Читать интересную книгу Писания про Юного мага - SoNew

Его швырнули в эту камеру, и он заснул, как начинающий «пахарь» после долгого дня. Ни мыслей, ни страхов не осталось. Очнулся тут же, в темноте. Посоха не было — или он уронил его еще в полете? Влажная одежда высохла. Пол, хотя и каменный, излучал тепло. Пахло соломой, мышами, сточной канавой. Первым и вторым — прямо под носом, от тощего тюфяка, а вторым откуда-то из угла. А потом началась эта музыка.

Клайд старался не просто молчать, но и не думать ни о чем. Кто знает возможности темных магов и жрецов? Нужно думать о другом, представлять себе совершенно не имеющее к реальности…

Болото, болото… он хотел убежать в болото, вот и все. Он был один. Нет, не один. С ним оставались трое… ну, такой одноглазый гном, да еще двое гномов, убитых при атаке форта… Их звали… звали… Одноглазого звали Жмура, девчонку Шило, а колченогого Цап. Клайда наняли в таверне лечить эту увечную команду. Они искали клад в форте.

Глупо, все глупо. В зале остались валяться вещевые мешки, и тюфяков было больше четырех… пяти. А, да, еще и Аннарин. Бесполезно врать про него. Нужно просто сказать, что эльф только накануне примкнул к ним. Приперся, дескать, и все тут. Знать его не знаем.

Неизвестно, правда, что этот самый Аннарин рассказал. Может быть, выложил все как миленький, и Клайда даже допрашивать теперь не будут. Ох, хорошо бы… а ребра не болят почему-то. Только ноют…

— Ты проснулся. — произнес в темноте спокойный звучный голос, прерывая мелодию. — Я уж боялся, что на твои стоны сбегутся охранники.

— Стоны? — Клайд с трудом поднялся и сел на тюфяке.

— Ну да. Сижу, заглушаю вот тебя флейтой. А то многие во сне или в беспамятстве разговорчивыми становятся… излишне.

— Я что-то говорил? — Клайд запаниковал. — Я… это все бред был!

— Я не слушал. Меньше знаешь — дольше живешь. — голос испустил невеселый смешок.

— Ну да… — потерянно кивнул маг. На него накатывало безразличие. Враги настолько сильнее, что нет никакого смысла сопротивляться. Ну, выдержит он несколько часов пыток, потом его сломают болью или магией, заставят говорить. А может быть, они уже давно все знают. Почему бы тогда не поговорить с этим соседом? Вдруг он абсолютно непричастен к врагам?

— Ты маг, похоже? — тем временем спокойно заметил его собеседник. — Или клирик?

— К-клирик. — согласился Клайд.

— От тебя пахнет противоядием, и одет ты не в доспех. — рассуждал словно сам с собой флейтист. — Человек, конечно. Эльфы почти не пахнут потом, а орки пахнут гораздо сильнее людей, больше похоже на запах зверя, да и голос у орков и гномов гораздо ниже твоего. Итак, клирик Эйнхазад. Не так давно прошедший Испытание. Странная добыча для Торионела.

— Торио… как высказали? — Клайд был скорее ошеломлен сбывающимися кошмарами, чем следовал своему плану валять дурака.

— И, к тому же, не понимаешь, кто его схватил и зачем. — голос рассуждал с убийственным хладнокровием. — Скорее всего, ты либо важный свидетель чего-то, либо случайная жертва.

— Ничего я не свидетель! — горячо возразил Клайд.

— Значит, просто жертва. Пробудешь тут не больше двух недель — до нужной фазы Луны. Зато никаких допросов, пыток и так далее. Быстрая смерть на алтаре…

— А вы-то кто такой тут будете? — Клайд пытался тоже различить что-то в запахе или словах незнакомца, но у него ничего не получалось. Глубокий звучный голос мог принадлежать и человеку, и эльфу, и, пожалуй, даже гному. А запах соломы и вонь сточной дыры забивали все прочие запахи.

