— Не нравится мне это как-то. За что мы должны платить этим странным людям? — С этими словами Роберт осушил свою чашку кофе и снова пошел к телефону.
На этот раз ответ был менее обнадеживающим. В это утро произошло очень много происшествий на дорогах, и ближайшая к Кёркшиэлу мастерская вся погрязла в заботах, так как у них у самих сломался грузовик…
— И еще, — голос в трубке звучал предостерегающе, — один из работников выразил что-то вроде категорического нежелания оказаться сегодня в Кёркшиэле. Завтра — другое дело, но сегодня… В общем, есть какие-то причины, по которым люди не хотят туда ехать.
— Но это же смешно! Погода отличная, проблем нет. Не могли бы вы позвонить еще куда-нибудь?
— Мы сделали все, что смогли. Но это место действительно очень странное. Уверяю вас, к завтрашнему дню мы все организуем как надо.
Когда Роберт вернулся, Фиона и Дейрдре взглянули на него, но ничего не спросили. На их лицах было такое же выражение, как на лице священника.
— Завтра! — в ярости воскликнул Роберт. — Завтра приедут и все починят! По какой-то дурацкой причине — не сегодня!
— Ваша машина заведется утром, — пообещал Хэмиш и принялся наводить блеск на стаканы, стоящие перед ним в ряд. — Вам не надо ничего бояться. Так что, — он дохнул на стакан и протер его, — вам придется провести здесь еще одну ночь. Вы будете выступать на вечеринке. Так должно быть.
— Мне чертовски хочется свалить отсюда. Хоть пешком! Наверное, не так уж далеко…
— А знаешь что, папа, — произнесла Фиона очень тихо, — мне кажется, нас не выпустят.
— Что ты имеешь в виду? Кто нас остановит?
— В любом случае, — сказала Дейрдре, — не можем же мы уйти и оставить инструменты. Даже просто на прогулку…
— Ваша машина заведется утром, — повторил Хэмиш. Делать было нечего. Роберту пришлось смириться с тем, что им предстоит позавтракать и как-то провести оставшийся вечер в этой гостинице. Но что дальше?
Ланч был прекрасным, но каждый кусок вставал у него поперек горла. Фиона и Дейрдре ели молча, однако, судя по виду, с удовольствием. Когда они заканчивали, Дейрдре сказала:
— Не можем же мы только сидеть и злиться. И спать после обеда как-то не хочется.
— Я вообще не сомкну глаз, — печально произнес Роберт.
— Так почему бы нам тогда не принести инструменты и не порепетировать? Когда мы приедем в Гекзам, у нас не будет времени, так почему бы не воспользоваться шансом?
В подобном окружении и настроении Роберт не испытывал ни малейшего желания заниматься любимым делом. Но Дейрдре была права. Игра могла хоть как-то отвлечь их, улучшить настроение.
Они принесли скрипку, арфу и флейту.
Все с той же раздражающе-самодовольной улыбкой на лице Хэмиш Макрей распахнул дверь, ведущую в самый дальний угол гостиницы. Там они увидели комнату, которая казалась намного просторнее, чем все здание, что само по себе весьма озадачивало. Возле одной стены была небольшая сцена, на которой уже стояло три стула.
Дейрдре оказалась права. Через пятнадцать минут они забыли обо всем на свете, полностью погрузившись в детали и тонкости предстоящего концерта в Гекзаме. Правда, за одним исключением. По какому-то негласному соглашению между ними «Вариации на тему Кэлума из Клачена» на этот раз не исполнялись.
Когда они закончили репетицию, Хэмиш уже приготовил кружку пива для Роберта и два стакана апельсинного лимонада для дам, что было весьма кстати после перенесенного стресса.
— Не хотите ли отдохнуть перед предстоящим праздником?
— Вы что, полагаете, что после всего этого сможете заставить нас участвовать в вашем мероприятии?!
— А как иначе вы собираетесь распорядиться оставшимся временем?
— Вы меня не заставите этого делать! Дейрдре наклонилась к его левому уху:
— Роберт, дорогой, сейчас уже слишком поздно. Мы больше никогда сюда не вернемся, но сейчас нам надо как-то разделаться с этим.
Роберт начал готовиться рано вечером. Сначала народу было немного — так, несколько постоянных клиентов, забегающих сюда каждый день после работы на пару глотков пива. Но было странно то, что все они хранили молчание, как будто берегли для чего-то силы, и время от времени поглядывали на дверь просторной комнаты. Местная молодежь выглядела так же, как и любая молодежь, околачивающаяся на дискотеках. Однако мужчины и женщины солидного возраста неуклюже вваливались в помещение с каким-то остекленелым взглядом, словно находились в состоянии гипнотического транса.
Наконец Хэмиш Макрей открыл дверь, и трое музыкантов заняли свои места на сцене. На другом конце комнаты столы ломились от яств.
Роберт подал знак, и трио заиграло ирландскую джигу. Затем — стратспей, быстрый шотландский танец. Юная пара танцевала живо и весело. Пожилая леди начала тихонько хлопать в такт.
Вообще-то не так уж и плохо все начиналось. Нанятый хор был распущен. Немного скучноватая местная вечеринка, ничего особенного… Поскорее отделаться, выспаться, а завтра утром пораньше встать и отправиться в Гекзам…
Однако, по мере того как они играли, темп стал ускоряться. Роберт чувствовал, что он играет в таком ритме, в каком ему никогда раньше не приходилось. Пальцы просто вышли из-под контроля. Они сами бегали по смычку с дьявольской скоростью и зажимали струны, издающие неслыханные, никогда до этого не существовавшие звуки. Снова и снова в середине очередного вихревого проигрыша смычок ударял по струнам, производя грубые и какие-то насмешливые звуки — проклятое трезвучие, которое в Средние века церковь запрещала исполнять, считая его творением дьявола. Какой-то дух владел его рассудком и пальцами, летал между смычком и струнами, вызывая к жизни эти адские аккорды и сумасшедшие пассажи. Дейрдре аккомпанировала с неистовством, которое передавалось им всем. Нежная мелодия Фиониной флейты превратилась в жуткий визг.
Движения танцоров становились все более непристойными, а смех — все более громким. Старики, до сих пор сидевшие тихо, начали топать ногами — быстрее и быстрее, воодушевляя музыкантов.
Неожиданно на самой высокой ноте арфа замолчала. Дейрдре сидела, согнувшись в три погибели, тряся головой, и отказывалась продолжать.
Роберт и Фиона развивали каждый свою дьявольскую тему, перебивая друг друга, как джазовые музыканты, пока шум аплодисментов и рев толпы не вынудил их остановиться.
— Он вернулся, — сказал какой-то старик в дальнем углу комнаты, — вернулся именно так, как обещал. Вернулся к жизни.
Роберт снова начал играть, но после двух быстрых шотландских танцев обнаружил, что остался на сцене один. Фиона уже не играла: она сбежала со сцены и упала в объятия одного из танцоров — того самого, чернявого, похожего на цыгана, парня… Они закружились в ритме танца и сделали три головокружительных оборота, пока Дейрдре не очнулась и не бросилась растаскивать их. Обняв Фиону, она взглянула на мужа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});