Читать интересную книгу Европейцы (сборник) - Генри Джеймс

9

Он входил, а они выходили, и его «Я так и знал, что где-нибудь на вас наскочу», с невозмутимым простодушием брошенное им в лицо, произвело на них – мгновение спустя – такое впечатление, как если бы перед ними вдруг разостлали огромный пушистый ковер в цветах и узорах, приглашая на него ступить; и в них заговорила совесть. Ответный их возглас вряд ли мог, по ощущению Мод, сойти за радушное приветствие, и, лишь увидев, как это безразличие, в свою очередь, остудило бедного джентльмена, Мод вдруг поняла, до какой степени они с Байтом были все это время поглощены друг другом. И все же физиономия Маршала, пока они, застряв в дверях, уклончиво молчали, не предлагая ему ни вернуться вместе в закусочную, ни отправиться куда-либо в другое место, – физиономия эта, маячившая перед ними в ожидании обещанных Байтом указаний, чем-то похожая на нарядную бонбоньерку, мелковатую и удобную только своей плоскостью, – вызвала в памяти нашей героини сладкие мечты, которые ее спутник навеял бедному джентльмену в их последнюю встречу, и это сразу несколько изменило – в сторону сочувствия при всей его глупости – ее отношение к нему: ведь Байт и на ее счет позволял себе забавляться. На какой-то миг она ощутила себя союзницей их незваного гостя и в порыве добрых чувств, уже не раздумывая, повернулась к Байту.

– А вот и твой неуемный претендент, – сказала она, – на вакансию, которая теперь так кстати открылась.

– Я осмелился, – сразу оживился мистер Маршал, – прийти, чтобы напомнить вам – время не ждет.

Байт окинул его несколько двусмысленным взглядом:

– Боитесь, как бы вам не перебежали дорогу?

– Свято место пусто не бывает.

– Мистер Маршал полагает, – Мод снова выступала его рупором, – что оно, пожалуй, чересчур стремительно освободилось.

Мистер Маршал не замедлил оценить – в свойственной ему широкой открытой манере – помощь, которую она оказала ему своей находчивостью.

– Да, я, знаете ли, хочу попасть на газетную полосу, прежде чем что-нибудь еще произойдет.

– А что, – осведомился Байт, – вы боитесь, может произойти?

– Мало ли что. – Он улыбнулся. – Я сам – разве вы не понимаете? – сам хочу произойти. Первым.

Тут и Мод Блэнди невольно впала, разъясняя своему приятелю, в тот же сладкий полупросительный тон:

– Да уж, произведи его. Что тебе стоит его произвести!

– Пожалуйста! Что вам стоит меня произвести, – подхватил Мортимер Маршал.

Они стояли все вместе там, где остановились, держа свой странный тройственный совет, и из-за его необычного тона и числа участников любому прохожему, слуха которого он коснулся, представлялись, надо полагать, людьми, обсуждающими не только вопросы, подвластные паркам, но и, несомненно, разыгрывающими нечто вроде встречи этих грозных сил. «Произвести-произвести!» – мрачным эхом повторял Байт, словно от этого возгласа зависело нечто судьбоносное. Однако исполнение сего желания было столь же далеко, как и возможность для Байта хоть что-то возразить, так как к его голосу присоединился другой, вначале далекий и еле слышный, и, внеся зловещую ноту, заглушил все остальное. Он прорвался сквозь грохот проезжих улиц, со стороны Флит-стрит; вслушиваясь, наши собеседники обменялись взглядами. Вслед за тем они определили – кричат на Стрэнде, а секунду спустя в вечернем воздухе вновь разнеслось:

– Возвращение Бидел-Маффета! Потрясающая сенсация!

Потрясающая, ничего не скажешь! Настолько потрясающая, что все трое побледнели, как побледнели в тот, другой раз, когда на том же месте услышали ту, другую весть, а теперь, ошеломленные, долго стояли неподвижно и молча в ожидании, прежде чем выкрик, мгновенно размножившийся, снова достиг их слуха.

– Возвращение?..

– Из мертвых – вот те раз! – Бедняга Маршал не мог унять дрожь.

– Значит, он не?.. – запнулась от изумления Мод, вместе с ним адресуясь к Байту.

Но сей гениальный молодой человек явно был столь же сильно поражен.

– Как, он жив? – вырвалось у него чуть ли не с долгим радостным стоном, в котором прозвучавшее в первый миг восхищение пополам с удивлением тут же уступило чувству комического. И Говард Байт безудержно – собеседникам, пожалуй, показалось, даже истерически – расхохотался.

Мод Блэнди и Мортимер Маршал стояли, пяля на него глаза.

– Так кто же мертв? – фистулой взвизгнул Маршал.

– Боюсь, что вы, мистер Маршал, – перестав смеяться, ответил после паузы молодой человек, и это прозвучало так, будто он видит, до какой степени мертв.

Маршал совсем потерялся.

– Но кого-то же убили!..

– Кого-то – несомненно, но Бидел, так или иначе, уцелел.

– Значит, он вел игру?.. – Нет, такое не укладывалось у Маршала в голове.

Но Мод тут интересовало даже не это.

– И ты все время знал? – спросила она Байта.

