов? Кельбик посмотрел на меня с жалостью.
— Раз это люди и они говорят на клумском языке, то скорее всего это потомки экипажа одного из наших затерянных в гиперпространстве звездолетов! Неужели ты не понял? Я повернулся к капитану.
— Тирил, вы всегда увлекались историей. Скажите, был ли среди потерянных звездолетов хотя бы один с клумским экипажем?
Он подумал несколько секунд.
— Думаю, что да. Третий или пятый звездолет, а может быть, тот и другой. Начиная с десятого, вылетевшего в 4119 году, уже был введен универсальный язык, хотя древние местные языки еще кое-где сохранялись до 4300-х годов.
Новый поток на сей, раз более настойчивых вопросов хлынул с экрана. Кельбик не очень уверенно перевел:
— Если я точно понял — язык сильно изменился, — он снова нас спрашивает, откуда мы. Сказать ему?
— Разумеется!
Несколько минут Кельбик говорил один. Человек в шлеме слушал. Я видел, как на лице его выражение недоверия сменялось изумлением и наконец восхищением. Он произнес несколько слов и прервал связь.
— Он переговорит со своим правительством. Мы должны оставаться на месте, пока он не получит указаний.
На волнах Хэка мы в свою очередь связались с Землей. Я приказал продолжить торможение и попросил Совет привести наш флот в боевую готовность. Затем началось томительное ожидание.
Три звездолета по-прежнему плавали перед нами в пространстве, но теперь ближайший был всего в двадцати километрах, а остальные два — километрах в ста. Они не подавали признаков жизни. Наши люди оставались на боевых постах, готовые ко всему. Трижды мы пытались возобновить связь, но безуспешно. Время тянулось все медленнее. Наконец через двенадцать долгих часов экран снова осветился.
— Есть у вас на борту кто-нибудь, кто может вести переговоры от имени вашего правительства? — спросил все тот же рыжеволосый незнакомец в шлеме.
— Да! — ответил я.
— Приглашаем вас к нам на борт вместе с вашим спутником, который знает наш язык. Мы прибудем на Тилию, где вы встретитесь с нашими правителями. Двое из наших перейдут на ваш корабль как заложники. Вы вернетесь через срок, равный двенадцати оборотам планеты Ретор, которая перед вами.
— Хорошо, — сказал Кельбик. — Но если мы не вернемся в срок, наши друзья обрушат на вас всю мощь двух планет. Человек пожал плечами.
— Я капитан Кириос Милонас, — сказал он. — Мы вас не страшимся, и мы хотим мира… если только мир возможен. Чтобы у вас не было опасений, можете прибыть к нам в своей собственной спасательной шлюпке.
— Согласны. У вас есть шлюз?
— Конечно. Он будет открыт.
Я быстро собрал в своей каюте необходимые мне личные вещи и, поскольку незнакомец ничего не говорил об оружии, прихватил с собой маленький легкий фульгуратор. Уже в шлюпке мы облачились в скафандры, и когда наш аппарат причалил к борту чужого корабля, шагнули в зияющее отверстие шлюза. Правда, выждав, пока две фигуры в скафандрах, похожих на земные, не заняли в шлюпке наши места, помахав нам на прощание рукой. Дверь шлюза бесшумно закрылась. Мы стали пленниками чужого звездолета.
Точно в назначенный срок мы вернулись на борт «Клингана» измученные и огорченные. Да, здесь для нас не было места! Положение в системе Этанора оказалось настолько сложным и запутанным, что присутствие еще двух густонаселенных планет грозило привести к братоубийственной войне. Тилийцы, действительно потомки людей с одного из наших звездолетов, обосновались здесь после долгих странствий по Вселенной. Но длительное пребывание в космосе вызвало у землян мутацию. Она выразилась в том, что на десять детей у них рождался только один мальчик. Отсюда — обязательная полигамия для поддержания хотя бы минимального числа мужчин. Дело осложнялось тем, что единственная другая планета, пригодная для жизни, была населена враждебными людям гуманоидами — трриисами, уже знакомыми с межпланетными перелетами. Тилийцам приходилось постоянно отражать атаки, и у них образовалась высшая каста космических рыцарей. И сложная, непонятная нам социальная структура, напоминавшая иерархию боевого корабля. Они создали достаточно высокую, но совершенно чуждую нам цивилизацию. И они не хотели ничьей помощи, не терпели ничьего вмешательства. Гордые воины, владыки своих прекрасных гаремов, отцы многочисленных семей, они хотели завоевать вторую планету для своих потомков. Тем более что триисы напали на них первыми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});