Читать интересную книгу Одиссей покидает Итаку - Василий Звягинцев

— Вот именно. У вас, конечно, на Валгалле тоже свои проблемы возникнут, но там хоть на ребят надежда, они вроде все продумали, а я выкручиваться должен…

— Выкрутишься, — Берестин не выразил готовности разделить тревоги Воронцова. Его больше занимали государственные заботы. — Хоть и понимаю я, что нас дальнейшее вроде и касаться не должно, может, и вообще ничего после нас не будет, а обидно, что Сталин все на круги свои вернет. Сумеет Марков запомнить и сделать как намечено? Или история все-таки необратима и не имеет альтернатив?

— Серьезный вопрос. Если судить по моему прошлому походу — может, и не имеет…

Философскую беседу пришлось прервать, потому что «ЗИС» притормозил перед закрытыми Боровицкими воротами.

Лейтенант в форме НКВД чересчур внимательно принялся изучать документы Маркова и Воронцова, чем вызвал раздраженный генеральский окрик:

— Вас что, не предупредили? Или до сих пор от бериевских привычек не избавились? Открывайте! На фронт вам всем пора, опухли тут от безделья. Ротами командовать некому, а они впятером ворота сторожат! Вон, гляди, морда в окне не помещается…

Воронцов, не сдержавшись, расхохотался. Действительно, круглая и конопатая физиономия выглянувшего на шум часового раза в полтора превышала размеры обычного человеческого лица. Да и внезапный переход от берестинской интеллигентной манеры к начальственной грубости Маркова тоже его позабавил.

Но желаемый эффект был достигнут. Створки ворот распахнулись. Берестин уже захлопнул дверцу, как из глубины башни возник еще один чин кремлевской охраны, с двумя шпалами на петлицах и рыхло-серым лицом человека, лишь изредка бывающего на свежем воздухе. Можно было предположить, что вся его жизнь протекает в недрах подвалов и казематов. Возможно, так оно и было.

— Попугаев, вы что? — закричал подземный обитатель, даже крик которого был странно похож на шепот. — Грузовики не пропускать!

— Тьфу! Еще и Попугаев! — изумился Берестин. — Придумают же!

Он оглянулся. Колонна запыленных пятитонок, в которой вместе с ним прибыл передовой отряд дивизии Ямщикова, вытянулась на добрую сотню метров и, естественно, перепугала охранителя.

Берестин мог бы позвонить коменданту Кремля, самому Сталину, недоразумение разрешилось бы в минуту, однако не он, а Марков со дня своего ареста ненавидел подобный тип сотрудников НКВД спокойной и презрительной ненавистью, и не потому, что лично ему они причинили массу неприятностей, а в принципе — как особую породу безмерно жестоких и абсолютно безнравственных существ. И не упускал случая поставить любого из них на подобающее место.

— Ты что себе позволяешь? Ты как стоишь перед генералом армии? А ну, смирно! — на последних словах голос у него даже зазвенел от сдерживаемой ярости. Он взмахнул зажатой в кулаке перчаткой, и через несколько секунд бойцы с первой машины с автоматами на изготовку окружили и обезоружили охрану ворот.

— Репетиция государственного переворота? — поинтересовался Воронцов, когда Берестин отдал комбату все необходимые распоряжения и пошел в караулку к телефону.

— Но ты же хочешь спокойно вернуться домой? — ответил Алексей вопросом на вопрос. — Зачем вводить товарища Сталина в искушение? Тем более, что армейская охрана не в пример надежнее. Когда подойдет вся дивизия, всякие недоразумения будут исключены… — Берестин сделал жест, предлагающий Воронцову замолчать, потому что на том конце провода подняли трубку. — Кто? Пригласите товарища Сталина. Марков. Не поняли? Повторяю: Мар-ков… Я вас приветствую, товарищ Сталин. Так точно, прибыл. Через пять минут. Хорошо. Да, кстати, скажи там, кому надо, что охрану Кремля я беру на себя. Чтоб сдуру оружием махать не начали, а то мои орлы шутить не обучены. Нет, серьезно. Со мной пока батальон, а дивизия подтянется в течение суток. А этих на фронт, разумеется… Ладно, придем и все обсудим… С кем? Тогда и увидишь.

Берестин опустил трубку на рычаги.

— Вождь нас ждет. Заинтригованы. Так что готовься предстать.

Подозвав к себе комбата, который, казалось, только и делал, что регулярно захватывал правительственные здания, так он был деловит и спокоен.

— Направьте по взводу к каждым воротам. Свои КП развернете в Спасской башне. Временно назначаю вас комендантом. Конфликтов с бывшими сотрудниками не допускать. Со спецификой службы вас ознакомят. Ничьих указаний, кроме моих, причем отданных лично, не выполнять. У меня все. Действуйте.

