«Остается один-единственный выход. Весь вопрос в том, кто именно им воспользуется».
«Темно. Твою мать, до чего же темно!»
— Медлить больше нельзя, — решительно сказала Дунфан Яньсюй.
«Хватит медлить. В этом темном уголке космоса дуэлянты уже затаили дыхание. Нить вот-вот оборвется».
«С каждой секундой опасность растет, как лавина».
«Поскольку не имеет значения, кто сделает первый шаг, то почему не мы?»
Акира Иноуэ внезапно прервал молчание:
— Существует и другой выход!
«Мы принесем себя в жертву.»
«Почему?»
«Почему мы?»
«Мы трое можем решить за себя, но есть ли у нас право принять решение за две тысячи человек экипажа «Естественного отбора»?»
Трое стояли на лезвии ножа — безжалостно остром и причиняющем мучительную боль, но шаг в сторону означал падение в бездонную пропасть. Новый человек, человек космоса, рождался в муках.
— Есть предложение, — заговорил Левин. — Наведем оружие, а потом подумаем еще.
Дунфан Яньсюй кивнула. Левин высветил рядом с собой панель управления системами оружия и вызвал окошко стрельбы ракетами с инфразвуковыми водородными боеголовками. В сферической координатной системе «Естественный отбор» занял место в центре, а «Синий космос», «Энтерпрайз», «Глубокий космос» и «Высший закон» вспыхнули четырьмя огоньками на удалении в двести тысяч километров. На таком расстоянии форму цели не разобрать; в космосе любой объект — просто точка.
Но четыре пятнышка света окружали красные ореолы — четыре смертоносных петли, означавшие, что оружие «Естественного отбора» уже направлено на цели.
Все трое потрясенно переглядывались и трясли головами, словно уверяя друг друга, что это не их рук дело.
Кроме них право наводить оружие на цель имелось у офицеров на постах управления огнем и классификации целей; но их действия должны были утвердить капитан или вице-капитан. Оставался лишь один человек с единоличным правом выбирать цель и открывать огонь.
«Какие же мы идиоты! Ведь это тот самый человек, что уже дважды изменил ход истории!»
«Он давно уже все понял!»
«Кто знает, когда он понял? Может быть, когда провозглашали «Звездолеты Земли». А может быть, и раньше — когда узнал про разгром объединенного флота. По нему разве догадаешься? Он всегда скрывает свои тревоги, как все родители в его времена, не желающие пугать детей».
Дунфан Яньсюй на полной скорости полетела к выходу из ангара, вице-капитаны пустились за ней. Они проскочили сквозь дверь и понеслись вдоль длинного коридора, пока не остановились возле каюты Чжан Бэйхая. Перед хозяином каюты висела в воздухе точно такая же панель управления, с какой они только что работали. Офицеры рванулись внутрь, но сцена, разыгравшаяся при бегстве «Естественного отбора», повторилась: они ударились в переборку. Вместо двери был лишь похожий на нее прозрачный овал.
— Что вы творите?! — закричал Левин.
— Дети, — Чжан Бэйхай впервые назвал их этим словом. Он не смотрел на них, но капитану и вице-капитанам представилось, что глаза старого солдата спокойны как вода. — Позвольте это сделать мне.
— Вы хотите сказать «Если я не пойду в ад, то кто тогда в него пойдет?»[47] — громко произнесла Дунфан Яньсюй.
— Я был готов к этому шагу с той самой минуты, когда впервые надел военную форму, — ответил Чжан Бэйхай, приводя в действие ракетные установки. Офицеры следили за его движениями сквозь прозрачную стену. Чжан Бэйхаю было далеко до обученного оператора, но он не сделал ни одной ошибки.
В глазах Дунфан Яньсюй стояли слезы. Она вскричала:
— Мы сделаем это вместе! Впустите меня! Я отправлюсь в ад вместе с вами!
Чжан Бэйхай не ответил, продолжая нажимать кнопки. Он задал управляемым ракетам режим самоликвидации по команде оператора, так что они могли быть уничтожены с запустившего их корабля еще в полете. Закончив, он произнес:
— Дунфан, подумайте. Могли мы сделать этот выбор раньше? Однозначно, нет. А теперь можем — космос перековал нас в новое человечество.
Он запрограммировал боеголовки на детонацию в пятидесяти километрах от цели. Такой взрыв не грозит кораблям разрушением, но умертвит все живое даже на большем расстоянии.
— При рождении новой цивилизации также рождается новая мораль.
Он снял первую блокировку с термоядерных бомб.
— А когда в далеком будущем люди оглянутся и посмотрят на наши деяния, они сочтут их чем-то само собою разумеющимся. Дети, нам не грозит попасть в ад.
Он снял вторую блокировку.
И вдруг по всему кораблю взревели сирены, будто во тьме космического пространства взвыли десять тысяч неупокоенных душ. Повсюду в воздухе, будто снежинки, вспыхивали информационные панели, а по ним бежали многочисленные доклады оборонных систем «Естественного отбора» о приближающихся ракетах. Но на чтение всех этих сообщений уже не оставалось времени.
Между первым сигналом тревоги и взрывом инфразвуковых бомб прошло всего лишь четыре секунды.
Кадры, переданные с «Естественного отбора» на Землю, показали, что Чжан Бэйхай все понял меньше, чем за секунду. Он считал, что за двести лет закалил свое сердце до твердости стали. Но он проглядел ничтожную слабину, угнездившуюся где-то в глубине души, и в решающий момент непростительно промедлил, пытаясь справиться с заартачившимся сердцем. Это промедление стоило жизни ему и всем остальным на борту «Естественного отбора». Целый месяц он провел в борьбе с Тьмой, и сейчас ему не хватило лишь нескольких мгновений — другой корабль оказался чуть проворнее.
Засияли три маленьких солнца, образуя равносторонний треугольник, в центре которого, в примерно сорока километрах от огненных шаров, оказался «Естественный отбор». Пламя термоядерного взрыва горело двадцать секунд и невидимо пульсировало на инфразвуковой частоте.
Видеокадры донесли, что в оставшиеся три секунды Чжан Бэйхай повернулся к Дунфан Яньсюй, улыбнулся ей и заверил:
— Неважно. Будет все то же.
О его словах лишь догадывались, поскольку он не успел договорить. С трех сторон прилетели мощнейшие электромагнитные импульсы. Гигантский корпус «Естественного отбора» завибрировал, как крылышки цикады. По кораблю побежали волны инфразвука. Снимки запечатлели затянувший все кровавый туман.
Нападавшим оказался «Высший закон». Он скрытно запустил двенадцать ракет, вооруженных инфразвуковыми боеголовками, по другим четырем кораблям. Ракеты, предназначенные для зависшего в двухстах тысячах километров «Естественного отбора», отправились в полет заранее, чтобы все взрывы произошли одновременно. После самоубийства капитана его обязанности взял на себя вице-капитан, но никто не знал, кто именно принял решение об атаке. Это так и осталось неизвестным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});