А 6 числа ноября за болезнью многих людей с великою нуждою могли спустить на воду лангбот и офертоить пакетбот. А от того времени с остальными служителями, которые тогда еще, хотя с нуждою, на ногах ходили, имели старание для своза больных на берег и в постановлении оным из парусов палаток. А как поставлены были палатки, тогда капитан-командора больного ноября 8, а мастера Хитрова, больного ж ноября 15 числа и прочих служителей свезли на берег, из которых при свозе померло немалое число. А 21 числа я с остальными служителями в жестокой той болезни свезен был с пакетбота на берег же, ибо продолжать себя той ради болезни на пакетботе более силы моей не было, к тому ж и водою довольствовать было на пакетботе некому, также и никакого вспоможения пакетботу учинить было невозможно.
И между тем послан был от капитан-командора подконстапель Розелиус с двумя человеками по берегу той земли к северу, на которой мы обретались, и велено ему осмотреть, что та земля подлинна ль Камчатская или какой остров; ежели Камчатская, то б ему, Розелусу, идти до жилого места, а что ему велено исполнять, ежели та земля Камчатская, о том дана ему была от него, командора, инструкция, который от бессилия своего не был далее от места нашего верст 30, возвратился назад без всякого известия. А 21 дня ноября приказом его, господина капитан-командора, велено было мне подать рапорт со всеми обер– и унтер-офицерами и служителями о спасении пакетбота «Святого Петра», по которому я с флотским мастером Хитровым и со всеми унтер-офицерами и служителями, имев рассуждение, подал рапорт к нему, капитан-командору, 23 дня ноября в такой силе, дабы пакетбот «Святой Петр» заблаговременно поставить против места нашего на берег, где имелся песок, не вынимая из него груза, дабы оный во время большего с берега ветра, подорвав канат, и не унесло в море.
На который наш поданный рапорт он, капитан-командор, о постановлении того судна на берег прислал ордер того ж 23 ноября мастеру Хитрову, дабы по оному учинил, не упуская случая, исполнение. По которому ордеру он, мастер Хитров, хотя был болен, однако ж с первым случаем ноября 25 дня имел намерение ехать на пакетбот и пришел к лангботу, где ему объявил дежурный офицер, а именно боцманмат Алексей Иванов: служителей здоровых только 5 человек, из которых тогда при спуске лангбота с берега один человек обмок в море и возвратился в палатку, за тем тогда осталось только 4 человека, но и те были весьма бессильны. И видев он, мастер, что с таким малолюдством ему плехт-анкер поднять было невозможно, к тому ж и ветер был от NNW прямо на каменной риф, лежащей от того места, где тогда стоял пакетбот, SSO со 150 саженей, а стеньги и реи тогда были спущены на низ, и для того, хотя б и более того было людей, то для вышеописанного каменного рифа в такой ветер пакетбот тронуть было невозможно.
Чего ради, видев он, мастер Хитрово, о постановлении пакетбота по поданному от нас рапорту невозможности, к тому ж и такова малолюдства ради, пришел ко мне и рапортовал словесно, которому я тогда приказал самому рапортовать капитан-командору, о чем он, мастер, и ему, капитан-командору, рапортовал в то ж время. А от того 25 по 28 число ноября за великостию ветра ехать было на пакетбот для вышеописанного учинения невозможно. А он, мастер Хитров, был уже весьма болен и после того ходить более не мог и лежал в той цинготной болезни в одной палатке со всеми нами. А против 28 числа в ночи великим штормом от NО подорвало у плехта канат и выкинуло пакетбот на тот же песчаный берег, на котором мы имели намерение оный поставить. А декабря 1 числа послан был от капитан-командора матрос Анчуков, и с ним служителей два человека, по берегу к зюйду для уведомления и осмотра той земли, на которой мы обретались, что оная земля матерая ли или какой остров, который прибыл возвратно декабря 27 дня без всякого о той земле обстоятельного известия.
А между тем декабря против 8 числа прошедшего 1741 года по воле Божьей умер капитан-командор Беринг в цинготной болезни, которою мучим был около четырех месяцев безвыходно, и погребен на том острове, на котором мы зимовали с командою. А по смерти его, капитан-командора, принял команду я и потому ж чинил общее с флотским мастером Хитровым всякое старание о разведывании сей земли, однако ж никакого известия за великим препятствием непокойных погод получить было невозможно прежде апреля месяца. А как получили известие, что та земля, на которой мы обретались, – подлинно остров, тогда мы учинили общее свидетельство пакетбота «Святого Петра»: будет ли оный нам годен на море к переходу до Камчатки и можно ль оный снять с берега. И по осмотру нашему оный пакетбот нашелся весьма поврежден, которого повреждения починить было нельзя и нечем, к тому ж и снять с берега оный никакими мерами невозможно ж, ибо оный песком замыло около 7 футов от киля, о чем явно в нашем свидетельстве.
И потому рассуждали: каким бы образом могли себя освободить от того острова. И иного способа о свободе своей никакого не сыскали (понеже остров был пустой и безлесный), только чтоб ломать пакетбот и сделать из него к переходу нашему до Камчатки такое судно, сколько набраться может годного лесу, которому мнению все служители были согласны. И начали ломать пакетбот в апреле месяце, которая продолжалась до мая 5 числа. А 6 мая ж, с Божиею помощью, заложили строить судно длиною по килю 36 футов, шириною – 12, глубина – 5 футов 3 дюйма, которое строено со всякою поспешностию, не опуская в строении напрасно удобного времени.
Остров сей, на котором мы с командою зимовали, протягается от 54° и до 56° северной широты, а от южного мыса, который от нас назван кап [мыс, нем.] Манати, то есть Морских Коров, лежит он NNW и SSO, длиною около 130 верст, поперек верст 10. Жилья на нем никакого нет, но и знаков к тому, чтоб бывали на нем когда люди, не находилось. Лесу никакого нет, кроме самого местами малого тальника. Высокие имеет хребты, сопки, во многих местах каменные утесы, и весьма неудобен к приближению морских судов, понеже во весь остров мало находится таких мест, чтоб не были великие каменные лайды, которые от берега в море протягаются не меньше версты и далее и во время прибытия воды закрываются, а в малую бывают сухи. А где нет таких каменных лайд, то в тех местах великий ходит бурун, чего ради стоять на якоре на рейде весьма опасно судну такому, которое ходит глубиною футов 5 или 6. Гавани для зимования никакой нет, понеже мы искать оной немало трудились, чего ради нарочно посланы были берегом для осмотра, не имеется ль какой гавани, к зюйду флотский мастер Хитров, а к северу боцманмат Иванов, только в прибытии своей рапортовали, что никакой не имеется. Знаков от земли нашей камчатской на оном острове во время вестового ветра, а от американской – во время остового находилось немалое число, а именно: от камчатской стороны находился лес рубленый избяной, который бывал в строении, и плотовые с проушинами слеги, разбитые боты, санки, на которых ездят оленные коряки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});