Погода стояла не совсем зимняя и вовсе не новогодняя – плюс один градус и полное отсутствие снега на улице, так что я поехал на улицу академика Варги на моноколесе. Там жила одна моя знакомая, Светлана. Когда-то мы с ней были соседями в позднехрущевской пятиэтажке. Потом у меня умерла жена, а от нее сбежал муж, и мы стали не только соседями. А потом нашу хрущевку снесли. Я переселился к метро «Беляево», а она оказалась на улице Варги, километрах в полутора от метро «Теплый Стан». Это недалеко, так что отношения наши потихоньку продолжались.
Одно время она, кажется, даже планировала затащить меня под венец, но быстро охладела к этой затее. Я тоже не рвался создавать новую семью. Во-первых, вряд ли муж от нее сбежал просто так. Наверняка были какие-то причины, и мне не хотелось на своем опыте выяснять, какие именно. А во-вторых, она не была ни «девятой», ни «десятой». Да и привыкли мы оба к одиночному существованию, это тоже сыграло свою роль.
– Шикуешь? – спросила Света, когда я выставил икру на праздничный стол.
– Нет, мне это подарили.
– Женщина небось?
– С чего это ты взяла?
– А с чего бы тебе вдруг мужик начал дарить такие подарки? Олигархов среди твоих знакомых нет, в гомосексуальных наклонностях ты тоже не замечен.
– Олигархов действительно нет, зато астраханцы есть. Недавно один приезжал в Москву, останавливался у меня, вот и отблагодарил.
У меня действительно имелся знакомый из Астрахани, но приезжал он ко мне полтора года назад и никакой икры с собой не привозил. Но ведь в принципе мог же? Так что я почти не соврал.
– Сколько он у тебя жил? – продолжала допрос Света.
– Три дня.
– Такса получается повыше, чем в бюджетной гостинице.
Я, честно говоря, теперешнюю цену черной икры не знал, поэтому поинтересовался у дамы.
– То, что ты принес, тянет тысяч на двенадцать, а может, и на пятнадцать, в зависимости от качества.
– Попробуй. Я пробовал, мне понравилось.
– М-м… я такой вкусной до сих пор вообще не ела.
– Ну так возьми нормальную ложку, чего ты тут по одной икринке вылавливаешь? На меня не смотри, я этой икры уже наелся.
– Говорят, черная икра благоприятно сказывается на потенции, – заявила Светлана, умяв примерно половину контейнера и облизнувшись. – Проверять начнем прямо сейчас?
– Давай все-таки боя курантов дождемся. Выпьем, еще чем-нибудь закусим, не одной же икрой все время питаться.
– Ты же не пьешь!
– Зато ты пьешь и, если не увлекаешься сверх меры, становишься от этого более энергичной в горизонтальном положении. А для меня тут пепси-кола есть. Тоже, конечно, не подарок, но в малых дозах почти не наносит вреда организму.
Домой я покатил в десять утра первого января. За весь путь мне повстречались всего два пешехода и не то три, не то четыре машины, считая два автобуса. Красота!
По дороге я немного занялся прикладной арифметикой. Итак, берем триста рублей, покупаем на них советский червонец, тащим его в шестьдесят третий год. Там на все деньги затариваемся черной икрой, она хоть и не продается в каждом продмаге, но в Елисеевском есть всегда. Переправляем ее в двадцать первый век и тут продаем. Хм, даже если толкать за половину магазинной цены, маржа и то получается примерно тысяча процентов. Неплохо. Если смотреть на этот бизнес с той стороны, то доходность такая же, только порядок действий чуть меняется. Взять червонец, купить икры, продать ее в двадцать первом веке, на вырученные деньги накупить червонцев и перекинуть их в прошлое. И какой можно сделать вывод из подобных вычислений? Да очень простой – не буду я страдать такой фигней. Не нужно мне это ни тут, ни там. По крайней мере сейчас, пока у меня не появилось рабочих проектов спасения чего-нибудь этакого, офигенного. Советского Союза, например. Или социалистического уклада. А может, сразу замахнуться на коммунистические идеалы? Как Евстигнеев на Вильяма нашего Шекспира.
