class="p1">– Клянусь Вселенной!
«…а) выкупать на почте заказанные книги; б) заказывать не менее одной книги издательства „Лабрис“ в квартал (крайние сроки – 25 мая, 25 августа, 25 ноября, 25 февраля); в) всегда и заблаговременно извещать о перемене почтового адреса; г) сражаться с гросс-адмиралом Гершаком и его свитой».
– Клянусь…
«Нарушившего эти четыре пункта ждет кара».
– Класс!
– Коля! Ну что за ребенок?
– Иду…
«Выбери оружие, наемник, оно тебе понадобится. И помни, что бы ни случилось…»
– Космос на нашей стороне! – воскликнул Коля и кинулся к телефону: рассказать Русику, что он теперь официально в команде Самаритянина.
Белокурая европейка стояла на платформе станции Синдзюку-Нисигути, выделяясь в толпе азиатов цветом волос, ростом и статью. А также экзотическим одеянием и футуристического вида пушкой, висящей у нее за спиной. Коля Поликарпов повернулся к окну – полюбоваться «косупурэ», как по-японски называется перевоплощение в известных персонажей. Он семь лет жил в Токио и кого только не встречал на улицах, от Сакуры Харуно из «Наруто» до двойников Тома Круза. К причудливым нарядам привык, но не мог не поглазеть на блондинку. Уж больно хороша была она в образе космической воительницы. Ему понравилось, что европейка не копирует Сандру Фрагезу из давнишнего аниме-сериала, который Коля не смотрел. Нет, свой «лук» косплейщица строго согласовала с иллюстрациями, украшавшими обложки старой книжной серии. В юности Коля был их страстным поклонником и, чего греха таить, вожделел вымышленную наемницу и завидовал… как бишь его? Кит «Красавчик» Кросс, вот как. Завидовал Кроссу, который в одной из книг покинул френдзону.
Коля подавил улыбку: мозг хранил по сусекам кучу белиберды вроде имен из примитивной космооперы. Поезд тронулся, Коля напоследок мазнул взглядом по серебристому костюму, облегающему стройное тело воительницы, по декольте, по парочке шикарных сисек. Он боготворил супругу, но был мужчиной в расцвете сил и порой нуждался в чисто визуальных радостях.
Поезд нырнул в туннель и помчался по линии Оэдо.
– Увидели что-то интересное? – спросил Колин коллега из аутсорсной компании, специализирующейся на мобильных приложениях.
– Девушка, одетая, как Сандра Фрагеза.
– О, Фрагеза! – понимающе кивнул коллега, жестом отмерив размер бюста. Они засмеялись. Коля вышел на станции Усигомэ-Янагите, попрощавшись с коллегой до понедельника. В превосходном настроении зашагал вдоль магазинов и караоке-баров района Синдзюку. Небоскребы терялись в дымке, солнечные лучи пробивались сквозь облака, гремела музыка, исполинские экраны на фасадах зданий транслировали рекламу и клипы.
Косплейщица со станции Синдзюку-Нисигути пробудила в Коле ностальгию. Он подумал о мальчике из провинции, глотавшем дрянную фантастику, грезившем о космосе и девчонках. Вот бы прыгнуть ненадолго в середину девяностых и рассказать ошарашенному пацану о будущем! Что в девяносто девятом пацан уедет в Москву, отучится в университете, найдет неплохую работу и лучшую в мире девушку. Что девушка станет его женой и подарит ему сына. Что в тридцать Коля отправит в международную компанию резюме и собеседование увенчается неожиданным успехом, а оффер – ты потом узнаешь это слово – будет включать приличную зарплату в четыре миллиона йен, годовую премию, безлимитный отпуск и релокационный пакет. И, поверь, пацан, это клево.
Он рассказал бы, что новость огорошит Лару: Япония? Ты свихнулся? А Никита? А моя работа? А визы?.. Но в конце концов они решат рискнуть и начнут все с нуля в крохотной корпоративной квартире на окраине Токио, где после первого знакомства с иероглифами кандзи Лара пригрозит самоубийством.
