В отличие от них всех Иосиф Джугашвили выглядел вполне живым человеком, когда подпольщикам случалось сталкиваться с ним в те месяцы. И он вроде бы без суеты и лихорадки искал места приложения своих сил, скромно и ненавязчиво пытался договориться с отдельными авторитетными революционерами в разных городах Закавказья, без истерик обрисовывая ужасное положение, в котором оказался, — это, конечно, должно было производить определенное впечатление в его пользу.
Совершенно очевидно, однако, насколько же страстно он должен был тогда возненавидеть всех этих самовлюбленных и самодовольных революционеров, считавших себя вправе решать судьбы любых прочих людей — как это и демонстрировали Ленин, Троцкий, Дзержинский и прочие — пираты все с того же корабля!
И месть Сталина всем этим революционерам не имела границ! Досталось заодно и множеству всех прочих!
Современный историк Алексей Литвин почти прав, отмечая, что ленинская репрессивная политика «отличается от подписанных Сталиным расстрельных списков тем, что Сталин знал многих из тех, кого он решил казнить, а Ленин наверняка не знал абсолютное большинство тех, кого обрек на смерть».[604]
Но и Ленин в некоторых случаях прекрасно знал, кого же конкретно он сам санкционировал уничтожить. Типичный случай — расстрел известного профессора-химика М.М. Тихвинского. Последний с «1900 года /…/ был заметным деятелем большевистского крыла в социал-демократии, хорошо знакомым с Лениным. Накануне 1905 года Тихвинский, например, получил крупную сумму для большевиков от известного миллионера-сахарозаводчика Л.И. Бродского /…/.
В 1905–1907 годах Тихвинский вообще сыграл виднейшую роль, возглавив большевистские лаборатории по изготовлению динамита. Однако позже /…/ Тихвинский сначала отошел от политики, а в 1917 году встал на антибольшевистские позиции.
В 1921 году он был арестован в Петрограде как участник знаменитого заговора профессора В.Н. Таганцева. Друзья тщетно пытались спасти его: в ответ на многочисленные ходатайства сам Ленин цинично ответил: «Тихвинский не[605] «случайно» арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга»[606] — и Тихвинский был расстрелян».[607] Вот и такие были у Ленина записки!
Да и Сталин наверняка не знал абсолютное большинство тех, кого обрек на смерть!
Любопытно, что тот же пресловутый Мюллер умел читать в душе у Сталина, хотя мало что мог знать о конкретных обстоятельствах его судьбы. Он, тем не менее, вещал американцам в 1948 году:
«Гитлер, как и Сталин, умел использовать людей. /…/
Сталин, вы знаете, был человеком, который смотрел в будущее и планировал его. Рузвельт и Черчилль — нет. Рузвельт желал создать еще одну бесполезную Лигу Наций, а Черчилль мечтал сохранить свою гнилую империю. Сталин хотел безопасности для России, а для него безопасность означала наличие государств-буферов между Россией и Западом[608], он также стремился захватить германскую промышленную базу в Руре. /…/
Сталин был очень умным и очень коварным человеком. /…/ Сталин мог бы убить свою мать за плохую стряпню, но он мог и найти способ, чтобы повесить эту вину на другого человека. /…/
У меня есть некоторое представление о демонах его души, и я сомневаюсь, что товарищ Иосиф полностью закончил с кровавой вакханалией. /…/ он убил миллионы людей, но я сомневаюсь, что это конец. /…/
Сталин — крайне прагматичный и логичный человек… Никакой сентиментальности, один смертоносный прагматизм. /…/ свирепость объясняется несколькими факторами. Во-первых, низкое происхождение бедного и физически неполноценного грузина, представителя одного из меншинств в Советской России. Во-вторых, советское общество было очень сильно ориентировано на истинного Большевика. Я думаю, что Сталин был блестящим деятелем во многих областях, но его отношения с революцией были весьма сложными, и это вызывало презрение таких, как Троцкий, который сражался с белыми на фронтах. Сталин как Борман: очень работоспособный бюрократ, который не играл большой роли в кровавых акциях в России после Октябрьской революции, как и до нее, конечно. Этот комплекс неполноценности определялся сознанием того, что его презирают истинные революционеры; более того, они порочат его и, страшно сказать, мечтают о его устранении».[609]
Мог бы Сталин убить свою мать?
Мы заранее извиняемся перед теми, кто будет шокирован такой постановкой вопроса. Он даже не риторический и, как будет очевидно при прочтении нижеследующих разделов данной книги, относится по существу к совершенно иному персонажу.
Тем не менее, Мюллер был чуточку прав и в справедливости столь экстравагантного предположения: взрослый Сталин вовсе не стремился общаться с собственной матерью, «никогда не приглашал ее в Кремль. Даже в гости».[610] Он не приехал к ней во время ее предсмертной болезни и не возник даже на ее похоронах.[611] Впрочем, его не было и на похоронах его жены, Надежды Аллилуевой,[612] то ли покончившей самоубийством, то ли убитой им самим — свидетелей не оказалось.[613] «Он ни разу не посетил ее могилу на Новодевичьем» кладбище — отмечала их дочь Светлана.[614]
Отсутствию же на похоронах матери находится вполне весомое оправдание: мать Сталина, Екатерина Георгиевна Джугашвили, тяжело заболела 13 мая 1937 года и умерла 4 июня того же года[615] — это было время арестов маршала Тухачевского и его ближайших соратников и подготовки судебной расправы над ними.
Едва ли это было случайным совпадением: мать, например, автора этих строк всегда чувствовала на любом расстоянии действительно серьезные неприятности, переживаемые в тот момент ее сыном. И автора этих строк связывают с детьми подобные же узы. Легко понять, волны каких чувств могли донестись до матери Сталина в те недели!
Сталин никак не мог при этом приехать на Кавказ — поездка поездом надолго отвлекла бы его от самой напряженнейшей ситуации в его послереволюционной жизни, а самолетом он никогда не летал — боялся. В Тегеран в 1943 году и в Берлин в 1945 он также приезжал по железной дороге.
Это, кстати, — типичный показатель его неспособности быть полным хозяином своих собственных страхов!
Мюллер приписывал себе и изготовление знаменитых германских фальшивок, якобы спровоцировавших расправу над Тухачевским: «Подготовительная работа с целью внедрения идеи большой чистки в сознание Сталина была уже проведена, но я был единственным, кто мягко подтолкнул его с обрыва. И он продолжает лететь, даже сегодня».[616]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});