Читать интересную книгу Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов) - Роберт Ладлэм

– Я все расстрелял! – крикнул Алекс. – Шакал ушел... А у меня как на грех кончились патроны!

– У меня есть еще одна обойма, – сказал Джейсон. – Попытайся позвонить администратору. Пусть они уберут всех из вестибюля.

– Крупкин говорит...

– Плевать мне на то, что говорит Крупкин! Пусть отключат лифты, забаррикадируют все лестницы и держатся подальше от нашего этажа!

– Понял...

– Действуй! – Борн побежал по коридору и натолкнулся на двоих людей, распластавшихся на полу: стоны свидетельствовали о том, что они живы. Джейсон обернулся к Алексу и крикнул: – Пусть пришлют врача! Они еще живы! Скажи всем, чтобы пользовались этим выходом, только этим!

Охота продолжалась. Весь десятый этаж «Метрополя» был в нервном напряжении. Не требовалось особого воображения, чтобы представить себе, как в каждом номере люди лихорадочно пытаются куда-то дозвониться, насмерть перепуганные перестрелкой в коридоре. Идея Крупкина использовать группу захвата КГБ в штатском провалилась после первой же автоматной очереди Шакала.

Но где же Карлос?! В дальнем конце коридора, по которому бежал Джейсон, была еще одна дверь на лестницу. Карлос никогда не действовал примитивно, а раненый Карлос использует все тактические приемы, усвоенные за годы карьеры в мире насилия, чтобы выжить. Выжить хотя бы для того, чтобы убить другого человека. Это для него важнее, чем сама жизнь... Борн знал, что его предположения верны, поскольку и он действовал бы так же. Он вспомнил слова Фонтена, сказанные им, когда они сидели в кладовке и следили за процессией священников на острове Спокойствия, зная, что один из них человек Шакала. «...Два старых льва, борющиеся друг с другом, не обращают внимания на тех, кто попадает под перекрестный огонь?» – говорил старик Фонтен, который пожертвовал собой ради другого человека... Джейсон бесшумно подкрался к первой двери слева. А смог бы я поступить, как Фонтен? Он страстно хотел жить – с Мари и своими детьми, – но если она погибнет... если они умрут... Что будет значить для него «жизнь»? Сможет ли он отдать жизнь, почувствовав в другом человеке что-то похожее на него самого?

Сейчас не время размышлять... Ты слышишь, Дэвид Уэбб? Ты мне не нужен: ты, жалкий сукин сын. Уйди от меня! Мне надо покончить с этим хищным зверем... Я хотел этого долгие тринадцать лет. Он не знает жалости, и он убивал слишком часто и слишком многих, а теперь хочет убить меня и тебя тоже. Покинь меня, Дэвид Уэбб!

Капли крови... На темно-коричневой дорожке свежие капли крови... Борн присел на корточки и провел рукой по кровавому пунктиру. След тянулся мимо первой двери, второй, потом пересек коридор...

Капли крови петляли, словно раненый человек приостановил кровотечение. След шел мимо шестой двери справа и седьмой... и вдруг красные пятна исчезли – нет, не совсем. Едва заметно влево через коридор след продолжался... Да, вот он! Смазанное пятно над ручкой восьмой двери слева, расположенной в двадцати футах от выхода на лестничную клетку. Карлос за этой дверью! Обитатели номера стали заложниками...

Теперь все зависело от точности действий Борна: его внимание должно быть сфокусировано на Шакале. Борн перевел дыхание и заставил себя забыть о боли в мышцах. Он отошел примерно на тридцать шагов от восьмой двери слева и обернулся; разноголосые выкрики доносились из-за закрытых дверей номеров. Их обитатели получили инструкцию Крупкина: оставаться на месте, никого не впускать. «Наши люди проводят расследование!» Всегда эти «наши люди» и никогда – «полиция» или «власти», поскольку в этих словах живет микроб паники. Паника! Именно об этом думал сейчас Дельта-один из «Медузы». Отвлечь внимание – вот главное в этой охоте на человека...

Он поднял пистолет и дважды выстрелил в одну из люстр; выстрелы сопровождались аккомпанементом разлетевшегося вдребезги стекла, дождем посыпавшегося с потолка. Борн заорал: «Вот он! В коричневом костюме!» Стараясь топать как можно громче, он побежал по коридору к восьмой двери слева и, миновав ее, крикнул: «Выход... выход!» Затем он выстрелил в еще одну люстру, чтобы грохот разлетевшегося стекла усилил панику, отпрянул к стене напротив восьмой двери и, оттолкнувшись от нее, всем телом врезался в дверь номера. Влетев внутрь, Борн бросился на пол, взведя курок пистолета, готовый открыть огонь.