«Семь лет!» – удивленно усмехнулся Коля. Время пролетело, как «Мельмот Скиталец», – опять детство звенит звоночком. Никита вырос – почти! – и овладел тремя языками, Лара посвятила себя дому, так и не выучив японский, вела популярный эмигрантский блог. Коля продвигался по карьерной лестнице. С окраины Поликарповы перебрались в просторную квартиру в центре столицы, неподалеку от отеля «Парк Хаятт», прославившемуся благодаря фильму «Трудности перевода». Иногда Коля скучал по Москве, но не по малой родине, где не бывал много лет. Мама с папой наскакивали в гости, а больше его ничего не связывало с захудалым промышленным городом.
– Вы не представляете, как я вас люблю! – объявил Коля, входя в квартиру.
– Потрудись описать, – велел Никита, отрываясь от электрогитары – презента на тринадцатый день рождения. Переболев джей-попом, он погрузился в мир западной рок-музыки и недавно заработал первые деньги, опробовав себя в качестве сэйю – артиста, озвучивающего героев аниме. Никита подарил свой голос говорящему еноту, но злился, если папа называл его «мой енотик».
– Итак, – сказал Коля, улыбаясь вышедшей из кухни Ларе. Лара прислонилась к стене и скрестила руки на груди. – Любовь сия есть безгранична, как космос, и в ней я самый счастливый на свете астронавт.
– Годится, – оценил Никита и послал отцу воздушный поцелуй. Коля поймал поцелуй на лету и спрятал за шиворот. Коснулся губами нежных губ Лары и захмелел от избытка щемящей нежности.
– Как работа?
– Ни слова о работе.
Никита заиграл «Дым над водой», а Коля закружил жену в танце. Лара хихикнула. И вскинула брови, когда Коля сунул пятерню под ремень ее джинсов:
– Что это вы надумали, Николай-сан?
– Надумал пригласить вас в ресторан.
– Да ну, я не готова!
– А ночью, лишь только уснет наш отпрыск…
– Я все слышу, – предупредил Никита, не прерывая музицирования. – Это кринж, па.
– Разве это кринж?
В кармане завибрировал мобильник.
– Мама звонит. Собирайтесь! – Коля шлепнул Лару по ягодице и бодро сказал в телефон: – Да, мамуль!
– Бабушке привет! – крикнул Никита. – И деду.
В динамике шуршало. Коле послышалось, что мама сказала «папамер». Забавно, устройство для измерения пап.
– Ты прерываешься, алло.
– Папа умер, – повторила мама.
Коля замолчал, опустошенный. Лара посмотрела вопросительно. Он сглотнул и спросил:
– Как? Инфаркт?
Лара охнула, все поняв.
– Несчастный случай. Упал с эскалатора в супермаркете. – Мама всхлипнула. – Скончался сразу.
В голове Коли возник отец: семидесятилетний мужчина с излишним весом и неискоренимыми вредными привычками. Мама ругала его за курево, но убила отца движущаяся лестница.
– Я прилечу, – сказал Коля. – Отпрошусь на работе, забронирую билеты и перезвоню. Мне очень жаль.
Рука с мобильником повисла вдоль тела. Лара прижалась к Коле, шепча сочувственные слова. Подбежал Никита и крепко обнял обоих.
Возвращение домой показалось муторным сном, какие снятся больному с высокой температурой. Утомительный перелет, Шереметьево, Ярославский вокзал, грохочущий поезд, тьма за окнами купе, попутчики, ядрено пахнущие носками. Скачок в прошлое, буквально: разница во времени между Токио и Москвой составляет шесть часов. Разница между Токио и городом областного значения, на вокзале которого Коля высадился, была неизмерима.
У подъезда хрущевки собирались соседи, друзья и коллеги отца, августовский ветерок трепал ленты траурных венков. Квартира встретила забытыми