Читать интересную книгу … Para bellum! - Владимир Алексеенко

Правда, скотам я всё равно ничего не объясню, но попробую обойтись без подобных примеров.

Итак, почему Хартманн был выдающимся лётчиком?

Во-первых, он с самолётом составлял одно целое. Ещё в детстве мать брала его в полёты, а в 14 лет он уже был планеристом. Он утверждал, что для него самолёт, как автомобиль, в воздухе его голова не была занята мыслями об управлении самолётом – тело само им управляло.

Во-вторых. Он имел уникальную и очень ценную для лётчика особенность – сверхострое зрение. Советские тактические наставления требовали, чтобы в улетающей на боевое задание группе самолётов был хотя бы один лётчик с таким зрением, поскольку, как это утверждал сам Хартманн: первый увидел – наполовину победил. Японцы специально заставляли своих лётчиков часами, до изнеможения тренировать глаза и некоторые достигали совершенства: могли днём увидеть на небе звёзды. А Хартманн острым зрением обладал от природы.

Вот эти два качества делали из него лётчика, которого следует назвать выдающимся.

Теперь перейдём к более сложному вопросу – о трусости. Рассмотрим ряд обстоятельств. Военная авиация существует для того, чтобы уничтожать наземного противника. Её главные самолёты – бомбардировщики. Они выполняют главную задачу – обеспечивают победу в боях, которые ведут наземные войска. Истребители защищают свои бомбардировщики от истребителей противника и не дают вражеским бомбардировщикам бомбить свои войска – в этом их боевая задача.

Прочитав биографию Хартманна, который всё время воевал только в 52-й эскадре (JG-52), приходишь к выводу, что как только он стал асом, то боевые задачи ему перестали давать. Как в отношении других асов – понять сложно. Возможно, это зависело от них самих: имеет мужество – выполняет боевую задачу, не имеет – просто свободно охотится.

Но кроме асов в этой эскадре были и, так сказать, простые лётчики, которые вряд ли могли отказаться от выполнения боевой задачи – они летали сопровождать на бомбёжку свои бомбардировщики, они атаковали советские бомбардировщики, которые бомбили немецкие войска. И они гибли в больших количествах. Вот, скажем, американцы пишут о боях под Кубанью: «Эрих летал очень часто. Каждый день гибли его товарищи. В тот же день, когда разбился Крушински, погибли ещё 5 пилотов, или треть эскадрильи». Но бои под Кубанью длились не 3 дня, следовательно «его товарищи» пополняли и пополняли эскадрилью и гибли, а «Эрих летал».

Во всей книге есть всего два момента, которые можно счесть за то, что Хартманну дали боевое задание, и в обоих эпизодах он уклонился от его исполнения.

В книге есть эпизод боёв под Курском. Командир группы Храбак поставил Хартманну (командиру эскадрильи) задачу: «Основной прорыв здесь. Пикировщики Руделя зададут им жару. Защита пикировщиков и уничтожение русских истребителей является вашей главной задачей». Хартманн чихнул на «главную задачу» и даже не пытался её исполнить. Он нашёл штурмующие Ил-2, которые во время штурмовки рассыпают строй, и становятся уязвимыми, незаметно подкрался к ним и атаковал. (И был сбит).

Во втором эпизоде ему дали задачу не допустить бомбёжки румынских нефтепромыслов американскими бомбардировщиками. Но те летели в плотном строю и Хартманн струсил их атаковать. Он напал на истребители сопровождения, не заметившие его, летевшие с дополнительными подвесными баками. На второй день он опять струсил атаковать бомбардировщики, но и американские истребители были начеку и загнали его до прыжка с парашютом, о котором я упомянул выше.

Во всех остальных эпизодах книги Хартманн – свободный охотник и нападает только тогда, когда его безопасность более-менее гарантирована (о способе обеспечения этой безопасности – ниже).

Ещё момент. На Западе немецкие истребители делали то, чего боялся Хартманн, – атаковали строи американских и английских бомбардировщиков. Так вот, Хартманна дважды пытались перевести на Запад, но он дважды от этого уклонялся, хотя и заявлял своим биографам, что ему «мысль, что бомбардировщики союзников летают над Германией днём и ночью, причиняла боль». Но ни эта «боль», ни то, что его родители и жена днём и ночью сидят в подвале под американскими бомбами, ни соблазн пересесть на реактивный истребитель, его, уже кавалера Рыцарского Креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, не заставили поменять свой статус «свободного охотника» на Восточном фронте, на возможность сбивать бомбардировщики союзников над родным домом.

