Читать интересную книгу Отныне и вовек - Джеймс Джонс

— Ты все сказал? Тогда дай пройти, я спать хочу.

— Все сказал?! Не все сказал! — продолжал бушевать Айк. — Ты даже не есть амуриканец. Капитан Хомс — хороший человек, для тебя хорошо делает, а ты даже неблагодарный. Для тебя нужно большой урок давать, чтобы уважал, которые дурак добро хотят.

— И уж ты-то был бы рад-радешенек дать мне этот урок, — усмехнулся Пруит. — Хватит, Айк. Я не собираюсь вертеться тут вокруг тебя. Поговорим завтра, на уборке. Тогда ничего не смогу тебе возразить. А сейчас катись к черту, дай мне пройти. Я спать иду.

— Спать? А может, я сам буду дать для тебя большой урок! Нет такой закон, есть такой закон — все равно. Он для тебя все, что человек может, капитан Хомс, да! А ты благодарный? — в бешенстве ревел Айк. — Ты — гамно, а не благодарный! Хороший человек для тебя шанс дает, чтобы ты исправлялся, а ты делаешь что? Нет, ты не делаешь! Ты такой. Может, я сам буду для тебя урок дать, если капитан Хомс очень хороший. Будет тебе понравиться?

— Прекрасно, — ухмыльнулся он. — Когда начнем? Завтра на строевой?

— Строевая для тебя нет! Ей-богу, черт бери, я покажу! Не будет для тебя строевая, не будет для тебя сержант!

Пьяно ругаясь, патриот-американец Айк Галович вытащил из кармана нож. Конечно, не так профессионально и молниеносно, как сержант Хендерсон, но тем не менее сумел почти с той же быстротой подцепить ногтем большого пальца лезвие, вытянуть его достаточно далеко, прижать к ноге и разогнуть до конца — все это одним неуловимым движением. Сталь тускло и маслянисто заблестела в темноте.

Пруита захлестнула радость. Вот он — враг, наконец-то. Настоящий враг. Общий.

Когда патриот-американец, шатаясь, бросился на него с ножом, Пруит шагнул навстречу и левой рукой с маху ударил его под локоть, отбив выпад, потом сделал еще шаг вперед, одновременно ловко повернулся на носках и толкнул Айка плечом в грудь. Айк покачнулся вбок и, уже теряя равновесие, рубанул правой рукой, вложив в нож весь вес своего тела, всю переполнявшую его злобу. Это был роскошный удар, и Айк метко рассчитал его — боль стрельнула в распухшую кисть Пруита.

Патриота-американца неудержимо повело назад, правая рука все еще сжимала нож, а ноги, слетев с асфальта дорожки, помчали падающее тело бегом по траве. Каблуки ударились о бордюр другой дорожки, ведущей к кухне, и последние три фута Айк ехал на копчике, пока не врезался в бетонную плиту под мусорными баками и не опрокинулся головой в зловонную лужу.

Пруит стоял и смотрел на него, потирая раненую руку. Айк не двигался, тогда он подошел к нему и приложил ухо ко рту старика. Патриот-американец Айк Галович мирно спал, дыханье у него было ровное, изо рта воняло. Уродливый, морщинистый, потрепанный жизнью старик, который уехал из Черногории за тридевять земель, на Гавайи, чтобы там найти себе божество и на него молиться. Нет, никакой это не общий враг, а всего лишь вонючий, гнилозубый, отталкивающе уродливый старик крестьянин из нищей деревни, никому на свете не нужный, и, умри он, никто бы не пожалел — ни Динамит, ни даже его родная мать. А каково было бы тебе видеть каждое утро в зеркале такое лицо и знать, что ты отвратительный урод? Ничего, подожди, когда он очухается, подожди, когда снова начнет соображать. Он же запросто мог тебя убить, и убил бы. Пруит стоял и смотрел на него. Жалкий, несчастный человечишко. До чего мирно спит, как невинный младенец. Он вынул у него из руки нож, всунул источенное лезвие в глубокую трещину в бетонной плите, обломил его, вложил пустые пластмассовые ножны в открытую ладонь и пошел на второй этаж ложиться спать.

Две тени — сержант Хендерсон и сержант Уилсон — проскользнули из темноты под галереей к тому месту, где лежал Айк, но Пруит уже ушел и не видел их, а если бы даже увидел, не придал бы значения.

Разбудил его ударивший в лицо свет карманного фонарика. Он взглянул на часы — ровно полночь. Он был еще слегка пьян. Опять учебная тревога, подумал он, ничего не подозревая.

— Вот он, — шепотом сказал чей-то голос. В полосу света просунулась рука с капральскими нашивками на рукаве и потрясла Пруита за плечо. — Подымайся, Пруит. Вставай, вставай, порточки надевай, — привычно пробубнил голос нараспев. — Вставай и выходи.

— В чем дело? — громко спросил он. — Хватит в глаза светить. Убери фонарь.