— Я тоже человек, и тоже клирик. Постарше тебя, и попал в плен не случайно. Я, можно сказать, любимейший враг Торионела. Один из. — голос издал хихиканье.

«Чокнутый» — уныло подумал Клайд. — «Вот бросится на меня, что я буду делать?»

— Я не сумасшедший. — веско произнес невидимый сосед. — Просто я уже не испытываю страха, а вот радость по этому поводу меня еще не оставила.

— Что, вы тоже жертва? Ни пыток, ни допросов? — стараясь говорить как можно ровнее спросил Клайд. Сильнее всего маг опасался услышать в ответ описание уже перенесенных пленником мучений. Ну, или что-нибудь еще, столь же неутешительное.

— Я могу рассказать тебе, если ты не против перебраться ко мне поближе. — голос не стал дружелюбнее, но от него повеяло скрытой силой. — И у стен есть уши. Хотя я не выдам ничьей тайны, просто… не желаю тешить самолюбие врагов.

Клайд прикинул, сильно ли выручат его несколько локтей расстояния, если псих окажется буйным, и решил, что ни капли. Поэтому он послушно перетащил сою подстилку в сторону соседа. Темнота была абсолютной, так что маг наткнулся на чужую ногу раньше, чем предполагал.

— Извини. — сосед поспешно убрал конечность. — Я все время забываю, что ты не видишь в темноте.

— А вы видите? — спросил Клайд с легкой заинтересованностью. Конечно, это не имело для него никакого значения, но интересно все-таки…

— Вижу. Я давно уже вижу и слышу многое, недоступное простым людям. — сосед словно не хвастался, а жаловался. Клайд зябко повел плечами. Он, вобщем-то не набивался на разговор, что бы изображать теперь благодарного и заинтересованного слушателя.

— Ну хорошо. — хлопнул сосед по своему тюфяку ладонью. — Вреда от моей болтовни и впрямь никому не будет, а я хоть душу отведу.

Меня зовут Гром. Это не кличка. Так родители назвали. — усмехнулся он, чувуствуя растерянность Клайда. — А ты себя можешь и не называть, ни к чему это.

С раннего возраста я обучался наравне со сверстниками воинскому искусству. Там, где я родился, это умение ценится превыше всего. Жизнь там полна опасностей, и защищаться с оружием в руках должны уметь даже дети… Из меня получился неплохой боец. Всему оружию на свете я предпочитал кинжалы. Гибкость, быстрота реакции, точность единственного удара — все это помогало мне постигать довольно непростой вид воинской науки.

— Но… — вклинился было в повествование Клайд. — Разве вы не клирик?

— Знаю, знаю, сначала воин, потом клирик — звучит странно. Но дослушай меня хотя бы до середины. Я постараюсь быть кратким.

Воевали у нас в Тариме все: люди и нелюди, как мы называли прочие расы, монстры, звери. Никто давным-давно не строил там городов, только кочевые шатры возникали то тут, то там. Женщины сражались наравне с мужчинами, а в перерывах между битвами поспешно собирали жалкие урожаи давно одичавших злаков, сушили принесенное охотниками мясо. Мы привыкли воевать за все: за новый родник, за пастбище для скота, за фруктовую рощу, за теплую пещеру. Никто из нас не представлял иной жизни, и не тяготился подобной бессмысленностью. Когда мне только-только сравнялось двадцать лет, из-за моря приплыли огромные корабли. Было объявлено перемирие, и множество племен собралось на берегу. Пришельцы казались нам ослепительно красивыми — на них была разноцветная одежда из тонких тканей, золотые и серебрянные украшения, тогда как наши воины давно уже носили бесформенные одеяния из шкур и кожи да потертые латы и кольчуги. А наши женщины украшали себя медными колечками и бусами из перьев. Сейчас мне самому трудно представить степень убожества моей первой жизни…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});