Он ошибся... Это сразу стало ясно: ловушка, которую он готовил для Шакала, могла стать ловушкой для него самого! Он услышал, как где-то снаружи скрипнула дверь. Услышал? А может, почувствовал? Борн рванулся вправо и несколько раз перекатился. При этом он зацепил провод от торшера, который с грохотом повалился на пол. Краем глаза он заметил в дальнем углу номера скорчившихся людей.

В эту минуту в дверях появился человек в белом одеянии и открыл огонь из автомата. Борн дважды выстрелил и отпрянув к левой стене, чувствуя, что на долю секунды он окажется в зоне, недосягаемой для убийцы. Это спасло его!

Борн ранил Шакала в плечо, правое плечо! Автомат выскользнул из рук Шакала, когда он от боли инстинктивно разжал пальцы. Шакал резко повернулся, зажал рану левой рукой, а ногой что есть силы двинул по торшеру, стараясь попасть в Джейсона; окровавленное белое одеяние развернулось и затрепетало как парус.

Борн выстрелил еще раз, полуослепленный светом торшера. Пуля ушла вверх; он вновь нажал на спуск, но услышал только резкий металлический щелчок – обойма была пуста! Приподнявшись, Борн бросился к автомату, валявшемуся на полу. В это мгновение Карлос выскочил в коридор. Джейсон попытался подняться, но ноги не слушались его! О Боже! Он подполз к кровати и, цепляясь за простыни, дотянулся до телефона... Аппарат был разбит: Шакал разнес его вдребезги!

До слуха Борна донесся резкий звук. Упал засов на двери, служившей выходом на лестницу. Шакал намеревался спуститься по ней в вестибюль гостиницы. Если администратор выполнил приказ Конклина, Карлос попался!!! Борн взглянул на пожилых людей, скорчившихся в углу комнаты. Он отметил, что старик старался прикрыть жену своим телом.

– Все позади, – сказал Борн, чтобы успокоить их. – Вы, наверное, не понимаете меня, но, к сожалению, я не говорю по-русски...

– Мы тоже не говорим по-русски, – произнес старик по-английски. – Лет тридцать назад я встретил бы вас с оружием в руках у этой двери! Я ведь был в Сахаре с Монтгомери[138]. Мы неплохо показали себя при Эль-Аламейне... Если перефразировать известное выражение, с возрастом увядаешь, как говорится.

– Не будем об этом, генерал...

– Если быть точным, бригадный генерал...

– Прекрасно! – Борн перевалился через кровать и ощупал колено:

вроде все было нормально. – Мне нужен телефон!

– Больше всего меня взбесил этот маскарад! – продолжил ветеран Эль-Аламейна. – Позор, мать твою! Прости, дорогая...

– О чем вы?

– О платье, приятель! Белое платье Бинки – это пара, что живет напротив по коридору; мы путешествуем вместе с ними. Пройдоха Бинки наверняка стянул его для жены в этом прелестном «Бо-Риваж» в Лозанне. Воровство – достаточно гнусно, но то, что он отдал его этому бандиту, – непростительно!

Через несколько секунд с автоматом Шакала в руках Джейсон вломился в номер напротив и мгновенно осознал, что Бинки заслуживал больше уважения, чем предполагал бригадный генерал. Он лежал на полу, истекая кровью; он был зверски исполосован ножом.

– Я не могу дозвониться! – всхлипнула женщина, стоявшая на коленях рядом с окровавленным мужем. – Бинки дрался как сумасшедший; он почему-то был уверен, что священник его не тронет!

– Постарайтесь заклеить раны, – сказал Борн, высматривая телефон. Аппарат был цел и невредим! Вместо того чтобы звонить администратору или телефонистке, он набрал номер собственных апартаментов.

– Круппи! – раздался в трубке голос Алекса.

– Нет, это я! Первое: Карлос на лестнице, которая ведет в вестибюль. Второе: тут человек с ножевыми ранениями, в седьмом номере справа! Поторопись!

– Конечно, как только смогу. У меня прямая связь с офисом.

– Где, черт подери, группа захвата?

– Они только что прибыли. Крупкин позвонил пару секунд назад из вестибюля – вот почему я думал, что ты это...

– Я иду на лестницу!

– Бога ради...

– Он – мой!!!

Джейсон устремился к двери, не найдя слов утешения для бьющейся в истерике женщины, – ему было не до этого. Он выскочил на лестничную клетку, держа автомат наготове. Спускаясь по лестнице, он подумал, что звук шагов выдает его присутствие, и сбросил обувь. Холодные каменные ступеньки каким-то образом напомнили ему ощущения, испытанные в джунглях; эта неожиданная ассоциация помогла ему пересилить чувство страха – джунгли всегда были другом Дельты-один.

Борн спускался с этажа на этаж по кровавому следу. След стал заметнее – последняя рана была достаточно серьезна, ее непросто было перевязать и таким образом остановить кровотечение. Вероятно, Шакал дважды пытался зажать рану – один раз на пятом этаже и второй – на третьем, возле дверей, но кровотечение возобновлялось...