Он ответил взглядом, который в первый миг ее озадачил, но она тут же поняла, наполовину радуясь, наполовину огорчаясь, что ее гений куда проще, чем ей мнилось.

– Если бы! Я и в самом деле верил.

– С начала и до конца?

– Нет. Но после Франкфурта – верил.

– И сегодня вечером ничего не ведал?

– Разве только по состоянию своих нервов.

– Да, нервное у тебя, должно быть, состояние. – При всем том ей и теперь было жаль его. Откровенно говоря, она скорее испытывала нечто вроде разочарования. – А я, – самодовольно объявила она, – не верила.

– Что бы вам сказать об этом тогда, – бросил ей Маршал. – Вы спасли бы меня от неловкости и…

Но Байт его перебил:

– Да верила она – верила, чтобы разделаться со мной!

– Разделаться с вами?

Мод сделала Байту знак рукой:

– Он же не понимает.

Он, то бишь мистер Маршал, и впрямь имел почти трагический вид.

– Не понимаю. Ни аза не понимаю.

– Никто из нас не понимает, – успокоил его Байт. – Нам надо с этим кончать.

– Вы думаете, и мне непременно надо?

– Вам, сэр, – усмехнулся Байт, – в первую голову. Все места, как видите, плотно заняты.

Его клиент, однако, не унимался:

– А вдруг он снова умрет?

– Если и умрет, то тут же снова оживет. Он никогда не умрет. Это мы умрем. А он – бессмертен.

Байт оглядел его, этого неугомонного вопрошателя, с головы до ног; бедняга прислушивался к газетчикам на Стрэнде, из которых ни один, увы, все еще не добрался до них. И казалось, пришибленный утраченной возможностью, сам уже знал, что не в его силах суметь воспользоваться даже этой желанной помощью. И пожалуй, именно поэтому никак не мог угомониться.

– И это поднимет вокруг него еще больший шум?

– Его возвращение? Колоссальный. Ведь – подумать только! – это как раз то, о чем – помните? – мы с вами говорили как об идеальном варианте. То есть, – улыбнулся Байт, – человека считают пропавшим и в то же время…

– Его обнаруживают, – вожделенно пробормотал, словно в раздумье, Маршал.

– Он становится сенсацией, – продолжал Байт, – благодаря собственному крушению, а он вовсе не настолько сокрушен, чтобы не знать, какой вокруг него поднят шум.

Мод такое положение вещей тоже крайне воодушевляло.

– От всего отказаться и в то же время все иметь.

– О, даже лучше, – сказал ее друг, – иметь куда больше, чем все, и больше того, от чего отказался. Бидел, – не преминул он растолковать «третьему лишнему», – будет теперь иметь много больше.

Мистер Маршал силился это освоить:

– Больше, чем если бы умер?

– Больше, – засмеялся Байт, – чем если бы не умирал. Именно то, чего вы, если я вас понял, желали себе и что так желали иметь. То, что я помог бы вам обрести.

– Кто же в таком случае помогает ему?

– Никто. Его звезда. Его гений.

Мистер Маршал огляделся вокруг, словно в надежде обнаружить подобных помощников и в своей сфере. Она, его сфера, включала и ревущий Стрэнд, но Стрэнд – сплошная мистика и безумие! – ревел: «Бидел! Бидел!» Какой-то газетчик, издалека заприметив беседующую группу, уже поспешал к ним.

– Но как, черт возьми?..

– Вон, познавайте. – И Байт указал ему на приближавшийся источник.

– А вы? Вам они не нужны? – бросился бедняга Маршал к уже удалявшейся паре.

– Газеты? – Они остановились, чтобы ответить. – Нет, с нас хватит. Мы покончили с этим. Мы ставим точку.

– И я больше вас не увижу?

Испуг и последняя надежда вцепиться отразились на лице Маршала, но Мод, мгновенно схватившая все, что хотел выразить ее друг, нашла нужные слова, чтобы оборониться:

– Мы выходим из дела.

С чем, повернувшись, уже в прямом смысле, спиной к Флит-стрит, они и пошли. Они шли вверх по холму, молча, глухие к выкрикам очередного мальчишки-газетчика, пренебрегая очередным «экстренным», шли не останавливаясь, пока несколько минут спустя не очутились в относительной тишине Ковент-Гардена, где еще не стерлись следы недавнего бурного уличного движения, но уже воцарился покой. Рев со стороны Стрэнда умолк, клиент их исчез навсегда, и теперь из открывшегося перед ними пустого пространства они могли, подняв глаза, увидеть звезды. Среди них, конечно, была и счастливая звезда Бидел-Маффета, и мысль, что это так, на мгновение притупила заносчивое чувство победы. Он все еще нависал над ними, он, бессмертный, властвовал над ночью; а они были далеко внизу, и теперь он довлел над их миром. И все же чувство облегчения, спасения, света – пока неугасимого – их доброй старой иронии остановило обоих и поставило лицом к лицу. Теперь между ними было больше, чем прежде, всякого разного, но оно не разделяло, а, напротив, соединяло, подобно глубокому потоку, по которому их несло, заставляя теснее прижаться друг к другу. И все же, все же… что-то точило Мод.