— Тихо ты, дурак, — прошептал голос. — Всю роту разбудишь. Давай быстро. Подымайся! — Это был голос дежурного по казарме капрала Миллера.

И тут он понял. Последние несколько недель он много раз представлял себе, как это произойдет. Ему вдруг стало смешно, что капрал так оберегает покой спящих солдат. В картине, которую он себе раньше рисовал, этой детали не было.

— А что такое?

— Вставай, — шепотом приказал Миллер. — Ты арестован.

— За что?

— Не знаю… Вот этот, сержант. Это он.

— Хорошо, капрал, — отозвался другой голос. — Можете идти спать. Дальше я сам разберусь. — Голос замолчал, потом сказал чуть в сторону: — Вот он, сэр. Рядовой Пруит. По-моему, еще даже не протрезвел.

— Прекрасно, — равнодушно сказал третий голос. — Подымайте его, и пусть оденется. Я не собираюсь тратить на него всю ночь. Как дежурный офицер я обязан обойти посты, вы же знаете. Подымайте его, сержант.

— Есть, сэр.

Рука с капральскими нашивками снова потянулась к Пруиту сквозь полосу света. Ишь старается, усмехнулся он про себя.

— Вставай, пошли, — сказал голос капрала. — Вставай. Накинь на себя что-нибудь. Слышал, что сказал дежурный офицер? — Рука крепко схватила его за голое плечо.

Он дернул плечом:

— А ну без рук, Миллер! Сам встану. Ты, главное, не горячись.

В тишине скрипнул кожаный ремень, на котором у сержанта гауптвахты висела дубинка.

— Не закатывайте сцены, Пруит, — сказал равнодушный голос офицера. — Будете глупить, вам же хуже. Мы ведь можем заставить вас силой.

— Я ничего не закатываю, только пусть он уберет руки. Я не убегу. В чем меня обвиняют?

— Говори «сэр», ты же к офицеру обращаешься! — одернул его сержант. — Что с тобой, парень?

— Не обращайте внимания, сержант, — сказал офицер. — Пусть скорее одевается. Я не могу возиться с ним до утра. Я обязан проверить посты, вы же знаете.

Пруит подтянулся на руках и выскользнул из постели, машинально стараясь не выдернуть простыни из-под одеяла, чтобы можно было не заправлять койку заново, и только потом сообразил, что сейчас это никому не нужно. Луч фонарика высвечивал в темноте его голое тело.

— Может, уберешь свой дурацкий фонарь? В глаза же бьет. Я так свои вещи не найду. За что меня забирают?

— Неважно, — сказал офицер. — Делайте, что вам говорят. У вас будет время все выяснить. Сержант, не светите ему в лицо.

— У меня в шкафчике бумажник лежит, — одевшись, сказал Пруит. Вокруг приподнимались на койках разбуженные солдаты. В зрачках у них отражался свет фонарика, и глаза от этого казались очень большими.

— Ну и что? — нетерпеливо сказал офицер. — Бумажник вам не нужен. Все ваши вещи и снаряжение сдадут куда следует. А ну-ка вы, там, сейчас же лечь! Спите! Вас это не касается.

Огоньки, отражавшиеся в глазах, тотчас погасли, все как один. Солдаты молча переворачивались на бок, чтобы свет не бил в глаза, и койки скрипели.

— У меня там деньги, сэр, — сказал Пруит. — Я лучше возьму их с собой, а то, когда вернусь, их не будет.

— Ну хорошо, — раздраженно сказал офицер. — Только быстро.

Пруит тем временем уже вытряхивал ключ от шкафчика, спрятанный в наволочке. Сержант повел его вниз, офицер спускался за ним, последним шел капрал.

— Не бойся, не сбегу, — усмехнулся Пруит.

— А то я не знаю, — откликнулся сержант.

— Не обращайте внимания, — сказал офицер.

— Ты, Пруит, помалкивай, — цыкнул сержант.

На первом этаже в коридоре горела лампочка. На койке возле столика дежурного валялась впопыхах откинутая капралом москитная сетка. Сейчас, при свете, Пруит разглядел их всех. Дежурный офицер, первый лейтенант Ван Вургис из штаба батальона, высокий, с крупным носом и плоской головой, три года назад прибыл в гарнизон прямо из Вест-Пойнта. Сержанта с гауптвахты Пруит знал только в лицо. С капралом Миллером он служил вместе довольно давно, но друзьями они никогда не были.

— Постой здесь минутку, — приказал ему сержант и повернулся к Миллеру: — Вы уже внесли в рапорт?

— Еще нет. Как раз хотел с вами посоветоваться.

Они отошли к столу и разговаривали, таинственно понизив голос. Пруит слушал, как они бубнят фамилии и служебные номера, занося их в рапорт. Лейтенант Ван Вургис стоял у двери и барабанил пальцами по косяку.

— Заканчивайте, сержант, — поторопил лейтенант.

— Есть, сэр. — Сержант поднял глаза на Миллера: — Что ж, капрал, большое спасибо. Извините, что пришлось вас разбудить. Можете снова ложиться.