Отвлечёмся на время от бомбардировщиков. Хартманн летал практически исключительно над территорией, занятой немецкими войсками. Немецкие источники утверждают, что был приказ не посылать асов за линию фронта, да это подтверждается и биографией – из 14 вынужденных посадок, Хартманн только одну произвёл на территории, занятой советскими войсками, и то – нечаянно. Факт того, что Хартманн летал только над своими войсками, в наших рассуждениях важен.

Вернёмся к бомбардировщикам. Победы Хартманна заносились в его лётную книжку с указанием даты и типа сбитого самолёта. Но сохранилась только первая лётная книжка с перечнем побед до 150-й. Вторую книжку, с победами от 151 до 352-й, якобы украли американцы, которые тщательно ограбили Хартманна (сняв с него, в том числе и наручные часы), когда он после капитуляции полез сдаваться к ним в плен. Поэтому последние 202 его победы биографы восстановили по дневнику боевых действий эскадры jg-52, в которой служил ас. Число побед и в дневнике эскадры, и в лётной книжке Хартманна приводится в его биографии и довольно интересна по двум причинам.

Анализ дневника боевых действий JG-52 наводит на разные мысли. В нём отмечались номера побед, даты, тип сбитого самолёта и место его сбития. Но дневник – это документ штаба, данные из которого шли не доктору Геббельсу для пропаганды, а рейхсмаршалу Герингу для учёта и оценки боевых возможностей ВВС РККА. Брехать в этих данных вряд ли было разрешено. Поэтому номера побед Хартманна, даты и место побед в дневнике боевых действий отмечены, а вот с типом сбитых Хартманном самолётов – проблемы.

Так, к примеру, Хартманн рассказал американцам байку о том, что в июле 1944 г. он, израсходовав всего 120 патронов, сбил подряд три штурмовика Ил-2, которые штурмовали позиции немецкой артиллерии, т. е. находились над немецкой территорией. И, наверное, эти Илы у него и были записаны в той лётной книжечке, которую украли американцы, как 248, 249 и 250 сбитые самолёты.

Но в дневнике боевых действий JG-52 напротив номеров сбитых самолётов Хартманна 244—250 в графе «Тип» сбитого самолёта одиноко стоит «Як-9». Мало того, против множества номеров «побед» Хартманна в графе «Тип» самолёта вообще ничего не проставлено. Почему? Оплошность штабников? Что-то не верится, что они забыли Герингу сообщить тип сбитых самолётов, ведь в штабе Люфтваффе нужно знать, число каких именно самолётов уменьшилось в Красной Армии – бомбардировщиков или истребителей?

Объяснений такой оплошности американцы не дают, и поэтому причину этого надо отыскивать самим. Все апологеты немецких асов с пеной у рта уверяют, что факт сбития немецким асом самолёта, который записан ему в лётную книжку, тщательно проверялся и подтверждался. Цитировать очень длинно, поэтому я апологетам перескажу своими словами, как «проверялся» факт сбития Хартманном 301-го самолёта.

24 августа 1944 г. Хартманн слетал утречком на охоту и, прилетев сообщил, что у него уже не 290, а 296 побед над «иванами». Покушал и снова полетел. За этим полётом следили по радиоразговорам, и Эрих не подвёл – он по радио наговорил ещё 5 побед. Итого стало 301. Когда он сел, на аэродроме уже были цветы, флаги, гирлянда ему на шею (как у нас Стаханова из забоя встречали), а утром следующего дня его вызвал командир JG-52 и сообщил: «Поздравляю! Фюрер наградил тебя Бриллиантами». И ни малейшего намёка на то, что кто-то пытался проверить эту байку о том, что он в один день и в двух боях сбил 11 самолётов. А в дневнике боевых действий за 24 августа в графе «Тип» сбитого самолёта одиноко стоит «Аэрокобра». И всё.

В связи с этим у меня возникает гипотеза. То, что 352 сбитых Хартманном самолёта – это брехня, по-моему, уже всем должно быть ясно. В его лётную книжку записывали всё, что он придумает, или, в лучшем случае, те самолёты, по которым он стрелял и что зафиксировано фотопулемётом. Но точную цифру сбитых самолётов немцам-то ведь надо было знать!

Поэтому полагаю, что штаб JG-52 запрашивал у наземных войск подтверждения о сбитых самолётах (ведь Хартманн сбивал над своей территорией, и наземные войска могли это подтвердить). Если сбитие подтверждалось, то наземные войска могли подтвердить и какой тип самолёта сбит. Тогда сбитый самолёт заносился в отдельный списочек, и этот списочек посылался в штаб Люфтваффе, а в дневнике боевых действий проставлялись типы самолётов. А если сбития заявленного самолёта или его обломков никто не видел, то в графе «Тип» появлялся прочерк. Я не вижу другого логичного объяснения.