— Нет… Нет! Умоляю вас, не надо… Прекратите!
Эльван вскочил, метнулся к перилам ложи.
— Молчать! — заорал он. — Всем молчать!
На глаза попалась яркая табличка с надписью «Спуск на арену». Под надписью кнопка. Эльван ударил по ней кулаком.
Перила ложи распахнулись воротцами, а из пола начала выдвигаться широкая лестница.
Предвозвестник спустился на арену.
Замерли по стойке «смирно» зрители, скрючились в чельных поклонах гладиаторы и служки.
Кандайс осторожно положил Авдея на арену, метнулся к мечу. Вскочил на ноги.
— Не подходи к нему! — прошипел с лютой ненавистью.
— Я предвозвестник, — с неодолимой всевластностью изронил Эльван.
— Да хоть Максимилиан с Филиппом в придачу! К Авдею не подойдёт никто.
Эльван замер. Уничтожить дерзкого он мог одним движением, достаточно метнуть зарукавный нож. Или выстрелить, — чтобы достать бластер и нажать спуск хватит четверти секунды. Решения предвозвестника неоспоримы. Что же его держит, не даёт покарать дерзкого?
Кандайс, не сводя настороженного взгляда с предвозвестника, подошёл к Авдею, сел так, чтобы оказаться между ним и посланником императора.
«Сел, чтобы легче было закрыть собой, — понял Эльван. — Ничего другого в такой ситуации сделать нельзя».
Закрыть собой императора в случае опасности для жизни государя теньм обязан был велением судьбы.
Но никогда в жизни Эльвана не было того, чью жизнь защищать хотелось бы по собственной воле.
И вновь опалила лютая, невозможная, непереносимая ненависть. Но уже не к Авдею. Эльван ненавидел Кандайса. Почему, за какие такие заслуги пресвятой дал этому недородку счастье любить того, кому отдаёшь жизнь? И знать, что этот людь достоин твоих уважения и любви?
Но ничего. Сегодня же Эльван покончит с проклятым ящером. Собственноручно вырвет ему сердце. За все устроенные на арене художества Кандайсу положена смертная казнь. А предвозвестнику принадлежит полное и ничем не ограниченное право провести эту казнь так, как его предвозвестнической душе будет угодно.
Авдей с усилием приподнялся на локте.
— Вы свидетель, предвозвестник. Я даю заявку на открывание Хрустальной Сферы.
— Что? — растеряно переспросил Эльван. — Как?
Авдей повторил.
Вскочили на ноги изумлённые гладиаторы и служки. В цирке поднялся гвалт. И на трибунах, и в коридоре служебного сектора обсуждали невероятность произошедшего.
Эльван смотрел на Авдея.
Пытался понять.
Хрустальная Сфера помещается в Радужной Башне. Размером Сфера с футбольный мяч и состоит из восьми лепестков. Внутри Сферы четыре стержня. Если соединить стержни, то из шпиля на вершине Башни начнёт бить фонтан разноцветных негорючих искр.
Сама Башня — кирпичное коническое сооружение высотой шестнадцать метров. Внутри — один лишь Алтарь Сферы. Да ещё восемь фонарей на стенах.
Рядом с Башней стоит домик Хранителя, чья обязанность — уборка и мелкий ремонт.
Своя Башня есть в каждом населённом пункте, даже в крохотной деревеньке на три двора. На каждой планете Иалумета.
Созданы Башни одновременно с Гардом ещё Контролёрами. Зачем — ныне никто не знает. Считается, и верят в это почти все, что сноп искр прогоняет от населённого пункта горести и беды, притягивает удачу и счастье. Ежесуточно, в девять часов тридцать минут, Открыватель включал Радужный Фонтан в Башне Гарда. Одновременно Фонтан начинал бить и на всех остальных Башнях Иалумета. Сеанс длился ровно пять минут, а затем Сфера закрывалась до следующего урочного часа.
Однако открыть Сферу не так просто. Поэтому людя, пригодного стать Открывателем, найти удавалось не чаще одного раза в столетие. Как ни пытались Открыватели передать своё искусство ученикам, ничего не получалось. Сфера подчинялась только одному хозяину.
Со времени смерти последнего Открывателя прошло уже семьдесят лет, и до сих пор никто не сумел открыть Сферу.
Однако самым парадоксальным и невозможным в этой истории было то, что изготовить детали Сферы никакого труда не представляло. Собрать в единую конструкцию раскоряку из четырёх штырей и восьми лепестков и того легче. Башню выстроить тоже несложно.
Когда в новом населённом пункте создавалась очередная Башня, Сфера мигала радужным цветом, давая понять, что включилась в общую сеть, и на этом всё. Дальше без Открывателя в Башне делать было нечего.
— Вы подтверждаете свою заявку на Открывание? — спросил Авдея Эльван.
— Да, — ответил Авдей. И добавил: — По закону мне положены четыре Ассистента. Я выбираю присутствующего здесь Кандайса Джолли, а так же приговорённых к смертной казни за оскорбление императорского величия Винсента Фенга и Ринайю Тиайлис.
Эльван усмехнулся.
— Нередко приговорённые к смерти, в надежде избегнуть наказания самим и отвести от кары своих сообщников, давали заявку на Открывание. Однако мало у кого оно получалось. Лишь двоим за всю историю Башен такое удалось. Сфера не терпит прикосновения нечистых рук. А Кандидата, который сделал заявку, но не открыл Сферу, ждёт такая казнь, по сравнению с которой костёр станет самым лёгким и безболезненным способом умерщвления. Именно поэтому заявок на Открывание Сферы так мало. За последние пятнадцать лет не было ни одной.
— Открою я Сферу или нет, — ответил Авдей, — а мои Ассистенты в любом случае получают свободу и полное прощение всех вин, какими бы они ни были.
«Его глаза действительно похожи на дождь в засуху, — подумал Эльван. — Клемент правду сказал. Только он не знал, что смех его похож на солнечный свет. Авдей уродлив невыносимо, он калека, увечник, воплощение скверны. Но всё это перестаёшь замечать уже через несколько минут. Исчезают шрамы, не видна искорёженная рука. Когда смотришь на него, видишь только глаза цвета весеннего дождя».
Кандайс повернулся к Авдею.
— Я не могу, — сказал он. — Я не хочу покупать жизнь такой ценой. Возьми другого Ассистента. Я не…
— С тобой или без тебя, а Сферу мне открывать придётся. Поэтому я прошу тебя, Кандайс Джолли, будь со мной в Башне. Пожалуйста.
Кандайс пожал ему руку, кивнул.
Эльван опустил глаза. Теперь проклятого ящера не достать. Кандайс останется подле Авдея. Того самого Авдея, чьи глаза похожи на дождь, а улыбка — на солнечный свет. Кандайс будет рядом с тем, кто дорог ему, и кому небезразличен он.
Эльван вернётся в холод и пустоту Алмазного Города, к вечной ненужности и бессмыслице.
«Ненавижу, — думал он. — Ненавижу тебя, Кандайс Джолли!»
— А подарок Кандидата? — заорали с трибун. — Должен быть подарок!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});