Читать интересную книгу Илион - Дэн Симмонс

– Пора включить Прибор, – промолвил иониец. – Все лучше, чем позволить им уничтожить нас без борьбы.

– Да я бы включил, – вздохнул Манмут, – будь у него дистанционное управление… А ведь хотел смастерить! Но потом так увлекся строительством гондолы…

– Ах, эти упущенные возможности! – громыхнул краб. – Ну и хрен с ними. В конце концов, мы попытались.

– Я еще не сдался, – заверил его любитель сонетов, расхаживая взад-вперед и дотошно изучая металлическую дверь.

За ней ощущались такие же мощные силовые поля. Впрочем, если бы Орфу сохранил руки, он бы вырвал ее. Пожалуй.

– Что бы сказал твой Бард о подобном финале? – спросил иониец. – Он когда-нибудь прощался с юношей?

– Ну… – Манмут принялся ощупывать створку органическими пальцами. – Можно сказать, они расстались на ножах, когда выяснили, что занимаются сексом с одной и той же дамой.

– Надеюсь, это шутка? – вспылил Орфу.

Маленький европеец даже замер от неожиданности.

– Как?

– Ладно, проехали.

– А твой Пруст, он-то писал о таких вещах? – заинтересовался бывший капитан.

– «Longtemps, je me suis couche de bonne heure», – процитировал товарищ.

Французская речь всегда напоминала Манмуту звук излишней смазки, хлюпающей в суставах, однако он порылся в базе данных и без труда перевел начальную фразу книги «В поисках утраченного времени»: «Давно уж я привык укладываться рано».

Спустя две минуты и двадцать девять секунд европеец негромко ответил:

– «Дальше – тишина».

Металлическая дверь открылась, и в комнату вошла богиня семи футов ростом. В каждой руке она держала по серебряному яйцу с крохотными черными отверстиями, направленными на чужаков. Внутренний голос подсказал Манмуту: нападать на эту даму опасно и бессмысленно. Тогда он просто попятился и положил руку на панцирь Орфу, прекрасно зная, что друг не почувствует прикосновения.

Бессмертная заговорила по-английски:

– Меня зовут Гера. И я пришла избавить вас, наиглупейших моравеков, от жалкого и бесполезного существования. Недаром я всегда недолюбливала вашу расу.

В воздухе полыхнуло, стены содрогнулись, и комната погрузилась в кромешный мрак.

42

Олимп и Илион

Как только в Зал Собраний вторгаются Фетида и Афродита в компании Музы, первое мое побуждение – естественно, квитнуться куда подальше. Но ведь это бесполезно: богиня любви наверняка учует поспешное перемещение в квантовом континууме. Кроме того, у меня здесь кое-какие дела. На цыпочках, стараясь прятаться от вошедших дам за толпой и широкими колоннами, потихоньку выхожу из Великого Зала и пячусь дальше по коридору. Арес продолжает бушевать, требуя отчета о прошедших днях. Не нужно напрягаться, дабы услышать визгливое вмешательство Афродиты:

– Отец и владыка Зевс! Еще не оправившись от жестоких ран, я по своей воле покинула целебный бак. Ибо до моего сведения дошло, что один из кратковечных выкрал квит-медальон и Шлем Невидимости, созданный Аидом. Боюсь, беглый смертный творит ужасное зло прямо сейчас, в эту минуту!

Толпа Олимпийцев разражается недоуменно-возмущенным гулом.

Вот тебе и застал врасплох. Не снимая капюшона, мчусь по коридору и на развилке бездумно поворачиваю налево. У меня нет четкого плана – просто надежда натолкнуться где-нибудь на Геру. Дорога опять разветвляется. Куда теперь? Позади нарастает шум. Я зажмуриваюсь и начинаю молиться. Нет, не здешним богоподобным свиньям. Это моя первая молитва – с тех пор, как мама скончалась от рака, оставив на земле девятилетнего сына.

Открыв глаза, я вижу супругу Зевса. Она пересекает коридор в сотне ярдов по левую руку от меня. Высоченные золотые треноги отбрасывают огненные блики на стены и потолок. Мои сандалии громко шлепают; длинные мраморные холлы оглашает эхо. Плевать, если услышат, главное – догнать. Крики в Великом Зале усиливаются. Интересно, как Афродита собирается выкручиваться? Ведь это она снарядила меня и превратила в шпиона-убийцу. Нашел чем забивать голову: чтобы непревзойденная лгунья – и не вывернулась? Истину знаю лишь я один, а меня убрать недолго. Афродиту еще объявят героиней, раскрывшей вероломство беглого схолиаста.

Гера тормозит на всем ходу и резко оборачивается. Я замираю, затаив дыхание. Супруга Громовержца хмурит брови, озирается по сторонам и проводит ладонью по металлической двери двадцать футов высотой. Железо гудит, внутренние замки щелкают, и створка распахивается вовнутрь. Я еле успеваю проскочить, пока богиня не закрыла дверь легким мановением руки. Шелест моих шагов тонет в возросшем рокоте. Гера достает из мягких складок хитона маленькое серое оружие, похожее на морскую раковину с гибельными черными отверстиями.

В комнате находятся только маленький робот и гигантский побитый панцирь. Первый в испуге пятится от богини, кладет чудную человекообразную руку на мятую броню огромного предмета, и я впервые смекаю, что вторая машинка, наверное, тоже робот. Уверен: эти создания не отсюда, не с Олимпа.

– Меня зовут Гера, – вещает бессмертная. – И я пришла избавить вас, наиглупейших моравеков, от жалкого и бесполезного существования. Недаром я всегда недолюбливала вашу расу.

Знаете, если б она молчала, моя рука не поднялась бы. Все-таки жена и родная сестра Зевса, царица Олимпа, самая могущественная из богинь, не считая разве что Афины… Не знаю, может, дело в этих ее словах: «вашу расу». Я ведь родился в середине двадцатого века, дожил до двадцать первого и часто слышал подобные речи. Слишком часто.

В общем, поднимаю тазер и без колебаний стреляю в надменную стерву.

Я не был убежден, что пятьдесят тысяч вольт подействуют на богиню. Но удар уязвил ее. Падая, Гера активирует яйцевидный пистолет и разносит силовым лучом мерцающую панель на потолке. Комната погружается в кромешную тьму.

Перезаряжаю тазер. Черт, ни зги не разглядеть. Шагаю вперед и едва не спотыкаюсь о распростертую супругу Зевса. Кажется, она без сознания, однако по-прежнему корчится на полу. Внезапно мрак прорезают два ярких луча. Снимаю капюшон и показываю себя.

– Не свети в глаза, – прошу я.

Лучи перемещаются. Если не ошибаюсь, они выходят прямо из грудной клетки робота.

– Ты человек? – произносит существо.

До меня не сразу доходит, что вопрос задан на чистом английском.

– Да, – отзываюсь я, удивляясь родной речи в собственных устах. – А ты кто?

– Мы оба – моравеки.

Незнакомец приближается; направленное сияние выхватывает из темноты Геру. Ее веки уже подрагивают. Подбираю с пола оружие и опускаю его в карман.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});