В общем, не будем пока засорять голову, сначала надо разобраться в обстановке. А в процессе этого Скворцов слегка подкормит Антонова красной и черной икоркой, крабами там, ну и еще чем-нибудь. Тот в ответ перекинет Скворцову радиодеталей по списку, ну и прочего потребного по мелочи. Ни тому, ни другому это не принесет особой прибыли, но и хоть сколько-нибудь заметного финансового ущерба тоже не причинит. Кстати, надо узнать, когда начинают работать магазины, Скворцов ведь собирался приобрести магнитофон, а его придется модернизировать, в исходном состоянии он меня не устроит. Значит, надо искать приличные головки, причем желательно стеклоферритовые, пермаллоевые пленка «тип два» за полгода запилит до упора. Правда, там уже появилась «тип шесть», но она немногим лучше. Интересно, сейчас можно купить приличную пленку для катушечного магнитофона? Скорее всего да, она небось сейчас считается умеренным антиквариатом. Вот только, наверное, все это надо искать не в магазинах, а на «Авито» и тому подобных барахолках.
Ах да, чуть не забыл, спохватился я, когда проезжал мимо метро «Коньково». Струны! Гитару-то я там купил, правда, семиструнную. Шестиструнных не было даже в самом главном московском музыкальном магазине неподалеку от Савеловского вокзала. Но это не страшно, семиструнку на шесть струн переделать недолго, но сами струны должны быть, во-первых, штатными. А во-вторых, приличными. Те, что стоят на гитаре, таким словом назвать трудно.
Гитара действительно получилась очень хорошая, я даже не ожидал от советского инструмента такого звука. Правда, она стоила довольно дорого – тридцать два рубля, я выбрал лучшую. Остальные укладывались в ценовой диапазон от шести с полтиной до червонца. А с новыми струнами «Эликсир» она вообще зазвучала так, что я даже слегка удивился, а Вера вообще пришла в полный восторг. Правда, она не могла понять, зачем я убрал одну струну, так что пришлось снова сослаться на армию. Мол, меня научил играть один сослуживец, а он почему-то музицировал именно на шестиструнной.
В общем, как и у радиолы «Октава», имплантация капиталистических элементов в социалистическое изделие типа «гитара» прошла вполне успешно. И теперь оставалось только понять – возможно ли нечто подобное, но в более широких масштабах? Всего общества, например. У Горбачева не получилось, ну так, насколько я понял, его настоящей целью было не повышение эффективности экономики, а низвержение социалистической идеи, он это сам говорил. Кроме того, у меня ни в одной из ипостасей нет ни лысины, ни пятна на ней, так что, наверное, немного погодя можно будет попробовать. Вот только пойму, что и как надо сделать, и сразу потихоньку начну. Но не раньше. Не следует уподобляться Хрущеву, который всегда сначала делал, а думал только потом, да и то не каждый раз. Наверное, ему это было трудно. Мысли небось неудержимо разбегались из-под ушастой лысины.
Глава 5
Второго января две тысячи восемнадцатого года и в конце марта тысяча девятьсот шестьдесят третьего я сделал немаловажное открытие, несколько скорректировавшее мои планы относительно финансов. То есть выяснилось, что денег Вите Скворцову пока хоть и хватает, но уже впритык. А получилось так из-за недомыслия Виктора Антонова.
Я точно знал, что пыльные бури и, как следствие, катастрофический неурожай на целине произошли в шестьдесят втором году. И решил, что продовольственные трудности, которые я помнил с детства своей первой жизни, были тогда же, начавшись летом шестьдесят второго и более или менее завершившись к лету шестьдесят третьего. А в ипостаси Скворцова я не обратил внимания, что хлеб продается почти без очередей и вкусный, без добавления кукурузной муки. Что макароны почти белые, а не серые, да еще похрустывающие на зубах даже в разваренном виде, как будто в муку досыпали известки. И, наконец, что сама мука хоть и не каждый день, но появляется в продаже, и за ней не собираются очереди длиной в десятки метров.