Но если именно последние три года были всего лишь затянувшимся кошмаром, а не явью, то…
— Мой маленький, счастье моё! — длинные изящные пальцы пробежались по его горлу, задержавшись на уродливом шраме, и голос императрицы дрогнул. — Этот мерзавец поплатится за то, что сотворил с тобой! Он будет страдать, я обещаю!
Амари понял, что под «мерзавцем» подразумевался Кристобаль Крейн, и взглянул в глаза матери, попытавшись беззвучно сказать ей: «Не надо». Чтобы всё объяснить, пришлось бы говорить без остановки несколько часов, а то и весь день; сейчас он не был готов к такому подвигу.
Алиенора, конечно же, ничего не поняла…
Их свидание завершилось так же неожиданно, как и началось — золотой вихрь улетел, взяв с него обещание, что этот вечер они проведут вместе и всё друг другу расскажут. Амари, растерянный и немного злой, позволил слугам привести себя в порядок — старые привычки возвращались быстро, — и теперь стоял перед зеркалом в одиночестве, пытаясь понять, что следует делать дальше.
— Ты изменился, — проговорил знакомый голос, и Амари увидел отражение Ризель рядом с собственным отражением. Она была не в белом платье, как накануне, а в зеленом — только это, к счастью, оказался цвет мха, а не изумрудной молодой листвы. — Ты стал таким… серьезным. Взрослым. Совсем… другим.
— Почему-то мне кажется, — хрипло сказал он, — что если бы с неба падала звезда всякий раз, когда кто-то замечает случившуюся со мной перемену, то очень скоро ночи стали бы весьма темными.
— А вот мне кажется, — ответила Ризель, — что эта шутка вполне в духе Кристобаля Крейна… который, как мы знаем, все эти годы оскорблял и унижал тебя, чем и заслужил бесславный конец. Ладно, не будем о нем. — Она улыбнулась, легко коснулась его взъерошенных волос. — Ведь на самом деле мы оба изменились, да? Стали старше, поумнели…
— Ты такой и была. А я… — он пожал плечами. — Не знаю.
В зеркале отражались двое: стройный худощавый юноша, почти мальчик, и девушка с длинными белыми волосами. Они были разными, и всё же походили друг на друга так, как могут походить лишь брат и сестра.
Но кровное родство вовсе не предполагает взаимопонимания.
— Я знала, ты не поймешь. — Голос принцессы внезапно сел, и Амари ощутил болезненный укол в сердце: он лишь теперь понял, как сильно ранил сестру своим равнодушием, своей холодностью. — Я… пришла, чтобы попросить прощения за то, что случилось той ночью.
Вдруг зеркало лжет? Он повернулся, посмотрел на Ризель: принцесса выглядела очень уставшей, изможденной, как будто не спала всю ночь… так оно и было, наверное. Сам Амари тоже не спал, но у него была «Невеста», которая всегда могла поделиться силой, а с Ризель никто не делился.
— Ты больше не будешь носить траур, — проговорил он и взял её за руку. — Я вернулся и никуда не уйду.
По лицу Ризель пробежала тень. С легкой улыбкой она высвободилась и отступила на шаг; Амари растерянно огляделся и увидел отца — Аматейн появился так тихо, словно вырос из-под земли. Как давно Капитан-Император наблюдал за своими детьми? Он был в маске, и это невольно порадовало Амари, потому что одна лишь мысль о том, сколь виртуозно Звездочет обманывал Крейна, сводила с ума.
— Вы помирились? — спросил Капитан-Император и прибавил, не дожидаясь ответа: — Превосходно! С учетом того, что моя дражайшая супруга наконец-то прервала свое затворничество, можно со всей смелостью утверждать: в нашей семье наконец-то наладилась жизнь. Амари, как думаешь, следует ли нам в честь твоего возвращения устроить праздник?
— Я уже забыл, что это такое, — сказал принц.
— Значит, стоит, — подытожил Аматейн. — Дорогая, придется тебе заняться всеми необходимыми приготовлениями.
— Мне? — Ризель изумленно подняла брови и, спохватившись, прибавила: — Я всё устрою, разумеется… если мне не будут мешать стражи, шпионы и прочая двуличная шатия.
— Не будут, — покладисто согласился Капитан-Император. — Сегодня я соберу совет и объявлю, что три года назад мы с тобой предотвратили покушение на жизнь принца, которое намеревался устроить Кристобаль Фейра. Для этого наследника престола пришлось отослать из дворца и спрятать. Неудачное стечение обстоятельств привело к тому, что Фейра сумел захватить моего сына… но всё завершилось благополучно.
Аматейн взглянул на своих ошеломленных детей и серебряная маска надежно спрятала его довольную ухмылку.
— Н-народу объявят… то же самое? — спросил Амари, чувствуя, как натягивается связующая нить между ним и «Невестой ветра». Капитан-Император кивнул. — А что будет с Умберто и остальными?
— Всё зависит от того, как этот морячок поведет себя в ближайшие дни, — ответил Аматейн. — Вероятно, ему и тем, кто его поддержал, будут предложены места на черных кораблях… а что касается остальных, то я ещё не решил, каким способом их казнят. Что ж, хорошо! До полудня ты свободен, мой мальчик, но потом я вместе с лордами буду ждать тебя в Зале Зеркал. Понятно? — Амари кивнул. — Ризель, нам пора. Надеюсь, ты за время отдыха не разучилась работать?
Принцесса смиренно последовала за своим отцом, не сделав даже попытки воспротивиться, и Амари вновь остался наедине со своими сомнениями. Всего лишь первое утро, а ему уже пришлось выдержать три битвы — три разговора. С матерью, сестрой и отцом. Память услужливо подсказывала, что здешняя жизнь всегда была такой, но ему не хотелось верить. По коридорам дворца, как по венам, текли реки слов, кабинеты были заливами, а залы — морями; мгновение забывчивости или чрезмерного доверия могло стоить навигатору если не жизни, то фрегата… впрочем, это было одно и то же. Амари сжал кулаки до боли в ладонях, зажмурился: «Если ты считаешь, отец, будто я не понял, что сына-соловья ты был готов объявить самозванцем и убить собственными руками!..»
— Нет, не так, — сказал он вслух и коротко рассмеялся. Слуги, подслушивавшие за дверью, растерянно переглянулись. — Руки ни при чем, если есть Дар Цапли и что-нибудь острое!
Словно в ответ на его слова по комнате пронесся ветер, настежь распахнул двери.
— Свободен до полудня, — проговорил принц. — Что ж, пора немного прогуляться и узнать, что изменилось здесь за время моего отсутствия…
* * *
Фаби казалось, что это суматошное утро никогда не закончится: сначала Ризель потребовала устроить ей ванну, потом велела отыскать какое-нибудь платье не белого цвета. Если первое задание вместе с компаньонкой выполняли ещё три служанки, то второе относилось уже к ней одной и было непростым — вот уже три года принцесса носила только белоснежные одежды. «Кошмар… — бормотала Фаби, перебирая гардероб своей госпожи. — Что делать, если я не найду ничего подходящего?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});