как деформируется за его головой облако.
— Я тоже никогда не перемещался телепортом.
— А я перемещалась, — буркнула Рина. — Это… неприятно. Идем.
— Я все думаю, что сталось с остальными…
— Влад, наверное, в порядке, а остальные погибли, — жестко выдавила Рина.
А что? Цинизм помогает выстаивать в горестях.
— Погибли?!. Ты что!
— Придется принять как факт, Стасик. Бермудский треугольник — он такой… — Рина сочувственно похлопала опешившего парня по плечу. — Селяви, что поделаешь… — она вздохнула, успевая по ходу подумать: «Свалился же на мою голову… Еще утешать придется».
— Нет, Рина, они же все вместе на лодке были!
— Ракель и Перри спасали Антона. В открытом океане. Ты забыл.
— Но ныряя, Ракель привязалась, и, я видел, Перри и Антон держались за нее, так что…
У Рины отвалилась челюсть. Она прикрыла рот ладонью и рассмеялась несмело. Вот так просто?.. Жизнь насмехается над ней, что ли?.. Отнять — вернуть, отнять —вернуть?.. Прав был ее мозг вдвойне — единственное оружие против жизни — быть самостоятельным, ни от кого не зависеть.
Рина закусила губу и посмотрела на Стаса серьезно.
— Только куда лодку занесло, я не знаю… Видимо, телепорт был настроен дальше…
— Вот мой дом, — махнула она рукой на покосившуюся избушку местной ведьмы. — Так как тебе некуда идти, можешь найти временный — повторяю, временный! — приют на кухне. Но постарайся, пожалуйста, найти себе какое-то дело и осво…
— Да, — перебил Стас ее бесцеремонно, — кстати, а че они там мололи на диалекте? Ниче не понял. И шмотки, как с учебника истории…
— Потому что это девятнадцатый век! — воскликнула Рина, не вытерпев и на пороге останавливаясь столбом. Так, что юноша чуть не сбил ее с ног. — Точный год не установлен, как и полная географическая координата! Пруссия — а больше не знаю. Да, и на лестницу ни ногой, понял? Там, — Рина ткнула пальцем вверх по лестнице, — мое, личное пространство!
Парень поднял руку, собираясь что-то сказать, но Рина дернулась в сторону и повторила угрожающе:
— Ни ногой! — и потопала наверх как можно быстрее. Бубня под нос: — А я собираюсь спать, и спать, и спать. И не ведать, что тут творится, вообще. Ваще! Ха! — и хлопнула старой дверью, бросаясь на кровать с запахами мяты.
* * *
Глава 41. Боец
* * *
Рина ударила подушку кулаком.
— Спать не даешь, — поругала ее девушка. — Почему не даешь?.. — и заколотила ногами по постели, взвизгивая. — А! Я хочу желек*… А еще — китайский быстрый суп… и вьетнамскую еду из забегаловки… и пиццу по доставке! И холодненького пива. Тут дают только пиво… — Рина села на постели, шмыгая носом недовольно. — Какая я голодная! А сил нет готовить… Я даже огонь не зажгу, чтобы чаю попить и от тошноты избавиться…
За окном смеркалось.
— Конечно. Пора идти… — вздрогнула Рина. — На работу, петь.
Она вскочила с кровати, поправляя одежду.
— Зарабатывать очередной талер. Зачем мне талеры?.. Ну, заработаю я, найду Светочей… Даже, пусть — отправлюсь на компасе в Хощно, сотру из своей жизни Зеленого… — Рина наощупь спускалась по темной лестнице. — И кому какая разница?.. Один рассвет я была замужем и счастлива, и разве это забыть?.. Тогда ведь я, вот эта я… Хм! — Рина подняла палец и сама себе зловеще улыбнулась. — Растаю. То, что надо. Зачем тут жить, если здесь нет суши и пиццы?.. — и девушка расхохоталась.
А потом вдруг наткнулась на угол не то стола, не то стула, ойкнула и затихла. Всхлипнула:
— А он… он бы приготовил мне сейчас омле-ет… — по щекам покатились слезы.
Во тьме никто их не мог увидеть. И некому.
— И помидоры с сыром… и угря… и еще вкусняшек… А я бы сидела и смотрела… — она поймала слезу пальцем. — Что это?.. Я плачу?.. Быть того не может… — и Рина снова засмеялась. — Это точно депрессия, Рина… Ты перепадаешь настроением. Дожили.
Из темноты ее потряс до глубины души голос:
— Это… может, я тебе лучше что-то приготовлю?..
Рина подскочила. А потом вспомнила вдруг и ударила себя по лбу. Как могла забыть о найденыше?..
— Стас! Что ты тут делаешь?!.. Ты подслушивал?.. Сказала же, ни ногой!
— Так это же кухня… А ты еще и голодная, плачешь: забыла, что я говорил в «тайнах»? Не могу видеть, как дама плачет.
Кажется, его голос подсмеивался. Рина рассердилась еще больше. Так всегда случается, когда кто-то случайно или нарочно заглянет в сердце — смех, недоумение… И все. Она запахнула рубашку.
— Саботажника вспоминаешь? — приосанилась и нащупала на столе поварешку. Выставила ее грозно вперед — мало ли. Силуэт Стаса слабо вырисовывался в