Берестин подождал, пока последний грузовик въехал внутрь и ворота вновь закрылись.

— С этим порядок. Трогай… — скомандовал он водителю.

— А если твоему майору «сам» что-нибудь прикажет? — спросил Воронцов.

— Я же сказал — ничьих. Что ж, думаешь, я не знаю, кому что говорю? Для справки — майор Терешин у Маркова адъютантом был. Когда Маркова посадили, его из партии исключили и со службы выгнали. Почему не арестовали, как пособника врага народа, сказать затрудняюсь. Война началась — он в газете мою фотографию увидел и письмо прислал… Вряд ли он Сталина слушать станет… Обидчивый и хорошо соображает.

…Новиков принял их в своей комнате отдыха, оформленной так, чтобы как можно больше соответствовать стилю просвещенного лидера воюющей державы. Мебель, ковры и драпировки светлых пастельных тонов разительно контрастировали с оставленным в неприкосновенности интерьером рабочего кабинета.

А о том, что хозяин этого помещения не только отдыхает здесь, но и государственно мыслит, говорили стеллажи с военно-историческими трудами им же уничтоженных авторов, справочниками по иностранным армиям и флотам, карты всех существующих и еще только могущих возникнуть театров военных действий.

После взаимных приветствий, удивленных возгласов и иных, принятых в кругу друзей выражений эмоций Воронцов, осмотрев комнату, повернулся к Новикову.

— Знаешь, Андрей, чего здесь не хватает? Хорошего компьютера с программой «Война на Востоке». Видел я такую игрушку в Нью-Орлеане. Там как раз наш случай предусмотрен. Записаны все данные о Красной и немецкой армиях, вся тактика и стратегия и еще уйма всего. Компьютер играет за русских, а хозяин за немцев. Цель игры — взять Москву. Для достоверности на дисплей проецируются карты, хроника, звуковое сопровождение. Роскошная забава. Там даже сводки погоды заложены подлинные. Вот бы ее тебе… Как это мне в голову не пришло? Сидели бы и гоняли варианты…

— Я всегда знал, что ты умный парень, — усмехнулся в усы Новиков, — только поучения апостолов плохо знаешь.

— А что?

— Да апостол Павел говорил: «Не будьте слишком мудрыми, но будьте мудрыми в меру».

Воронцов развел руками.

— Так что? Нужно понимать — финиш? Ну, рассказывай….

Воронцов в деталях повторил все, что уже раньше говорил Берестину.

— Понятно… — помолчав, будто еще раз представив себе картину во всех деталях, сказал Новиков. — Стало быть, практически наша служба закончена. Мы возвращаемся в свои телесные оболочки, Сашка с Олегом тут же выдергивают нас в Замок, и на этом все? Прочую работу делают Герард и Корнеев. А как с гарантиями? Вдруг наших тел на месте не окажется? Или ребята не сумеют к нам прорваться? Тогда как?

— Я доктор? Я знаю? — неожиданно вспомнил Воронцов одесское присловье. — По Антоновой схеме предполагается, что я вас перекидываю туда, когда парни будут на месте. То есть риск как бы исключен.

— Утешил. Если они не прорвутся, мы останемся здесь, только и всего. Отрадная перспектива… Может, Алексею нравится, а я свою рожу в зеркале уже видеть не могу.

— Ну, это ты зря. Смирение паче гордости, так, что ли? Вид у тебя очень даже ничего… Бравый.

К этому моменту Новиков сбросил зеленый армейский китель, который с началом войны стал носить вместо надоевшей серой «сталинки», подвернул рукава белой крахмальной рубашки и в узких синих бриджах и щегольских кавалерийских сапогах походил скорее на старорежимного казачьего полковника, чем на всем известные изображения вождя.

— Благодарю, — кивнул Новиков. — Посмотреть бы, что ты скажешь, наедине с данным персонажем оставшись, когда нас с Лешей здесь не будет… — С обычной прозорливостью он угадал болевую точку Воронцова. Дмитрий передернул плечами.

— Надеюсь, бог не выдаст, свинья не съест.

Берестин повернул верньер большого «Телефункена», стоявшего на столике в углу. Медленно разгорелся зеленый глазок, через шипение и треск разрядов вдруг отчетливо и чисто прорвалась музыка. Алексей поправил настройку. Комнату заполнили звуки «Сент-Луис блюза».

— Надо приказать, чтоб и наши радиостанции почаще приличные концерты передавали… — сказал Новиков, выходя из комнаты. Через минуту он вернулся с толстой красной папкой в руках, из которой торчали края и углы торопливо собранных со стола бумаг. — Тут у меня целая куча недописанных… — начал он, но Воронцов предостерегающе поднял руку, и Новиков замолчал.