Читать интересную книгу Беспощадный. Не русские идут - Василий Головачев

– Захочешь, я и тебя научу, как дед меня, это просто.

– Энергетика?

– Действительно работает энергетика организма, хотя практика называется лажением покоя.

– Примерно то же, что ты опробовала на мне тогда, в кафе?

– В принципе, да.

– Мои друзья умеют это делать.

– Кто твои друзья?

– Андрюша Данилин, витязь, Слава Тарасов.

– Ты сказал – витязь?

– Обережник Рода, очень приятный парень. Я тебя познакомлю с ними. Можно вопрос?

Аглая кивнула.

– Ты знала, что я приеду сюда, на Кольский?

– Нет, не знала, хотя предчувствовала, что мы встретимся раньше.

– Я тоже, веришь?

– Верю.

Слабое пожатие пальцев. Тёплая волна по руке, до головы.

Боже, как приятно!

Он не удержался и, не обращая внимания на взгляды Пинского, быстро поцеловал её дрогнувшие пальцы.

Мальчишка – пришла и ушла смешная, восторженная и осуждающая одновременно мысль.

Что ж, рассудительно отозвался внутренний голос, не так уж и плохо оставаться мальчишкой в тридцать восемь лет.

Вертолёт начал снижаться, потом поднялся выше.

Пассажиры приникли к иллюминаторам.

Впереди, по вектору полёта, появилась сине-туманная полоса моря. Под машиной раскинулась дельта реки. Берега её были достаточно крутыми, поросшими густым ивняком, а кое-где берёзовым и еловым лесом.

Слева берег Печенги прорывала заболоченная низинка, уходящая на километр к обрывистой стене, напоминавшей крепостную, с зубцами и нишами. А из этой стены вырастал, полустекая вниз, к болоту, прозрачно-белёсый овальный пузырь диаметром около пятидесяти метров в самой узкой части и высотой чуть больше сорока. Увидеть его можно было только со стороны реки. А так как судоходство на Печенге практически отсутствовало, неудивительно, что Опухоль – это была именно она – была открыта лишь со спутника.

Буй-Тур хотел спросить у проводника, откуда он знает о появлении водного пузыря в этих местах, но тут же забыл о своём желании.

Вертолёт поднялся ещё выше, повернул к Опухоли.

– Опа! – крякнул Строев.

Буй-Тур невольно напрягся.

Над обрывом, там, где располагалась вершина водяной горы, показались две чёрно-зелёные палатки, почти не выделяющиеся на пёстром фоне елового стланика, каменных осыпей, бугров и ям. И всё же это были палатки, опытный глаз полковника мгновенно оценил принадлежность двух пятнышек над обрывом к искусственным сооружениям.

– Кто это? – прочитал по губам Строева Буй-Тур.

Ответить ему было нечего. Их опередили, а кто – можно было только догадываться.

Из проёма двери в кабину выглянул Гамаюн.

– Там кто-то есть.

– Видим, – мрачно откликнулся Буй-Тур. – Садимся рядом.

Дед Аглаи пробрался в отсек, потрепал внучку по плечу, наклонился к уху Гордея:

– Наших здесь быть не должно.

– Понятное дело, – кивнул Буй-Тур. – Ничего, разберёмся. За нами следили ещё в аэропорту Мурманска.

– Славно, – качнул головой старик. – Надо было сразу сказать, ещё в Лахте, я бы подготовился.

– Мы уже готовы, Анурий Фокич, не беспокойтесь.

– Хорошо, коли так.

Гамаюн вернулся в кабину.

Вертолёт сделал круг над Опухолью и пошёл на посадку, сел в сотне метров от двух палаток иностранного производства. Буй-Тур определил это с первого взгляда. И хотя чужеземным вещам в России давно никто не удивлялся, Гордей почему-то был уверен, что в этой дыре на Кольском полуострове поселились не русские люди.

Вилюй

Тарасов

Если бы не поддержка местных властей (среди чиновников были заботники РуНО), Тарасов добирался бы до места назначения месяц, если не больше. Используя связи ордена, он достиг Вилюя за два дня. Вертолёт – новёхонький «Ка-92» (такие машины уже начали поступать в народное хозяйство) – высадил группу в долине Смерти, как её называли местные жители, и Тарасов вместе со своими подчинёнными остался на берегу речушки Алгый Тимирнить, притока реки Вилюй, в местах, через которые в прошлые века проходил кочевой торговый путь эвенков.

Долиной Смерти эту местность назвали неспроста.

