И в самом деле, чего же такого пожелать?
— О, нет. Я не смогу воскресить твоего отца, — печально качнул головой Пастух. — Боюсь, это никому не под силу. Он ушел за грань навсегда. С этим надо смириться и жить дальше.
Николя сдвинул брови. Ведь он даже ни о чем подумать не успел. Океан вокруг острова исчез. Теперь он дрейфовал по воспоминаниям Николя о родительском доме на Авалоре, о заботливых маминых руках, о погибших сестрах и брате, об упреках, высказанных отцу на прощание. О них Николя сожалел каждый последующий день своей жизни.
Он зажмурился. Не стоит жалеть умерших, жалость нужнее живым.
— Э, нет. В сердечных делах разбираться тоже не проси. Я не сваха и над любовью не властен.
Николя широко распахнул глаза. Теперь остров плыл в небе над горой, на которой они сражались. Тело Николя, бесчувственное и неживое, покоилось посреди выжженной вершины. Прекрасная дева с короткими волосами цвета спелого льна склонилась над ним и целовала лицо, окропляя слезами. Дева из его несбыточных грез.
— Да и нужна ли тут помощь? — снисходительно улыбнулся старик.
— Это сложно, — пожал плечами Николя, отворачиваясь от пугавшей картины.
— Все сложности здесь, — пастух коснулся узловатым пальцем лба Охотника. — Сердечные сложности всегда от больной головы, а там никаких проблем нет.
Николя украдкой взглянул вниз. Герда коснулась губами уголка его рта. Нестерпимо захотелось вернуться в свое тело и перестать быть сторонним наблюдателем собственной жизни. Но он еще не выполнил свой долг перед Пастухом. Нужно поскорее придумать достойное желание.
— О, мне нравится ход твоих мыслей! — воскликнул пастух, потирая руки.
Горная вершина уступила место шумному городу с узкими улочками и высокими кирпичными зданиями. Он разительно отличался от скромной и сплошь деревянной Упсалы. Остров подплыл к изящному бело-голубому дворцу с высокими башнями-шпилями, уносившимися в ночное небо. «Авалорский магистериум», — догадался Николя. Крыша растворилась. Остров проплывал над шикарно меблированными внутренними покоями. Замер над роскошной спальней с громадной кроватью под тяжелым балдахином из золоченой парчи. Внутри угадывался силуэт спящего мужчины.
— Это я точно смогу. С превеликим удовольствием, — заговорщически подмигнув, старик простер ладони руки.
В распахнутое окно спальни влетела шаровая молния, зависла над кроватью и поразила человека в самое сердце.
Неужели Николя этого желал? Он всего лишь хотел попасть домой. Хоть на пару мгновений ощутить запах родной земли.
Картинка исчезла. Остров снова плыл посреди безбрежного океана. Сверкали яркие блики на воде.
— Поторопись, иначе Осколок пожрет меня полностью, — напомнил старик.
Его тело стало полупрозрачным, мутным. Шепот из почерневшей руки усилился, сделался более зловещим. Пастух сдернул с себя плащ и расстегнул рубашку. Осколок крепился под его левым соском там, где билось сердце. Пальцы Николя сами потянулись к нему. Действуя по наитию, он, также как когда-то с Гердой, с помощью телекинеза проник под ребра. Перед мысленным взором предстал антрацитовый спрут, обвивший щупальцами ослабевающее с каждым ударом сердце. Николя схватил тварь за спину и, прикладывая всю свою силу, выдернул из груди пастуха.
— Да здравствует Небесный повелитель, — отсалютовал слабеющим голосом Пастух и растаял в соленом воздухе.
Осколок остался в руке Николя. Шипел и тянулся щупальцами к груди, но едва коснувшись его кожи, закричал и отдернул их в сторону. Охотник брезгливо поморщился и сжал спрута в кулаке. Осколок рассыпался прахом между пальцев. Свет померк. Ощущение собственного тела навалилось камнем. Губ коснулось что-то невероятно нежное, трепетное и сладкое. Амброзия, напиток богов. Не открывая глаз, Николя осторожно обнял нависшую над ним девушку.
— Мастер Николя! — почувствовав его движение, радостно вскричала Герда. — Вы живы! Я так испугалась.
Она разрыдалась пуще прежнего, крепко прижимаясь к нему.
— Оказывается, ты не только трусиха, но еще и плакса, — усмехаясь, он приподнял ее лицо за подбородок, вглядываясь в блестевшие от слез глаза. — Смерти нет. Просто душа отделяется от тела, чтобы переродиться. И те, кого ты любишь, обязательно вернутся к тебе в новой жизни.
Герда громко всхлипнула. Растрогавшись, Николя принялся целовать ее, легко и просто. Ничего больше во всем мире его не волновало.
1
Глава 19. Прощание
Несколько дней Николя пришлось отлеживаться в постели. Но теперь он слушал указания целителя и даже позволил Герде ухаживать за собой. Постоянно просил ее остаться подольше и смотрел с такой надеждой, что отказаться было невозможно. Они разговаривали мало. Герда притащила к нему часть книг из библиотеки. Читала, а он смотрел. Иногда писал отчеты в компанию. Однажды попросил Герду попозировать для портрета. Она долго отнекивалась. Правда же, ее внешность слишком заурядная для рисунков. Николя посмеялся над ее сомнениями и заставил несколько часов сидеть смирно. Хмыкал, пристально ее разглядывая, сосредоточенно скрипел пером, пока не закончил. На портрете Герда получилась лучше, чем в жизни, с мягкими чертами и невероятно выразительными глазами. Лесть ей не понравилась, но ее критику Николя не воспринял. Обозвал глупышкой, потом долго целовал волосы, лоб, глаза, щеки, нос и губы, рассказывая, какие они красивые. Герда сгорала от смущения. Никогда не думала, что такие строгие и чопорные люди, как Николя, могут всерьез рассуждать о подобных вещах! И сама уже сомневалась, что ей так уж не нравится его лесть.
Герда много занималась с Финистом. Он решил наверстать упущенное время за эти несколько дней: рассказывал и показывал невероятно много того, о чем до этого молчал или считал необязательным. О ее поцелуе с Николя он ни разу не обмолвился, но Герда чувствовала, что должна объяснить.
— Только не надо извиняться. Все равно меня тебе не переплюнуть, — усмехнулся Финист. — В глубине души я всегда знал, что ты предпочтешь его. Особенно после того, как побежала за ним на эту гору, наплевав на опасность. Будь счастлива, если таков твой выбор. Надеюсь, он тебя не разочарует.
— Он мне ничего не обещал, — Герда пожала плечами. Вечная двусмысленность в их отношениях раздражала как никогда. И все же серьезный разговор с Николя пугал гораздо больше, чем с Финистом. Вдруг она все неправильно понимает?
— Еще пообещает, — продолжал улыбаться оборотень с несвойственной безмятежной светлой грустью. Ему с трудом давались слова, но он считал нужным сказать: — В любом случае если тебе понадобится дружеское плечо, ты всегда знаешь, где меня искать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});