Тянется она вдоль правого притока реки Вилюй как цепочка долин на два десятка километров, и про неё якуты даже сложили легенды. По одной из них в древние времена здесь жил гигант Уот Усуму Тонг Дуурай, что в переводе на русский язык означает «Злой Дух, продырявивший землю, укрывшийся в дыре и уничтожающий всё вокруг». На самом деле Долина являла собой аномальную зону, отнимавшую у людей силы, вызывавшую у них сонливость и плохое самочувствие.

Ещё в тысяча девятьсот тридцать третьем году на Вилюе в десятилетнем возрасте побывал некий гражданин Михаил Петрович Корецкий из Владивостока, письмо которого потом обнаружилось в архиве Национальной библиотеки. Разумеется, побывал он не один, а вместе с отцом. Они обнаружили странные «железные котлы», про которые местные жители говорили, что в них живут «шибко худые черноглазые люди в железных одеждах». Корецкий побывал в долине ещё дважды, в тридцать девятом году и после войны, в сорок девятом, вместе с группой сверстников, и хотя «шибко худых людей» – сииртя по-ненецки, они не встретили, нашли около десятка «котлов», врытых в землю, сделанных из металла, не поддающегося никаким инструментам. Во всяком случае, ни ножом, ни топором, ни молотком и зубилом не удалось отбить от «котлов» ни единого кусочка. Сверху металлические остовы «котлов» были покрыты слоем серебристой крошки, похожим на наждак, но и крошку эту заполучить в качестве образца для анализа не удалось.

Корецкий унёс оттуда чёрный камешек – половинку идеального шара диаметром около шести сантиметров, которым впоследствии резал стекло – настолько камешек был прочным и твёрдым.

По мнению Михаила Петровича, «котлы» являлись изделиями мастеров какого-то древнего народа, населявшего эти места сотни и тысячи лет назад. С другой стороны, они могли быть и природными образованиями, вулканическими «пузырями», оказывавшими негативное влияние на все живые организмы в пойме Вилюя.

Самодеятельные исследователи геопатогенной зоны долины Смерти так больше и не собрались в экспедицию, что объяснялось не только внутриобщественными процессами и кризисами, но и физическим состоянием парней: один из них начисто облысел через год после похода, второй покрылся бородавками, третий исчез в неизвестном направлении.

А долина Смерти продолжала манить энтузиастов своими тайнами, в то же время ревностно их оберегая. До «котлов» добрались лишь единицы, в том числе – посланцы РуНО, принёсшие известие, что «котлы» – скорее всего изделия гиперборейцев. Тарасов же узнал об этом по долгу службы, когда получил задание организовать новую экспедицию на Вилюй. Для этого ему пришлось изучить и историю края, и легенды, сложенные о нём аборигенами.

Однако в настоящий момент его интересовали не «котлы», «норы» и «железные люди», а Опухоль, выдавившаяся из-под земли в сотне метров от речки Алгый Тимирнить, в переводе на русский – Утонувший Котёл.

До посёлка Мирный группа в составе шести человек (после возвращения из Хосова им удалось хорошо отдохнуть) добиралась на двух военных бортах, а от Мирного до Вилюя – около двухсот километров по прямой – их домчал «Ка-92», очень комфортный, современный и быстрый отечественный вертолёт.

Задачу группе ставил сам пресветлый князь: не только добраться до вилюйской долины Смерти, но и «грамотно нашуметь», чтобы все в округе знали – на Вилюй послана экспедиция изучать загадки геопатогенной зоны.

Первую часть задачи – «нашуметь» – группе удалось выполнить без особого труда. В местные СМИ – от Вилючинска до Мирного – был запущен слух об экспедиции, и группу в аэропортах ждали журналисты, охочие до сенсаций. Разумеется, члены группы «непреднамеренно» допустили «утечку информации», намекнули о планах изучения долины Смерти, и отправлялись они туда уже героями, так как всем были памятны «страшные» рассказы самодеятельных исследователей долины прежних времён и легенды о живущих в «котлах» сииртя – подземного народца, охраняющего железные убежища.

Слежку Тарасов обнаружил практически сразу после появления в Мирном. Однако предпринимать ничего не стал, поскольку был заинтересован в таком проявлении скрытых «вражеских» сил, только передал свои выводы товарищу из местного отделения ордена.

Вторая часть задачи – изучение Опухоли и поиск «странного» – началась с посадки вертолёта у каменистой возвышенности в окружении хвойного леса, из центра которой и выросла водяная капля диаметром чуть больше двадцати метров и высотой с пятиэтажный дом.